Катрин Панколь - Желтоглазые крокодилы

— А ты попроси Бога, он все тебе расскажет.

— Не шути с Богом! Нет уж, сама мне скажи. Я тебе все рассказываю, во всем тебе доверяю, а ты нема как рыба. Я уже взрослая, ты сама говоришь, что я изменилась. Мне уже можно доверять.

Ширли остановилась и долго, внимательно смотрела на Жозефину.

— Эта история касается не только меня, Жозефина. Я не хочу подвергать своих близких риску. Когда я говорю «риск», я имею в виду серьезную опасность, тектонические колебания, землетрясение…

— Нельзя всю жизнь что-то скрывать.

— Отчего же, у меня вот неплохо получается. Жозефина, я честно не могу рассказать. Не проси у меня невозможного.

— Я не смогу хранить секрет, который может хранить даже Гэри? Ты считаешь меня такой слабой? Посмотри, как мне помогло, что ты узнала про мою книгу…

— Но мне вовсе не нужна помощь, я храню эту тайну с самого детства. Меня и воспитывали втайне. Это моя вторая натура…

— Я знаю тебя восемь лет, Ширли. Никто ни разу не приставал ко мне с ножом к горлу, чтобы я что-нибудь про тебя рассказала.

— Это верно.

— Ну и…

— Нет. Не настаивай.

Они долго шли молча. Жозефина взяла Ширли под руку.

— А почему ты мне сказала, что ты очень богата?

— Я тебе такое сказала?

— Да. Я предложила тебе денег в долг, если у тебя проблемы, а ты сказала «брось, я очень богата»…

— Видишь, Жозефина, как опасны могут быть слова, когда люди становятся близки — перестаешь следить за своей речью. С тобой я плохо себя контролирую, и слова выскакивают наружу, как в твоей истории про пазл. Глядишь, ты и сама откроешь истину… в какой-нибудь очередной шикарной раковине!

Обе расхохотались.

— Отныне буду целыми днями разгуливать по туалетным комнатам. Заведу себе такую причуду. Раковина-раковина, скажи мне откровенно, кто эта женщина, которую я безумно люблю и которая тут напускает туману?

Ширли не ответила. Жозефина вспомнила ее замечание про слова, которые вырываются ненароком и предают нас. Накануне ее очень взволновало внимание Филиппа. И, к чему лукавить, ей понравилась эта нежность в его голосе. Она положила трубку, удивляясь нахлынувшим на нее чувствам.

В лифте, под бледным мертвенным светом молочно-белого плафона, Ширли спросила: «О чем ты думаешь, Жозефина?» Та тряхнула головой и ответила: «Ни о чем». Двери лифта открылись. На коврике возле двери Ширли сидел мужчина, одетый в черное. Он увидел их, но не встал. «Oh! My God!» [65] «О Боже!» (англ.). — прошипела Ширли. Повернувшись к Жозефине, она шепнула: «Будь естественной, улыбайся. Говори по-французски, он не понимает. Возьмешь моего сына к себе переночевать?»

— Конечно!

— А главное, можешь покараулить его, чтобы он не зашел домой, а сразу пошел к тебе? Этот человек не должен знать, что он живет здесь вместе со мной, он считает, что Гэри учится в пансионе.

— Ладно…

— Я сама к тебе зайду, когда он уйдет, но до тех пор пусть мой сын на пороге не появляется.

Она поцеловала ее, стиснула ей плечо, подошла к человеку, который по-прежнему сидел на коврике, и беспечно бросила: «Hi, Jack, why don’t you come in?» [66] «Привет, Джек, идем ко мне?» (англ.).

Гэри тут же все понял, как только Жозефина упомянула человека в черном.

— Портфель у меня с собой, я сразу от вас пойду завтра в школу… скажи маме, чтобы она не беспокоилась, я сумею за себя постоять.

Во время ужина заинтригованная Зоэ задавала вопросы. Она вернулась из школы раньше, чем Гортензия и Гэри, и успела заметить человека в черном.

— Этот мсье — твой папа?

— Зоэ, замолчи! — оборвала ее Гортензия.

— Но я имею право спросить!

— Он не хочет об этом говорить. Ты сама видишь. Не терзай его.

Зоэ поднесла к губам кусок запеканки, откусила совсем чуть-чуть и с грустным видом отложила вилку.

— Да все потому, что вот я очень скучаю без моего папы. Мне бы хотелось, чтобы он был с нами. Без папы плохо, вот.

— Зоэ, кончай ныть! — воскликнула Гортензия.

— Мне все время страшно, что его сожрут крокодилы. Крокодилы такие злые…

— Тебя же они не съели этим летом, — резко ответила Гортензия.

— Нет, но я была очень осторожна.

— Ну и скажи себе, что папа тоже будет очень осторожен.

— Он иногда такой рассеянный… Он иногда долго-долго стоит и смотрит им в глаза. Он говорит, что учится читать их мысли.

— Хватит молоть чушь!

Гортензия повернулась к Гэри и спросила у него, не хочет ли он заработать немного карманных денег, приняв участие в дефиле.

— У «Диора» ищут высоких, интересных, ярких юношей для участия в показе.

Ирис спрашивала, нет ли у нее приятелей, которых это может заинтересовать.

— Она спрашивала про тебя… Помнишь, мы ходили с ней в фотостудию. Она тебя считает очень красивым…

— Я не уверен, что действительно хочу, — сказал Гэри. — Не люблю, когда меня одевают и трогают мои волосы.

— Но там будет клево! Я пойду с тобой.

— Нет, спасибо, Гортензия. Но я с удовольствием посмотрю фотосессию с Ирис. Мне хотелось бы стать фотографом, вот что я думаю.

— Я думаю, можно туда съездить. Я спрошу…

Когда ужин закончился, Жозефина принялась убирать со стола. Гэри складывал тарелки в посудомоечную машину, Гортензия вытирала стол губкой. А Зоэ, совсем расквасившись, сидела и бормотала: «Хочу папу, хочу папу». Жозефина обняла ее и отнесла в кровать, по дороге нарочито жалуясь, что она такая тяжелая, ужас просто, а какая большая, а какая красивая — словно звездочка!

Зоэ вытерла глазки и спросила:

— Мам, ты правда думаешь, что я красивая?

— Ну конечно, радость моя, иногда я смотрю на тебя и думаю: «Что это за красивая девушка у нас тут живет?»

— Такая же красивая, как Гортензия?

— Такая же красивая, как Гортензия. Такая же шикарная, как Гортензия, такая же неотразимая, как Гортензия. Единственная между вами разница — Гортензия это знает, а ты нет. Тебе кажется, что ты маленький гадкий утенок. Я неправа?

— Тяжело быть младшей сестрой…

Она вздохнула, повернулась на бочок и закрыла глаза.

— Мам, я могу сегодня не чистить зубы?

— Ладно, но только в порядке исключения…

— Я так устала…

На следующий день, ближе к полудню, в дверь Жозефины постучала Ширли.

— Мне удалось убедить его уйти. Это было непросто, но он ушел. Я ему сказала, что не стоит больше сюда приходить, что в здании находятся осведомители…

— И он тебе поверил?

— Думаю, да. Жозефина, я кое-что решила сегодня ночью. Я уеду… Сейчас конец ноября, он не должен скоро вернуться, но мне надо уехать… Я отправляюсь на Мюстик.

— Мюстик? Остров миллиардеров, где живет Мик Джаггер и принцесса Маргарет?

— Да. У меня там дом. Туда он не приедет. Дальше будет видно, но пока я не могу здесь оставаться.

— Ты переедешь? Ты меня бросишь?