Лия Флеминг - Спасенная с «Титаника»

Мэй покачала головой.

– Все, что мне дорого, покоится на дне океана.

Сотрудник бюро опустил голову в знак соболезнования.

– Ливерпуль подойдет, – добавила Мэй. – Оттуда я доберусь своим ходом.

– Нет, нет и нет, – решительно вмешалась Селеста. – Миссис Смит заполнит необходимые бланки и получит от компании «Уайт стар лайн» и «Комитета спасенных» все, что причитается ей и ребенку. Сообщите им почтовый адрес миссис Смит, по которому следует переслать письма, чтобы держать ее в курсе. А ты, Мэй, обязательно должна подать заявление на выплату пособия. У нее нет ни мужа, ни имущества, вообще ничего! – обратилась Селеста к сотруднику социального бюро. – Джентльмена из Айдахо, который присылал Смитам приглашение, информировали о положении дел, но миссис Смит более не намерена оставаться в Америке.

У Мэй не было ни сил, ни смелости говорить за себя. Исчезнуть, скрыться – вот единственное, о чем она мечтала.

– Я очень хочу домой, – объясняла она Селесте, – но ума не приложу, что мне теперь делать. Вернуться в Болтон без мужа я не могу – просто не вынесу встречи с теми, кто знал нас обоих. Куда податься, даже не представляю.

– Зато я представляю, – объявила Селеста. – Есть идея – если ты действительно хочешь начать жизнь заново. Но сперва я покажу тебе достопримечательности этого прекрасного города. Ты непременно должна увидеть Центральный парк.

– Непременно?

– Тебе пойдет на пользу.

Когда Селеста чем-то загоралась, трудно было ей противостоять. Как объяснить, что для Мэй пребывание в Нью-Йорке – не развлекательная экскурсия, а кошмарный сон наяву, томительное ожидание момента, когда можно будет вернуться на родину. Ей совершенно не хочется гулять по парку. Держать ее под руку должен Джо, а не какая-то посторонняя женщина, пускай и добрая. Мэй так же неприятно – по причинам, известным ей одной, – что Эллу постоянно тискают и фотографируют.

До сих пор не верилось, что за прошедшую неделю никто не заявил о своих правах на ребенка – ни на борту корабля, ни на суше. Элла помогала Мэй отвлекаться от мыслей об Элен, которая снилась ей каждую ночь. Дочурка, обутая в черные кожаные ботиночки, тянула к ней руки – и падала в воду. С криком просыпаясь, Мэй неизменно обнаруживала у постели Селесту, которая ласково ее успокаивала:

– Тише, это просто сон. Элла в безопасности, и ты тоже. Спи, спи.

В безопасности, с горечью думала Мэй. Если бы только Селеста знала…

Анджело мчался по улицам, только и думая о том, что жена и маленькая дочка мокнут под дождем. Сегодня – худший день в его жизни, он страшно устал, однако надежда озаряла ему путь. А вдруг они заблудились или случилось что-нибудь похуже? Последние несколько метров были по-настоящему мучительны. Задыхаясь, Анджело крикнул:

– Мария, я вернулся!..

А потом он увидел лицо дяди Сальви, хмурое и осунувшееся.

– Анджело, до нас дошла весть… Мы все ждали тебя.

– Их еще нет? – тихо спросил он и сполз по стене на лестничной площадке. – У Марии есть адрес. Она придет.

В безмолвном ожидании прошел час. Анджело, снедаемый тревогой, ходил из угла в угол.

– Еще немного, и они придут. Город большой, мало ли что. Мария ни за что меня не бросит.

– Уже поздно. Идем к нам, Анджело. Тебе сейчас нельзя оставаться одному.

– Нет-нет, я должен ждать здесь. Она проделала такой путь. Я не могу ее подвести.

– Она не придет, Анджело. Ее ведь не было среди пассажиров, так?

– Но я нашел пинетку! Посмотри, дядя, это тосканское кружево, этот узор ни с чем не спутаешь! Разве мы не привезли целый сундук таких кружев, чтобы продавать их местным лавочникам? Сальви, давай подождем еще немного.

На рассвете дядя Сальви привел Анджело домой к себе и Анне, в лоно большой итальянской семьи. Анджело плакал, как ребенок, и что-то бормотал себе под нос. Доктор Фортуно, который заглянул к Сальви и увидел состояние Анджело, прописал ему снотворное. Чтобы не отпускать его в пустую квартиру, Анджело уложили спать на диване.

– Мне надо идти, вдруг появились новости… – стонал он.

Знакомые приносили цветы и печенье, выражали соболезнования. Анджело странно лихорадило, ему одновременно было и жарко, и холодно, не хватало воздуха. Он не мог ни работать, ни думать о чем-либо, а лишь без конца говорил о Марии.

Отец Бернардо заходил каждый день, утешал Анджело и предлагал отслужить заупокойную мессу.

– Твое сердце разрывается от горя, сын мой. Только молитва облегчит эту боль. Твои жена и дочь сейчас на небесах, – говорил он.

Анджело не мог с этим смириться.

– Я хочу, чтобы они были со мной! Они просто потерялись, я знаю. Я оставил фотокарточки в лавках и в итальянской газете. Да, еще, – лицо его просветлело, – одна женщина хотела поговорить со мной. Она утверждала, что видела на корабле Марию с нашей малюткой. Она уверена, что это именно Мария! Правда, живет она далеко отсюда, поэтому я отправил ей несколько долларов на билет.

– Как ее зовут? – спросил отец Бернардо. – Дай-ка мне письмо.

– Синьора Бруно. Вот, смотрите.

– Она приезжала?

– Нет, но со дня на день приедет.

Священник вздохнул.

– Вряд ли ты дождешься встречи. Тому, кто написал это письмо, были нужны только твои деньги. Всегда найдутся люди, которые наживаются на чужом страдании. Город кишит мошенниками, выдающими себя за жертв катастрофы. Они клянчат деньги, просят об услугах, вселяют ложную надежду несчастным, отчаявшимся найти своих близких, – и все это в корыстных целях.

– Я не сдамся, святой отец. У меня есть пинетка. Алессия где-то рядом, я знаю. Возможно, ее украли или… – Анджело вновь принялся мерить шагами комнату.

– Перестань изводить себя, сын мой. В тебе говорит горе. Прошла уже неделя. Взгляни правде в лицо: они погибли.

Анджело упрямо закрыл уши.

– Я вас не слушаю! Они живы, моя доченька жива. Ее похитили!

– Анджело, ты говоришь, как безумец. От этих мыслей тебе не станет легче. Ты должен сходить на мессу, посмотреть на тех, кто пытается быть сильным.

– Как можно молиться Богу, который разлучает семьи? – гневно сверкнул глазами Анджело.

– Господь не топил «Титаник». Насколько я слышал, корабль затонул сам по себе. Бог усмирил волны и уберег выживших. Говорят, море было спокойным, будто мельничный пруд. Не вини Господа, вини конструкцию корабля, – мягко произнес отец Бернардо. – Ты должен держать себя в руках, жить дальше, как хотела бы того твоя Мария.

– Скажите, ради чего мне теперь жить? – Анджело стукнул себя в грудь кулаком.

– Сын мой, у тебя есть жизнь, тогда как другие ее лишились. Почему все так случилось – глубокая тайна, постичь которую мне не под силу. Кто-то погиб, а кто-то спасся, от этого никуда не денешься. Будет проведено расследование, скоро мы все узнаем. А до тех пор крепись. Сальви и Анна очень переживают за тебя. Я сказал им, что прошло еще мало времени, но ты молод и крепок. Не подводи меня, прими то, что тебе суждено.