Грег Мортенсон - Школа на краю земли

– Адмирал, у нас вскоре будет завершено более десяти проектов. Было бы здорово, если бы вы могли открыть одну из школ.

– Обещаю, что приеду на торжественное открытие в ближайшее время. Увидимся в Афганистане! – сказал он.

12 июля 2009 года я прилетел в Афганистан рейсом из Франкфурта, который миновал Иран и приземлился в Кабуле в 4.30 утра, когда солнце только чуть тронуло розовыми лучами вершины гор на горизонте. «Боинг-747» снижался, а я не мог оторвать взгляда от семитысячников Гиндукуша. За их снежными шапками вырисовывались очертания еще более величественных восьмитысячников пакистанского Каракорума. Далеко справа в утренней дымке виднелись более плавные зеленые склоны Пир-Панджала, расположенного в Азад Кашмире. А слева от самолета, невидимые для меня, были горы Памирского узла, стеной возвышавшиеся над Ваханским коридором. В этих горах, на сверкающих, покрытых ледниками склонах и в переливающихся всеми оттенками зеленого долинах находилось множество деревень, старейшины которых ждали от нас помощи в строительстве школ для девочек.

В аэропорту меня ожидало множество старых знакомых. Времена, когда я мог тихо, никем не замеченный, прибыть в Кабул, давно миновали. У самого самолета я попал в объятия Мохаммеда Мехрдада, таджика из Панджшерской долины, отвечавшего за подачу трапа. Он был одет в наглаженный спортивный костюм и плоскую шерстяную шапку паколь, какую обычно носят моджахеды. Мохаммед знал меня в лицо, и его радостные рукопожатия, а также желание расспросить о житье-бытье всегда приводили к тому, что мы застревали в дверях и загораживали проход столпившимся сзади пассажирам.

В зале аэропорта меня воодушевленно приветствовал еще один приятель, Джавид, принадлежащий к народности патхан. Он всегда сидит на складном металлическом стуле у ворот парковки, но в чем именно состоят его обязанности, для меня до сих пор остается загадкой. Чуть поодаль стоял Исмаил Хан, носильщик родом из Зебака, деревни в нескольких часах езды от Бахарака, которую мы обычно проезжали по дороге в Вахан. Исмаил по национальности вахи. Он лет на двадцать старше меня, но всегда услужливо хватает мой багаж, чтобы донести его до машины, и очень обижается, если я пытаюсь заплатить за эту услугу.

Также тепло встречает меня Дауд, патан из Джелалабада, который бежал от советского вторжения в Пешавар и провел долгие годы, торгуя на улицах разными безделушками. В 2002 году, когда я только начал ездить в Кабул, Дауд был мелким лоточником: он толкал перед собой тележку, с которой продавал сигареты и колу. В последнее время его бизнес вырос: теперь он владеет маленьким магазинчиком в аэропорту. Там есть даже кондиционер! Прилавки у Дауда ломятся от швейцарского шоколада, икры, привезенной с Каспия, растений-суккулентов из Саудовской Аравии. Обычно хозяин целыми днями болтает по мобильному телефону. Но лишь увидев меня, он вешает трубку, выходит из-за прилавка и с криком ас-салям аалейку м бросается мне навстречу. В руках у него скромные дары – бутылочка безалкогольного напитка или шоколадка. Далее между нами разыгрывается одна и та же сцена.

Сначала я пытаюсь вручить ему деньги за эти знаки внимания. Он отказывался и возмущается. Я настаиваю, он стоит на своем. Все это продолжается в течение некоторого времени. В определенный момент Дауд понимает, что законы афганского гостеприимства соблюдены, и уступает, будучи уверен, что дал почувствовать, как мне здесь рады.

Такие встречи сопровождали меня повсюду: на таможне, при получении багажа и прохождении паспортного контроля, а также на постах службы безопасности. Но вот все формальности позади, я выхожу из аэропорта и вижу Сарфраза, Вакила, а рядом – величественную фигуру Вохид Хана – такого благородного и красивого в полевой форме сил безопасности и начищенных до блеска высоких ботинках. Несколько минут уходит на традиционные приветствия. Мы справляемся друг у друга о здоровье и благополучии близких – жен, детей, родителей.

Вообще-то Вохид Хан собирался отвезти меня в гостиницу, чтобы я мог принять душ и немного поспать после долгого перелета. Но Вакил и Сарфраз и не думают дать мне отдохнуть. За время моего одиннадцатимесячного отсутствия так много произошло, что надо срочно, не теряя ни минуты, все мне рассказать. Они сажают меня во взятую напрокат машину, и мы тут же едем по делам, в частности, смотреть, как реализуется новый курируемый Вакилом проект.

За последний год у Вакила прибавилось работы. Некоторые его задачи по сложности и объему превышали даже ту нагрузку и ответственность, которая лежала на Сарфразе. Он следил за возведением девяти школ в районе деревни Нари в провинции Кунар, а также начал строительство еще одной, предназначенной для девочек, в Барги-Матале, крошечной деревушке в восточном Нуристане. Еще недавно ее окрестности контролировали бандформирования талибов, а сейчас она снова перешла под контроль американских солдат, действовавших совместно с армией Афганистана.

Слухи о нашей работе быстро распространялись, и вскоре к Вакилу потянулись делегации из разных уголков страны, в том числе из областей, традиционно считавшихся оплотом движения талибан – Торы-Боры, Кандагара, провинции Урузган. Старейшины приезжали в Кабул – это было тяжелое путешествие на перекладных, нередко занимавшее до двух дней, – и просили построить в их деревне школу для девочек. Число таких заявок неуклонно росло, и Вакил собирался с моего благословения начать в 2010 году возведение десятка новых объектов. Примечательно, что среди прочих планировалось начать строительство в Дех-Рауд, родном селении Муллы Омара. То, что Сарфраз и Вакил надеялись сделать лет через двадцать, воплощалось в жизнь сейчас, прямо у нас на глазах.

Однако наша популяризация женского образования не ограничивалась одним лишь строительством средних школ. Годом ранее я предложил Вакилу подумать о создании женских досуговых центров в Кабуле. Это должны были быть клубы, где могли бы собираться представительницы слабого пола всех возрастов. У нас уже был опыт создания подобных центров в сельских районах, жительницы которых проводили вместе вечера и передавали друг другу полезные в быту навыки – обучались ткачеству, вышивке и прочим ремеслам. Вакил усовершенствовал эту идею: его центры были не досуговыми в прямом смысле слова, а скорее, образовательными. Он организовал занятия, на которых живущие по соседству женщины зрелого и пожилого возраста, у которых не было возможности учиться, могли бы освоить азы чтения и письма на дари, пушту, арабском и английском языках. Такие уроки длились по два часа от четырех до шести раз в неделю. Как правило, они проводились прямо на дому. Ученицы получали знания, а учителям подобная подработка приносила дополнительный доход.