Люси Кларк - Виновато море

Финн улыбнулся:

– Абсолютно то же самое сказала и Миа.

– Правда? – Кейти тоже улыбнулась. – Но у меня это уже прошло. Что значит наполовину? Ведь это словоблудие, правда? Все как было, так и есть – мы вместе росли, у нас было общее детство. То, что у нас оказались разные отцы, никак на меня не повлияло. Мы – сестры.

– Конечно.

– Иногда мне кажется, что я больше узнала о Миа из ее дневника, чем от нее самой. И меня просто убивает, что он пропал. Столько времени он был у меня в руках, но я его так полностью и не прочла. И теперь мне все время кажется, что она могла написать там нечто такое, что все бы объяснило.

– Наверное, местная полиция внимательно его изучила.

– Да, мне так сказали. И я сама просмотрела последние страницы, когда на него наткнулась.

– И – ничего? Никакого намека на разгадку?

Кейти покачала головой.

– А что полиция говорит насчет рюкзака? Есть шанс, что его могут найти?

– Они сказали, что, если в течение недели ничего не найдется, вряд ли что-то вообще появится.

– И сколько уже прошло?

– Почти две.

Финн кивнул.

– А ты не думала зайти в местное британское консульство?

– Хорошая мысль. Помимо рюкзака я хотела бы узнать, где погибла Миа. Я знаю, что это было на скалах Уманук, но хочу знать, где именно.

– Давай я договорюсь о том, чтобы нас приняли?

– Спасибо тебе, Финн.

Он нашел ее руку и сжал в своей. Между ними мгновенно пробежала искра. Внутри у Кейти все сжалось, а щеки запылали. Она убрала свою руку, удивленная тем, что даже в бесконечно горестные моменты сердце готово поддаться желанию, и была поражена этим чувством, точно чудом, напоминающим появление первой зеленой поросли, пробившейся сквозь еще мерзлую землю.

Ветер хлестал по лицу Миа ее же волосами и словно приклеил футболку Ноя ему к груди. Они стояли на берегу. Голые ноги саднило от бившего по ним песка – они наблюдали, как океан неистовствовал под нажимом вскипающего шторма.

Ною приходилось перекрикивать ветер, чтобы Миа его услышала:

– Будет дождь.

Она посмотрела на небо. С востока наступали нагромождения темных, набухших дождем туч. По ее предположению, через три-четыре минуты тучи могли быть уже над ними.

Ветер подернул морскую поверхность дрожью, точно подвижной рыбьей чешуей. Ной взял ее руку в свою, и она ощутила песчинки между их пальцами.

– Вот классный момент, – сказал он, и его темные глаза засветились восторгом.

В море формировались огромные, размером с автобус, волны.

– На них можно прокатиться?

Он окинул взглядом водный простор, словно прокладывая маршрут.

– Можно, но только пришлось бы грести против ветра, а волны разбиваются о рифы. Завтра ветер спадет, а волны должны остаться. Должно быть идеально.

Ной всю неделю следил за прогнозом, сверяясь по картам с вероятным смещением области низкого давления в Индийском океане на пути из Антарктики. Она была поражена его профессиональными навыками, слушая, с каким знанием дела он рассуждал о метеосистемах, периодах волнения и местных особенностях.

С моря накатывала первая огромная волна. Она вбирала воду на своем пути, точно всасывая ее, обнажая рифы, зубчатые и неровные, как кости тела, оставшиеся без мяса. Волна обрушилась с громовым рокотом, отозвавшимся в ее груди. Масса воды разбилась о зазубрины рифа.

– О Боже! – воскликнула Миа, сжимая его пальцы. – Мощь этой волны просто…

– …сокрушительна.

Она кивнула, ошеломленная.

– К вам в Корнуолл, наверное, приходят большие штормы из Атлантики?

– Да. В детстве мама возила нас на набережную, и мы ели в машине рыбу с жареной картошкой, наблюдая за тем, как волны обрушиваются на каменную насыпь.

Потом они с Кейти бежали выбрасывать оставшиеся от еды промасленные пакеты с салфетками в урну, а ветер дул им в спину, словно подгоняя. Они не убегали сразу, а подходили ближе к краю волнорезов, чтобы почувствовать на своих лицах соленые брызги. Когда они возвращались в машину с взлохмаченными и влажными от соленой воды волосами, их неизменно встречал запах масла от жареной картошки и уксуса, а мать подпевала звучавшей по радио песенке.

– Я скучаю по всему этому.

– По Корнуоллу? – повернувшись, спросил Ной.

– По Корнуоллу. По штормам. По маме. По сестре. По всему. – Миа потеребила ракушки на своих бусах. – Мы выросли на берегу моря. Это был как бы наш дворик. А теперь Кейти в Лондоне, а я – здесь. – Она вздохнула. – Кейти старается не бывать на море. Знаю, это может показаться глупостью, но я считаю его нашим местом. Тем, что нас связывает.

– Что же изменилось?

Миа задумалась.

– Она боится. – Ей вспомнился тот день в Порткрэе, когда во время неожиданно начавшегося отлива вода вдруг резко и безжалостно потемнела. Миа почти ощутила жесткую поверхность доски для серфинга, когда она, распластавшись на ней, пыталась грести руками, и помотала головой, отделываясь от воспоминаний. – Вам с Джезом повезло: вы продолжаете вместе заниматься серфингом. Должно быть, хорошо, когда есть общее увлечение.

– Возможно.

Она подметила изменившееся выражение его лица.

– Джез не заревновал, когда ты начал заниматься этим профессионально?

Ной пожал плечами:

– Не знаю. Мы не говорили об этом.

– Но ведь, когда ты вернулся домой, ты, наверное, почувствовал, рад он за тебя или нет.

– Я не возвращался домой.

– Что ты имеешь в виду?

– Я уехал на год на Бали. Немного попутешествовал, а потом участвовал в соревнованиях.

– И так и не вернулся?

Ной помотал головой.

– Но ты же виделся со своей семьей?

– Виделся с братьями, когда бывал в Австралии.

– А с родителями?

Налетел порыв ветра, и они обернулись на раздавшийся позади треск пальмовых листьев. Когда они вновь повернулись к океану, Ной ничего не сказал.

Она сжала своей рукой его пальцы.

– Так что с твоими родителями?

– Давай лучше смотреть на волны.

Они стали молча наблюдать за грозно наступавшими волнами, а поднятый ветром песок метался по берегу.

– Может, останешься на ночь у меня? – спросила она чуть погодя, пытаясь вернуть утраченное ощущение интимности.

– Мне лучше спится в одиночестве, – отозвался он.

– А кто сказал, что мы будем спать?

Он промолчал, продолжая смотреть на воду.

– Ты ведь рад, что я приехала на Бали?

Отпустив ее руку, Ной смахнул с брови соль.

– Я думал, мы пришли смотреть на надвигающийся шторм.

– Но ведь молчать-то необязательно. Иногда у меня возникает чувство, будто… – Как ей объяснить ему, что всякий раз, когда он ее отталкивал, у нее внутри словно что-то каменело, отдавая холодком? – …будто ты от меня отгораживаешься. Будто ты где-то не здесь.