Филип Дик - Шалтай–Болтай в Окленде. Пять романов

В центре стоянки он выстроил маленькое здание из базальтовых блоков. В нем были алюминиевые оконные рамы, которые он купил по оптовой цене; собственно говоря, всю проводку он приобрел тоже по оптовой цене, как и кровельный материал и всю обстановку. Это был почти дом, и он так о нем и думал, как о доме, который он построил собственными руками, который принадлежал ему, куда он мог войти когда угодно и оставаться, скрывшись из виду, сколько сам пожелает. Внутри у него был электрический обогреватель, письменный стол, картотечный шкаф; там у него хранились журналы, которые он почитывал, и деловые бумаги. Иногда там стояла пишущая машинка, которую он брал напрокат за пять долларов в месяц. Прежде у него имелся и телефон, но с ним пришлось навсегда расстаться.

Если он съедет отсюда, если лишится этой стоянки, то заберет с собой и этот дом. Дом принадлежал ему, он был его личной собственностью, как и машины. Но, в отличие от машин, дом для продажи не предназначался. Еще один предмет, не предназначавшийся для продажи и принадлежавший ему, тоже перекочует вместе с ним. Как и дом, он построил его сам. В дальнем конце стоянки, недоступный постороннему взгляду, стоял автомобиль, над которым он трудился уже многие месяцы. Он занимался им всякий раз, как выдавалось свободное время.

Это был «Мармон» 1932 года выпуска. У него было шестнадцать цилиндров, и он весил больше пяти тысяч фунтов [2] Т. е. больше, чем две с четвертью тонны. . В свое время, когда был на ходу, он разгонялся до ста семи миль в час. Он был, в сущности, одним из лучших автомобилей Соединенных Штатов и изначально стоил пять с половиной тысяч долларов.

Год назад Эл набрел на этот старый «Мармон» в одном гараже. Состояние машины было плачевным, и, поторговавшись несколько недель, ему удалось забрать ее за сто пятьдесят долларов, включая две запасные шины. Исходя из того, что ему было известно о машинах, он полагал, что после полного восстановления «Мармон» потянет на две с половиной — три тысячи долларов. Так что в то время это казалось ему недурным вложением. Но он работал над этим весь последний год, а конца и видно не было.

Однажды, трудясь над «Мармоном», он поднял голову и увидел, что за ним наблюдают двое цветных. По тротуарам этой улицы прохаживалось немало цветных, и он продавал столько же машин неграм, сколько и белым.

— Здравствуйте, — сказал он.

Один из негров кивнул.

— Это что? — спросил другой.

— «Мармон» тридцать второго года, — ответил Эл.

— Ух ты! — восхитился тот из негров, что был повыше ростом.

Оба они были молоды. На обоих были спортивные куртки, белые рубашки без галстуков и темные слаксы. Оба выглядели хорошо ухоженными. Один из них курил сигарету, тот высокий негр, что говорил.

— Послушайте, — сказал он. — Можно, я приведу своего отца посмотреть на вашу машину? Он хотел бы, чтобы его повезли в чем–то вроде нее, когда он соберется нанести визит во Флориду.

Другой негр сказал:

— Да, его старик–отец хотел бы поехать в машине вроде этой. Мы сходим за ним, хорошо?

Поднявшись на ноги, Эл сказал:

— Это коллекционная машина.

Потом он попытался объяснить им, что эта машина не для продажи; по крайней мере, не на тех условиях, которые им подошли бы. Это не транспортное средство, втолковывал им он. Это — бесценное наследие прошлого, один из превосходных старых туристских автомобилей; в некоторых отношениях самый лучший из них. И, говоря это, он увидел, что они явно все понимают — понимают превосходно. Это был как раз тот автомобиль, в котором старик–отец негра, что повыше, хотел бы приехать во Флориду. И, пораскинув мозгами, Эл уразумел, в чем тут соль. Именно в том, что машине было уже под тридцать, и она была не на ходу. Собственно, в последний раз она ездила еще до начала Второй мировой войны.

