Фредерик Бегбедер - Романтический эгоист

— Ну ладно, ладно, все устаканится…

— Не знаю, все к тому шло. Когда люди расстаются на море, это значит, что они и в самом деле друг друга не выносят. Попытка увековечить чувства — полное безумие, у них есть срок годности, как и у нас самих. Всему приходит конец, а мы не хотим с этим смириться.

Страдание прибавляет ему вдохновения.

— Как ты себя чувствуешь?

— Банально. Чудовищно. Представь, она на седьмом месяце!

— Хватит, меня стошнит.

— Сегодня читатели твоего дневника свое получат!

— Понимаешь, мои читатели — обычные люди: они листают меня на пляже или в метро и делают вид, будто все в порядке, хотя в глубине души прекрасно понимают, что я имею в виду. Мы бежим от одиночества, вместо того чтобы сознаться себе, что у нас нет другого выбора.

воскресенье

Женатые прикольнее холостяков. Принято думать, что все они папики с прицепом в виде супружницы и орущей мелкоты, а на самом деле в них идет жестокая внутренняя борьба, они пребывают во власти неразрешимых коллизий и бурных переживаний, так что все Оскары Дюфрены на свете им в подметки не годятся.

понедельник

Женщины остерегаются себе подобных, не учитывая самой, на мой взгляд, опасной их конкурентки — холостяцкой жизни. Людо надоело жить вдвоем (“у меня было такое ощущение, что оттягивается весь мир, кроме меня”), мне надоело жить в одиночестве. Мы страдаем, оба в равной степени. Я доверительно сообщаю ему:

— Знаешь, я тут познакомился с одной…

— А, ты скрытничаешь, а я догадался, ждал, пока ты сам мне расскажешь! Знаешь, почему заметно, что ты влюблен?

— Нет…

— Ты стал таким занудой, охренеть можно. И дуешься все время! Так кто она?

— Ты ее не знаешь… Ее зовут Франсуаза.

— Да ты что!

Мне кажется, он с ней знаком.

вторник

По дороге из аэропорта в город Ибица огромные рекламные щиты объявляют о вечеринках в “Паше”, “Спейс” и “Амнезии”. Реклама ночных клубов оставляет далеко позади рекламу дневных товаров. Здесь ночная тусовка стала товаром народного потребления. Клубизм пришел на смену капитализму. Это мир завтрашнего дня, религия гедонизма, дискотека вместо луна-парка, только бы забыть о ежедневном рабстве в течение года. Когда в “Ашане” начнут раздавать флаеры? Давид Гетта [201] Давид Гетта — французский музыкант, один из первых апологетов хауса во Франции. уже красуется в витринах. Почему бы не приклеить Карла Кокса на коробки с “Ариэлем”, анонсируя его очередную мыльную вечеринку? Чартерные рейсы, до отказа забитые немцами и англичанами, заполоняют взлетные полосы и несутся подальше от вечных проблем — физической непривлекательности, солнечных ударов по залысинам, накачанных пивом животов и никудышных национальных футбольных клубов.

среда

Перескажу вкратце наш вчерашний ночной разговор. Пару месяцев назад у Людо был роман с Франсуазой. Они хоть и не были влюблены, спали раз в неделю, и, судя по всему, удачно; я попросил его не вдаваться в детали. — Она крезанутая, все мозги мне затрахала. Будь осторожен, старик.

Если его целью было вызвать во мне отвращение к ней, то он своего не добился. Чем она шизее, тем больше мне нравится. Но Людо не отстает:

— Она совсем оборзела! Весь день ни хрена не делает, и кадров у нее немерено! И вечный депресняк. Сексуальна, умна, но крыша едет.

После его слов Франсуаза кажется мне еще соблазнительнее. Я цитирую ему Дюрас: “Ты мне нравишься, ну и что?” Нет, я явно втрескался, если вспоминаю на Ибице “Хиросиму, любовь мою”.

— Я сразу понял, что Франсуаза словно специально для меня создана. Говоришь, она чокнутая, весь день корчит козью морду, а потом трахается как богиня? Тем лучше. Все, что угодно, только не глупые глаза!

