Люси Кларк - Виновато море

Взяв у нее снимок, Финн положил его себе на ладонь.

– Не знаю, когда она меня оторвала, – может, после того телефонного разговора. А может, и задолго до него.

– Кейти, – нежно произнес он, – она знала, что ты ее любишь.

Но не один ли шаг от любви до ненависти?

– Я ревновала ее. Она была отчаянной и бесстрашной, плевать хотела на весь мир и на то, что о ней подумают. А мне всегда этого чуточку не хватало. – Она в упор посмотрела на Финна. – Я ревновала ее из-за дружбы с тобой.

– Правда? – Он удивленно поднял брови.

– В детстве мы с Миа были очень близки. Мы все делали вместе. Ты наверняка не знаешь, но ведь это я научила ее плавать.

– Правда?

– В хорошую погоду мы после школы ехали на велосипедах на море. Мама читала, а мы с Миа купались в заливе. Она никогда не жаловалась на холод, никогда не боялась бурных волн. В воде она была бесстрашной.

– Могу поверить.

– Я же рассказывала тебе, что чуть не утонула в Порткрэе.

– Да.

– Это Миа меня спасла.

– Как же это случилось?

– Ей захотелось доплыть до буйка – там была ловушка для лобстеров. Он находился в трехстах футах от берега. Миа было всего одиннадцать. Я сказала, что это слишком далеко. Однако она не послушалась и все же сплавала туда, сделав вид, что это совсем легко. Позже, когда она ловила в камнях крабов, я тоже решила доплыть до буйка.

– Зачем?

– Наверное, хотела доказать себе самой, что тоже могу. Быть старшей сестрой порой весьма непросто: бывают странные моменты, когда, например, ты вдруг замечаешь, что твоя младшая сестра ростом уже почти с тебя или что ей уже не нужно давать фору, когда бегаешь с ней по берегу наперегонки. Я была не готова к этому. – Кейти пригладила волосы за ушами и продолжала: – И вот я поплыла к буйку. Я без труда добралась до него, но, повернув к берегу, вдруг поняла, что начался отлив. Ты ведь знаешь, как это бывает в Порткрэе: вода резко отступает, и образуются мощные течения. Я по глупости поплыла против течения. И меня стало уносить все дальше и дальше. – Кейти отчетливо вспомнились мощные объятия течения и сводившие ноги судороги. Она до сих пор иногда просыпалась в испарине, видя это во сне.

– Миа заметила меня с камней. Там, на берегу залива, валялась чья-то старая доска для серфинга, с которой мы иногда играли. Ей удалось стащить ее на мелководье, а потом доплыть до меня. И если бы не она, думаю, я бы утонула. Я помню, как лежала ничком, вцепившись в эту доску. А Миа сказала: «Это все из-за течения. Надо было плыть поперек». Я сама, рассказывая ей о море, учила ее этому чуть ли не в первую очередь. – Кейти вздохнула. – Я так и не поблагодарила ее. Наверное, чувствовала себя униженной. Не знаю. Знаю только, что после этого перестала заходить в воду и перестала проводить с ней время. Это трудно объяснить, но между нами что-то изменилось. Помню, как неделю спустя Миа пошла в среднюю школу. А я в тот день даже не села с ней рядом в автобусе. – Она посмотрела Финну в глаза. – Ты тогда занял свободное место. Помнишь?

Он кивнул.

– Стоило тебе войти в автобус, как вас двоих словно что-то соединило. Я это сразу заметила. И больше я ей была не нужна.

– Нужна. Она всегда трепетно относилась к тебе.

Кейти рассмеялась в ответ:

– Я считалась добропорядочной занудой – забыл?

– Ну, это тебе так хотелось думать, а мне все виделось по-другому. Говоришь, Миа была отчаянной и бесстрашной? А ты? Ведь это ты уехала в Лондон, чтобы вы могли начать новую жизнь. Миа оставалась в Корнуолле. А теперь ты путешествуешь по миру. Вы не так уж и отличались друг от друга, как тебе казалось.

Она прислушалась к звуку собственного дыхания.

– Мы здорово досаждали друг другу.

– Вы были сестрами.

Кейти отметила про себя, что он употребил прошедшее время – «были». Сестрой ей уже больше не стать. Никогда.

Никогда она уже не потанцует с Миа босиком в гостиной. Никогда не полежит с ней в море, слушая песни русалок. Никогда не обнимет ее и не вдохнет теплый жасминовый запах. Кейти понимала, что с утратой Миа она потеряла часть себя.

– Я думала, у нас больше времени… Я думала, наши противоречия с годами сгладятся. Я наивно мечтала, что когда-нибудь мы вернемся в Корнуолл и будем жить по соседству. Я даже представляла, как мы вместе воспитываем детей. Правда, Миа говорила, что детей ей не хочется, но я представляла ее с тремя черноволосыми большеглазыми малышами, которые босиком носятся по дому как угорелые. – Она замолчала, пережидая подкативший к горлу ком. – Так много времени пропало зря.

Теперь она дошла до конца путешествия Миа, и идти дальше было некуда. Кейти предстояло самой решить, что было правдой. Слово «самоубийство» назойливо металось у нее в голове, точно мотылек, от которого она упорно отмахивалась. Она чувствовала, как он все шире расправляет крылья, стряхивая с их краев пыльцу ей на сердце. Если бы она была уверена в том, что Миа не прыгала со скалы, разве не настояла бы на дополнительном расследовании? Разве не задействовала бы все доступные ей возможности и контакты, чтобы выяснить, что же все-таки произошло в ту ночь, когда Миа не стало? Она так и не предприняла этих шагов, потому что в ее душе были сомнения и она не исключала возможности самоубийства.

– Финн, ты должен ответить на мой вопрос. Я не задавала тебе его раньше, однако сейчас считаю это необходимым. И мне нужно, чтобы ты честно на него ответил. – Кейти перевела дух. – Ты считаешь, Миа могла покончить с собой?

– Никто из нас не может что-либо утверждать…

– Но у каждого есть свое мнение, и основанное на том, что нам известно. И я хочу знать твое. Ты путешествовал с ней. Ты понимал ее. Ты был ее лучшим другом. Мне надо знать, веришь ли ты, что Миа сама свела счеты с жизнью.

Финн встал и вышел на балкон. Отложив в сторону дневник, Кейти последовала за ним. Светившая высоко в небе яркая луна окутывала все вокруг холодным серебристым светом. Ветер усилился, и она обхватила себя руками. Финн сунул руки глубоко в карманы.

– Тебе действительно так надо это знать? – спросил он.

– Надо.

– Когда я узнал, что она умерла, я не мог в это поверить. Насколько я ее знал, она не могла прыгнуть со скалы. – Он помотал головой. – Но потом всплыл этот Харли. Я знал, как на нее подействовало то, что он покончил с собой. Его смерть будто предопределила ее жизненный путь, который она уже не могла изменить. И мое письмо это довершило.

Снизу до Кейти донеслось легкое постукивание его ноги по балконным перилам.

– С тех пор как я приехал на Бали и мы много разговаривали, я узнал Миа гораздо лучше. Думаю, она считала, что оттолкнула от себя всех, кто был ей дорог – Грейс, Ноя, тебя, меня. Потом еще этот рисунок в дневнике. – Он выдохнул. – Думаю, она сама себя возненавидела. Хотелось бы верить, что она не прыгала, потому что в противном случае в этом есть и моя вина.