Татьяна де Ронэ - Русские чернила

Сконфуженный метрдотель исчез. Они уселись за столик.

– И надо было тебе начинать… – заметила Мальвина.

Он ее не слушал. Постояльцы смотрели на него и улыбались. Да, его узнали. «О, смотрите, это же писатель! Это он? Ну да, конечно он». Семейство из «Ярмарки тщеславия» – воплощенная итальянская элегантность с обложки глянцевого журнала – подняло бокалы за его здоровье. Он улыбнулся и ответил им тем же.

Кассия Карпер сидела за соседним столиком в компании изысканно одетого седовласого джентльмена и юной девушки. Пока Мальвина изучала меню, Николя успел еще раз бросить взгляд на ее ноги в шикарных туфлях. Потом он огляделся вокруг: Дагмар Хунольд нигде не было.

– Что ты вертишь головой? – спросила Мальвина.

– Да просто жарко.

Он снял пиджак и повесил его на спинку стула. Жарко ему не было, но как иначе объяснить свой озабоченный вид? Он сгорал от желания заглянуть в «Блэкберри», лежавший в кармане, но боялся разозлить Мальвину. От матери, наверное, как всегда, ничего. И Франсуа ему не позвонил и не прислал даже сообщение. А вот Сабина… Ее последнее сообщение… А может, есть и еще одно… И Алекс Брюнель мог (или могла) поместить еще одно фото на его стене…

Хрустя сухариками грессини, Николя спрашивал себя, удастся ли ему когда-нибудь отойти от всего этого. Может, надо уехать куда-нибудь, где нет ни мобильной сети, ни Интернета. Есть же знаменитые писательские резиденции, эти монастыри, куда запирают строптивых авторов, чтобы заставить их писать. Он представил себя, согнувшегося над листами бумаги, в комнате без мебели, с прекрасным пейзажем за маленьким окном. И дважды в день суровая, изможденная женщина в черном, настоящая миссис Дэнверс из «Ребекки» [10], будет молча приносить ему еду: хлеб, чай и суп.

Голос официанта вернул его к действительности, в атмосферу утонченного очарования «Галло Неро». Филе морского окуня с протертой брокколи для мадам. Ризотто с устрицами и жареный тунец под соусом тартар для месье. Они молча наслаждались прекрасными блюдами. И кушанья, и белое орвието были великолепны. Шеф-повар пробрался к ним между столиками и осчастливил Николя сообщением, что ему очень понравился «Конверт». Его семья родом из Камольи, и он точно знает, где расположен дом Джейка и Салли. Николя его поблагодарил, за чем последовал неизбежный вопрос:

– А о чем будет ваша следующая книга, синьор Кольт?

И Николя привычно ответил голосом GPS-навигатора:

– Надо подождать, и тогда узнаете.

Десерта Мальвина не пожелала, и они снова спустились к бассейну, чтобы выпить последний стаканчик. В мягком, душистом воздухе раздавался отдаленный шум прибоя. Устроившись в шезлонгах, они любовались серебристыми отсветами на воде.

– С днем рождения, – шепнул Николя, протягивая Мальвине маленькую коробочку.

Мальвина открыла ее, и «Ролекс» блеснул в лунном свете. Она разглядывала часы, положив их на ладонь.

– Тебе нравится? – спросил он. – Было нелегко отыскать эту модель, но я решил, что именно она тебе очень пойдет.

– «Ролекс», – выдохнула Мальвина. – Мне нравится, но…

Улыбка Николя погасла.

– Но что?

– «Ролекс», Николя, ведь ты обычно даришь часы своей маме.

– Черт возьми, Мальви, а спасибо ты не хочешь сказать?

– Спасибо, – быстро пробормотала она. – Они очень красивые. Правда. Спасибо.

Он неловко попытался надеть часы ей на руку, и они с глухим стуком упали на пол. Ну что ты будешь делать, вот ведь досада какая… Его задели не слова Мальвины. Он и сам не мог бы объяснить почему, но больнее всего ему было, когда он увидел, что «Ролекс» ей вовсе не идет. А он так радовался, найдя часы в магазине, уверенный, что в них она будет смотреться потрясающе.

– Я устала, – прошептала Мальвина.

Она вся как-то поникла, как увядший цветок, затылок стал еще нежнее и беззащитнее, кожа совсем побледнела.

– Ты что, уже хочешь подняться в номер? – удивленно спросил Николя.

Но она уже встала с места, и ему ничего не оставалось, кроме как пойти за ней. Еще не было одиннадцати часов. Ни спать, ни укладываться так рано ему не хотелось. За спиной остался бар, манивший музыкой и веселым смехом. Мальвина шла впереди, перешагивая через ступеньку.

В их отсутствие номер приготовили к ночи, и в нем было спокойно и уютно. Покрывала аккуратно сложены, чистые, бело-розовые, с шоколадным узором по краям, простыни расправлены. Занавески задернуты, в изголовье зажжены лампы. В ванной сменили полотенца.

– Обними меня, – сказала Мальвина.

Он подчинился. Но втайне он прижал к себе Сабину, которую никогда не обнимал. И когда он ласкал крепкие белые груди Мальвины, он думал о спелой коже Сабины, к которой никогда не прикасался. И это губами Сабины он сейчас наслаждался. Господи, как же он желал ее губ!

Каждый раз, останавливаясь в каком-нибудь отеле во время бесконечных поездок, Николя соблюдал неизменный ритуал, если собирался провести ночь спокойно. Во времена Дельфины, когда он вел жизнь закоренелого лентяя, путешествовать ему доводилось мало. Он ездил только в Брюссель, к родственникам матери. Потом было путешествие в Италию с Франсуа. Известность вытолкнула его в мир. В двадцать шесть лет он сполна познал все тяготы смены часовых поясов. С две тысячи восьмого по две тысячи одиннадцатый он побывал в девятнадцати странах. Поначалу его будоражила новизна, оживление незнакомых городов, разговоры с людьми и даже вызовы, которые время от времени ему бросала жизнь. Через два года пришлось за все это платить. Первой платой стала бессонница: ему часто не удавалось заснуть, даже если он был вконец измучен. Он останавливался в лучших отелях, но некоторые номера, как бы хорошо они ни были оборудованы, решительно не годились для сна. Его приятельница Лара утверждала, что, согласно фэн-шуй, науке о видимых и невидимых флюидах в жилых помещениях, все дело в том, как ориентирована кровать: изголовьем на юг или на север. И в зеркалах, способных излучать вредоносную энергию. Николя подсмеивался над этими теориями. Ему было достаточно переступить порог комнаты, и он сразу чувствовал, хорошо тут будет спаться или нет. Это как первое впечатление от незнакомого лица. Бросив беглый взгляд на комнату, он понимал, что в ней не так. Может, это и имело отношение к фэн-шуй, но с Ларой он все время спорил. Кровать не на месте, стол чересчур громоздкий, стул стоит косо, раздражает картина на стене, скверно расправлено покрывало, задернутые шторы действуют на нервы. И небольшой ритуал заключался в том, что он передвигал мебель до тех пор, пока ему не становилось хорошо и уютно. Бывало, что ему не нравился цвет стен или слишком навязчивый запах освежающего воздух аэрозоля. Случалось и спускаться в холл и просить другой номер.