четверг

Франсуаза мне все-таки позвонила, чтобы объяснить, почему не позвонила раньше: у меня репутация вруна, тусовщика, бабника и блядуна… Мама посоветовала ей со мной не общаться. Я же не сержусь, ответил я, что она спала с Людо, что она психопатка и невротичка, крутящая романы с женатыми мужиками. Она ответила, что делает что хочет, и еще спасибо, что я не вменяю ей в вину ее прошлое. А на мое ей плевать.

Вот здорово: мы ругаемся, еще даже не дотронувшись друг до друга. Я пытаюсь сбавить обороты.

— Послушай, я серьезно. Ты мне нравишься, ну и что?

— Не надо, я тоже читала Дюрас.

— Я больше за себя не отвечаю!

— Я тоже!

Этот звонок стал самым лучшим в моей жизни. Она уверяет, что сама пребывает в такой же зеленой тоске и розовом свете. Я жутко рад, что наконец-то нравлюсь той, что нравится мне. Минуту спустя я уже в аэропорту. Полный улет.

пятница

Никак не соберусь с духом, чтобы рассказать, что произошло в пятницу. Зрелище было жалкое — я был пьян в стельку, умолял Франсуазу поехать ко мне, и таксист стал свидетелем моего позора… Влюбленный бабник — это сердцеед, ставший жертвой душегуба. Франсуаза — моя божественная кара: она мстит мне за всех остальных.

Десять потерял, одну найдешь.

суббота

Ах да, я еще устроил праздник. Он состоялся в “Новом кабаре”, где Жак Гарсиа [202] Жак Гарсиа — французский декоратор, дизайнер интерьеров и антиквар. кинул Наполеона III ради третьего тысячелетия. В бар вход свободный (платил, к сожалению, я). Гийом Дюстан забыл принести свои диски, ему бы сократить дозу героина, если он собирается стать профессиональным диджеем. Даже Патрика Юделина глючило меньше! Во время ужина, хочется думать, мы все были совершенно счастливы, хотя жратва была так себе. Что, мы сюда есть, что ли, пришли? Во всяком случае, не Тьерри Ардиссон и не я. Предусмотрительный Жюльен Баэр [203] Жюльен Баэр — французский певец. остался наверху, чтобы проверять входящих и тормозить выходящих. Тут только что открылся новый зал “Лаундж” (названный так, потому что там “лаунджатся” на матрасы). Одно удовольствие смотреть, как академик (Жан-Мари Руар) и государственный советник (Марк Ламброн) валяются там среди танцовщиц “Крейзи” и будущих ведущих прогноза погоды. К сожалению, никто не разделся. Мари Жиллен поблагодарила меня за давешние комплименты, но я по-прежнему с ней тормозил (к счастью, в рассеянном свете не были видны неуместные красные пятна на моем лице). Я хотел послать эсэмэску с нашего стола ее столу, но Жан-Ив Ле Фюр хлопнул меня по плечу:

— Посылай с моего мобильника, быстрее дойдет…

Знаете ли вы, почему Лу Дуайон становится краше с каждым днем?

Потому что она становится все умнее (стареет, в общем). Вот чего я не успел сделать: переспать с Элен Фильер и Пьером Бенишу, поговорить о новом литературном сезоне с Пьером Ассулином и Марком-Эдуаром Набом, потанцевать с Инес де ла Фрессанж и Арно Кларсфельдом [204] Элен Фильер — французская актриса (“Салон красоты “Венера”, “Морской берег”); Пьер Ассулин — французский писатель (“Клиентка”, “Двойная жизнь” и др.), журналист, бывший редактор журнала “Лир”; Марк-Эдуар Наб — французский писатель (“Дело Занини”, “Луч надежды”, “Дневник”); Арно Кларсфельд — юрист, добивавшийся заключения в тюрьму Мориса Папона. . Но вечер тем не менее удался: я отлил в компании Венсана Касселя! (А уж потом… Франсуаза была в черном платье, опасно болтавшемся у нее на шее. Мне было стыдно за свое вчерашнее пьянство, Людо вертелся вокруг нее… Лучше я притворюсь, что все забыл: у меня избирательная потеря памяти.)