Мэтью Квик - Нет худа без добра

Мы пришли в тот же паб, куда Макс водил меня в прошлый раз, сели за свободный столик в углу и стали пить «Гиннес», разглядывая висевшие на стенах ярко-зеленые туманные ирландские пейзажи со скалами, сфотографированные кем-то и вставленные в рамки. Макс с размаху влил в себя целую пинту пива, сдвинул очки с кончика носа на переносицу, громко рыгнул и заказал нам еще по кружке, хотя я к своей не успел еще даже притронуться.

– Тебе понадобится еще одна долбаная порция, когда ты услышишь эту историю, будь уверен, – сказал он.

Я глотнул пива и стал слушать его историю.

Макс рассказал, что Арни позвонил ему и предложил принять участие в исследовании. Когда Макс спросил, что за «долбаное исследование», Арни объяснил, что иногда психотерапевты помещают пациентов в «долбаную контролируемую среду», чтобы изучить их поведение и тем самым лучше познать «долбаную человеческую натуру», а по ходу дела оказать помощь и объекту исследования.

– Арни знал мое долбаное слабое место и сказал, что в исследовании будет принимать участие кошка, о которой я буду заботиться, – и там, блин, действительно была кошка!

Макс встретился с Арни в западной части города около «долбаного колледжа». Арни отвел его в «большое долбаное здание, которое походило на больницу, но не было долбаной больницей, потому что Арни назвал его научной, блин, лабораторией», и это Максу не понравилось по многим причинам, которые я объясню чуть ниже.

Макса пригласили в какой-то кабинет и представили человеку в «долбаном белом докторском халате». Человек спросил, можно ли ему будет задавать Максу вопросы и записывать его ответы в «цифровом, блин, виде», после чего включил камеру, стоявшую на «долбаном штативе».

Макс спросил, когда он увидит кошку, которую ему обещали, и доктор ответил, что она будет «на десерт».

Они стали задавать Максу разнообразные, якобы случайные вопросы, на которые он чаще всего не хотел отвечать, так как они были «слишком, блин, личными». Они спросили Макса, были ли у него в последнее время половые отношения с какими-либо мужчинами или женщинами, на что Макс сказал: «Тпру, блин! Это уже удар ниже пояса. Алё, какого хрена?» Это, казалось, удовлетворило их, несмотря на то что он не ответил на их вопрос, и вообще они «вели себя, блин, странно», потому что все время говорили Максу, что все идет замечательно, хотя он по большей части возмущался, потел и отказывался отвечать. «Мне это, блин, не нравится. Где долбаная кошка?» – спрашивал он все время, а ему отвечали, что скоро уже он будет иметь возможность пообщаться с ней. Затем, по словам Макса, последовали еще более дикие вопросы вроде того, были ли у него когда-либо «мысли, блин, о самоубийстве», «яркие запоминающиеся долбаные сны», «несдержанные реакции на долбаную критику» и верит ли он в самом деле в «долбаных пришельцев». Последний вопрос вывел Макса из равновесия из-за того, что случилось с его сестрой. Особенно интересовало врача утверждение Макса, что его кошка Алиса угадывала его мысли.

Макс прикончил вторую кружку пива и заказал еще две.

Я к этому моменту успел выпить только половину первой, так что на моей стороне стола имелись уже две с половиной пинты «Гиннеса».

– А что случилось с твоей сестрой? – спросил я.

От одного упоминания о Библиодевушке у меня пересохло во рту и возникло ощущение, что кто-то насыпал горячего песка мне в горло.

– Блин! Это другая часть моей истории, подожди! – рассердился Макс.

Затем он рассказал, что его повели по «длинному долбаному коридору», в котором не было ни окон, ни дверей и ничего другого, кроме белых стен и потолка с плафонами. В конце коридора на стене висел «странный долбаный ящик». Доктор коснулся ящика пальцем, ящик стал светиться зеленым цветом, чей-то голос произнес: «Удостоверено. Дверь открывается. Добрый день, доктор Биддингтон», в двери щелкнул замок, и она с шипением автоматически заскользила вбок, как будто давление воздуха внутри «контролировалось, блин, как в каком-нибудь самолете или на долбаной подводной лодке». Доктор зашел внутрь, Арни с Максом последовали за ним. В помещении не было окон, а также часов и «долбаных телевизоров». Все было белым – стулья, ковры, стены, столики, «абсолютно все, блин». В потолок были вмонтированы какие-то черные шары, и когда Макс спросил о них, ему сказали, что там кинокамеры.

Тут Макс услышал громкое «мяу!» – и появилась «короткошерстная, блин, пестрая кошка» средних размеров, которая начала мурлыкать и тереться о его ноги. Врач сказал, что Макс может назвать ее, как захочет. Кошка выглядела «совсем, блин, как Алиса – была слишком, блин, на нее похожа!», даже «с таким же долбаным черным пятном вокруг глаза». Макс с испугом подумал, не клонировали ли они его «дохлую долбаную кошку» и «жутко, блин, вспотел», потому что «кто его знает, какие могут водиться психи, клонирующие дохлых кошек. Какого хрена?». Потом ему пришла в голову не менее пугающая мысль, что он, возможно, находится на космическом корабле, потому что на космических кораблях «все всегда, блин, белое», а длинный коридор – это «долбаный переход», который ведет в «этот долбаный корабль». А раз так, то Арни и доктор Биддингтон, скорее всего, не люди, а пришельцы.

Макс спросил, что им от него надо и зачем они привели его в это место. Доктор в свою очередь задал вопрос:

– Вы не хотели бы пожить здесь с кошкой некоторое время – скажем… недели три?

– Не хотел бы, блин! – ответил Макс.

Тогда Арни стал уговаривать и умасливать его, обещая, что они заплатят ему в десять раз больше, чем он заработает за год в своем кинотеатре, и что после этого эксперимента он может оставить кошку себе; они дадут ему бесплатно таблетки, которые помогут ему справиться с «долбаной тревогой», а пища все это время будет изысканная; все, что от него требуется, – прожить в этой комнате двадцать один день, не покидая ее и не имея контактов с внешним миром.

– Мы будем наблюдать за вами и задавать вам время от времени вопросы, и это все, – сказал Арни. – Вам ничего не надо будет делать, только играть с кошкой.

Я был изумлен и не мог поверить, что все это правда.

– Они хотели только, чтобы ты был в этой комнате с кошкой? – спросил я.

– Алё, какого хрена? – кивнул Макс. – Жутко странно, блин, да?

– Почему они готовы платить тебе за то, что ты три недели будешь играть с кошкой?

– Я, блин, откуда знаю? Но пока я стоял там, обалдев, а этот долбаный клон Алисы терся о мои долбаные ноги, я вдруг понял, что эта комната действительно космический корабль. Мне помогла математика. Долбаная математика.

– Математика?

– А как же! – ответил Макс, уверенно кивнув. – Три недели – как раз столько времени требуется, чтобы долететь через искривленное, блин, пространство до какой-нибудь другой долбаной галактики, если включить сверхкосмическую скорость.