Высокий негр сказал:

— Вы приведете эту машину в порядок, и мы ее, возможно, купим.

Оба негра были очень серьезны и постоянно кивали.

— Сколько вы за нее хотите? — спросил высокий негр. — Сколько запросите за эту машину, когда она снова станет ездить?

— Около трех тысяч долларов, — сказал Эл.

И это, конечно, было чистой правдой. Такая машина того стоила.

Они и глазом не моргнули.

— Вроде верно, — сказал, кивая, более высокий негр. Они переглянулись и снова кивнули. — Мы вроде столько и думали заплатить. Само собой, не сразу всю сумму. Мы действуем через наш банк.

— Так и есть, — подтвердил другой. — Мы внесем, скажем, шесть сотен, а остальное — в рассрочку.

Двое негров снова пообещали вернуться с отцом более высокого и ушли. Естественно, он даже не ожидал снова с ними увидеться. Но как бы не так — на следующий день те явились опять. На сей раз с ними был приземистый плотный старик–негр в жилетке с серебряной цепочкой для часов, в сияющих черных туфлях. Молодые люди показали ему «Мармон» и объяснили более или менее то положение дел, что накануне обрисовал им Эл. Поразмыслив, старик пришел к заключению, что эта машина все–таки не годится по причине, которая, на взгляд Эла, была в высшей степени логична. Старик не думал, что им повезет находить для нее шины, особенно на участках шоссе вдали от крупных городов. Так что в конце концов старик очень официально поблагодарил его и отказался от автомобиля.

Эта встреча поразила воображение Эла — возможно, еще и потому, что впоследствии он множество раз виделся с этими неграми. Это было семейство по фамилии Дулитл, и старый джентльмен с жилеткой и серебряной часовой цепочкой был весьма состоятелен. Или, по крайней мере, таковой была его жена. Миссис Дулитл владела меблированными комнатами и многоквартирными домами в Окленде. Некоторые из них находились в белых районах, и она через своего домоуправа сдавала их белым. Он узнал об этом от двоих молодых негров и спустя какое–то время смог с их помощью заполучить гораздо лучшую квартиру для себя и Джули. Теперь они жили в подновленном трехэтажном деревянном здании на 56–й улице, недалеко от Сен–Пабло; их квартира на втором этаже обходилась им всего в тридцать пять долларов в месяц.

Столь низкая плата была обусловлена двумя причинами. Во–первых, в этом конкретном здании не обеспечивалось соседство исключительно с белыми: на первом этаже располагалась негритянская семья, а на третьем жила пара молодых мексиканцев со своим младенцем. Их не беспокоило то, что они живут в одном доме с неграми и мексиканцами, но другое обстоятельство тревожило их очень сильно: электропроводка и водопровод находились там в таком плачевном состоянии, что оклендские муниципальные инспекторы были на грани того, чтобы запретить использование здания. Иногда замыкания в скрытой проводке отрубали электричество на несколько дней. Когда Джули гладила, стена разогревалась настолько, что к ней невозможно было прикоснуться. Все жильцы здания были уверены, что когда–нибудь оно сгорит дотла, но большинство из них на протяжении дня находились вне дома, благодаря чему вроде бы чувствовали себя в большей безопасности. Однажды, когда дно водонагревательного котла проржавело насквозь, вытекшая из него вода залила газовые горелки и просочилась сквозь пол, так что почти все ковры и мебель Джули пришли в негодность. Миссис Дулитл отказалась предоставить за них какое–либо возмещение. Почти месяц всем им пришлось обходиться без горячей воды, пока наконец миссис Дулитл не нашла какого–то полубезработного водопроводчика, который сумел установить другой изношенный водонагреватель за десять или одиннадцать долларов. У нее имелся штат малоквалифицированных рабочих, которые могли подлатывать здание как раз в той мере, чтобы удержать инспекторов муниципальных служб от немедленного его закрытия; они поддерживали возможность его использования изо дня в день. Она, как он слышал, надеялась продать его в конце концов под снос. Думала, что его место сможет занять автостоянка: в этом был заинтересован супермаркет за углом.