Мария Илизарова - Про психов. Терапевтический роман

Новый год благополучно наступил, все подарки подарены, деньги потрачены, общение с родственниками уже утомило, и тут наступают первые рабочие дни. В новогодние праздники больница работает как обычно, безумие не уходит на каникулы. Наоборот: интенсивное общение с семьей, возлияния и злоупотребления, нарушение привычного ритма приносят обильный приток пациентов.

Косулин, промучившись всю неделю в колебаниях между желанием рвануть в Одессу, убить жену и ее любовника и страхом нарушить привычное равновесие жизни, с воодушевлением шел на работу. За дни праздников он выпил с Паяцем ящик водки. Еще три раза сходил с сыном на горку и один раз на каток, навестил мать, которой так и не признался, почему плохо выглядит, счастливо избежал встречи с родителями жены, наврав про срочную консультацию.

Он успел позабыть о больничных делах, отодвинув их и освободив место для хаоса внутренней жизни. Дочка укатила в Питер с институтской компанией, и он был этому рад. Появившееся в ее взгляде презрение провоцировало на необдуманные поступки. Он видел, что она ждет от него решительных действий, но не умел объяснить, насколько раздавлен изменой ее любимой мамочки.

Жена должна вернуться сегодня. Раз в день она посылала ему лживые эсэмэски о том, как скучает и хочет домой. Он с ужасом представлял, как она вернется и наступит час «икс». Ее не было целую неделю, и с очевидностью напрашивался праздничный секс. Что делать?! Он не сможет не выдать себя. Он просто не сможет. В таких вот мыслях психолог вышел на улицу и отправился на работу.

В праздники Москва принадлежит людям. В метро полно свободных мест. Становятся отчетливо видны изгибы улиц, стряхнувшие с себя двойные ряды припаркованных машин. На короткие минуты узнается старая Москва – Москва детства. В такие дни Косулин чувствует, что не так уж он любит людей. Он представляет себе, что бы могло такого случиться, не очень трагического, но все же совершенно неотвратимого, чтобы в Москве убавилось раза в три народу. Чтобы Москва потеряла свое значение, где-то вырос Новый Прекрасный Город, и все уехали туда. А остались те, кто слишком ленив, чтобы искать лучшей доли. Как раз такие, как он.

Косулин стыдился этих фантазий. Но быстро успокаивался от мысли, что сумасшедшие все равно останутся, их так же надо будет лечить и на больницу эти глобальные изменения никакого впечатления не произведут. Даже если рухнет весь мир Косулина, там все останется по-старому, как в детских воспоминаниях. Так же будут плодиться рыжие дворняги, сонные – охранники будут растворяться в пейзаже, прекрасные цветы и растения лечить измученные души пациентов. Палаты будут полны остановившихся глаз, движения больных будут скованны и необычны, движения врачей быстры и ускользающи.

Все так же он, психолог, с утра будет спешить на пятиминутку, чтобы услышать голос человека, который доносится из особняка с крестом на крыше. Все будет как всегда. Это и есть рай, грустно улыбается Косулин, входя в главные ворота больницы и энергично поднимаясь наверх, на крутой пригорок. Взобравшись на него, он устремляется в маленькую, до неприличия романтичную арку, летом увитую розами со всех сторон. По пути к корпусу он старается обязательно пройти через эту арочку. Это его личный ритуал, оживляющий детские фантазии о замках, рыцарях, принцессах и гномах. Из арки открывается вход в большое внутреннее пространство больницы, и вдалеке слева можно различить окно рабочей каморки Косулина.

Пятиминутка после праздников длилась утомительно долго. Косулин притулился на мягком подлокотнике дивана между монументальной Генеральшей и щуплой противной медсестрой Танечкой. Танечка развернула дневник с записями персонала о состоянии больных в отделении и, колюче упершись острым локтем Косулину в бок, изготовилась читать. Бубнеж дежурного врача по селектору никто не слушал. Заведующая уже писала в листах назначений, старшая сестра изучала свой маникюр.

И тут на стандартный вопрос главного врача: «Будут ли замечания, предложения, объявления?» – откликается директор больничного клуба:

– Сегодня, – начинает он голосом Левитана, объявляющего о победе Советского Союза над фашистской Германией, – в пятнадцать ноль-ноль в клубе состоится театральное представление, поставленное силами пациентов. Приглашаются все!

Формула «приглашаются» – условность. Посещение мероприятий, объявленных по селектору, обязательно для всех. Косулин настораживается. В сознании всплывает образ бледного тонкого лица учителя, его рассуждения о греческом театре.

Плохо, думает Косулин, ох как плохо. Точно сформулировать, что «плохо», не получается, но отступившие было переживания по поводу странного пациента, встретившегося ему перед Новым годом, вновь обретают актуальность. Дальше Косулин уже не слушает Танечку, рассказывающую про температурящих и неспокойных пациентов.

Рабочий день пролетает незаметно. Больных мало, подлечившиеся пациенты все еще пребывают в домашних отпусках, и Косулин проводит большую часть времени беседуя с теми, кто всегда встречает праздники в больнице. Косулин с удивлением замечает, что, кроме нехорошего предчувствия по поводу предстоящего спектакля, начинает зарождаться любопытство и какая-то смутная надежда. Возникает ощущение, что на этом спектакле произойдет что-то важное и для него самого.

Косулин терпеть не мог ходить в клуб. Обычно там выступали пациенты дневного стационара. Тягостное зрелище, вызывающее смешанное чувство стыда и раздражения. Пациенты, которым в этой жизни уже давно ничего не надо, под руководством больничного театрального работника пели и плясали. Больше всего это напоминало театр депрессивного Карабаса-Барабаса, неумело управляющего поломанными марионетками. Косулин, возможно, более других драматизировал, но выдерживал эти спектакли с трудом. Он либо избегал их, либо садился у самой двери и ждал подходящего момента, чтобы сбежать. В этот раз все по-другому. Фраза «силами пациентов» внушает надежду.

На обеде почти никого. Только Пашка, Агния и Белла. Встречаются как после долгой разлуки, обнимаются, обмениваются новостями и подарками. Косулин радуется, что после праздничного перерыва привычный тоскливый фон отступил. Все оживлены и приветливы. Косулин рекламирует предстоящий спектакль. Не хочется смотреть его одному. Однако коллеги морщатся и в клуб идти не хотят. Тогда Косулин предлагает сходить на спектакль, а после отметить все прошедшие праздники, а заодно и сегодняшнее Рождество. Наконец удается договориться.

Косулин выходит из отделения ровно в три. Он знает, что спектакль не начнется вовремя, и поэтому никуда не спешит. День солнечный, морозный, и Косулин идет глубоко вдыхая холодный свежий воздух, позабыв про жену и предвкушая новизну.