Мария Капшина - О верности крыс. Роман в портретах
- Название:О верности крыс. Роман в портретах
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент Ридеро
- Год:неизвестен
- ISBN:9785448371431
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Мария Капшина - О верности крыс. Роман в портретах краткое содержание
О верности крыс. Роман в портретах - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
О верности крыс
Роман в портретах
Мария Капшина
есть особая прелесть
в этих бурей измятых
сломанных хризантемах
Басё
© Мария Капшина, 2017
ISBN 978-5-4483-7143-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Галерея 1: Собачница
(2270—2273 гг.)
– Длллё-оооонннг!..
Гонг храма Т иарсе-Судьбы бросил звук над городом к воде, как дети бросают плоский камешек. Город не хотел просыпаться – эка невидаль, утренняя молитва! Да и озеро лежало молча, плоско и недвижно, лишь мелко дрожало рябью в холодном предутреннем воздухе и куталось в блёклый от старости туман. Звук прорвался через туман над крышами и у самых причалов, полетел дальше к востоку, над озером. Туман ограничивал взгляд, и великое озеро казалось бескрайним. Звук, наконец, окончательно запутался и угас, и тут ему вслед полетел второй.
– Ллаамммг!..
Третий:
– Дооооон!..
Редкий туман наползал с запада, вверх по течению Арна, заставляя и так светлеющее небо делаться ещё светлей. Столичный дурак, Ольвек Соломенный, казался седым: так густо пыль покрывала его волосы. Ольвек сгрёб ещё немного пыли, старательно втёр её в голову, чихнул, согнав муху с дёрнувшегося плеча, и вскочил. Нелепо замахал большими, неумелыми руками и заплясал на твёрдой, ссохшейся уличной земле, не жалея босых пяток, серых от вросшей в кожу грязи.
– Доооооонг!..
Ольвек сорвался с места, словно колокол спугнул его, и побежал по Бузинной улице прочь от центра, в Собачницу, район грязный и беззаконный.
Эрлон ибыл старым городом; разросся, взяв начало на Белом острове. Там лежало два острова, в месте, где великий Арн вытекает из Светлого озера, продолжая свой путь к зангской границе и дальше, к Внутреннему морю. Первая крепость замечательно умещалась на плоских каменистых берегах Белого. Но жителей прибывало, второй остров тоже заняли кирпичные и каменные усадьбы ремесленников и купцов да белёный саман бедноты, и этот остров тоже обнесли стеной. А когда места и на втором перестало хватать – появилась Собачница вдоль мелководья. Там, вдоль северо-западного берега второго острова, полоса мелководья была широкой, кое-где из-под воды выдавались песчаные и глинистые косы, похожие на спины морских чудищ. И там наросла полоса деревянных настилов, опираясь на эти косы, на камни, на сваи. Сперва, конечно, она не называлась никак, потом – настилами, а только потом уж – Собачницей, за собачий норов обитателей.
– Пенннннь! Ко-ооонннннь! Дряннннь! – вопил Ольвек, подражая колоколам. – Гля-аааааннннь!
Ему не исполнилось ещё, наверное, и тридцати, и был он здоровее, чем казался. Во всяком случае, до Собачницы добежал, не останавливаясь. Уже начались настилы, а он всё бежал и вопил, пока пятка не пробила одну особенно гнилую доску насквозь. Ольвек обиженно вякнул и перешёл с бега на скачущий, дёрганый шаг. Потом свернул вприпрыжку в очередной раз, обошёл дыру посреди улицы (из дыры ещё сильнее, чем всюду, тянуло водой и рыбой) и выскочил на набережную: полоска в три шага шириной между последним рядом домов и краем настила, неровно обрывающимся в реку. Где-то полоска расширялась, где-то сужалась, где-то надломленные доски свисали прямо в воду. За забором тоскливо надрывалась одинокая собака.
Здесь поскуливания Ольвека снова приобрели задорно-зазывательную интонацию и оформились в слова.
– Налетай! Ко-ому совесть, бери-налетай! А ну, кому? С пылу – с жару, кому совесть? Налетай, не опоздай: последняя осталась! А… Ууууух!
Ольвек остановился: перед ним, там, где доски далеко выдавались вперёд, в реку, рос из-под настила большой камень. Возле камня стояли два совершенно одинаковых маленьких человека, да третий ещё сидел.
– Чего вылупился? – неприветливо сказала одна одинаковая. Третий, сероволосый, рассмеялся: над одинаковой, а не над Ольвеком, но дураку отчего-то стало холодно, поёжился.
– Что продаёшь? – спросил сероволосый. Ольвек не кинулся драпать, хоть и очень хотелось.
– А-аа вот кому совесть?! – отчаянно заорал он.
– А сколько просишь? – спросил сероволосый. Совсем иначе спросил – другое дело, теперь и торговать можно!
– А-адну рыжую дай, совесть последняя осталась, налетай, не опоздай!
– Чего ты к нему прицепился, Хр иссэ? – спросила одинаковая. Второй одинаковый молча смотрел от камня. Так смотрят большие старые собаки, которых хоть за хвост кусай – не залают, Ольвек проверял.
– Держи! – сказал Хриссэ, кидая медную монетку. Рыжая мелькнула в тумане, и Ольвек, счастливый, поймал её обеими руками.
– Ууух! – сказал он восторженно, а потом уже больше ничего не говорил.
«Одинаковая» девчонка успела нахмуриться, когда грузик на конце плети ударил дурака в висок, Ольвек и того не успел. Хриссэ, не вставая, собрал плеть обратно и убрал за пояс.
– Ну и зачем ты это самое? – возмутилась близняшка. Её брат смотрел всё так же молча, но пристально. – Чем он тебе помешал?
Хриссэ дурашливо пожал плечами.
– Я же купил его совесть, верно? Должен же я был забрать покупку? А никак иначе он бы мне её не отдал.
Девчонка дёрнула ртом.
– Так ты у нас теперь самый совестливый? Тиарсе, прости и спаси!
– Домой пошли. Утро уже, – сказал её брат. И пошёл домой. 1 1 Язык по умолчанию – арне и . Слова из высокого имперского и из других языков даются в примерной транскрипции.
Дз о йно
2270 год, 5 день 3 луны Ппд 2 2 ппд = после Порога полудня, тж. пополудни; после летнего солнцестояния. Ппн = после Порога полуночи, зимнего солнцестояния. Третья луна пополудни – примерно конец августа – начало сентября.
Портовая улица, Собачница, Эрлони
– Дзойно! Х авейг, где тебя опять унесло? Дзо-ойноо… Охх…
Краснолицая женщина в многослойной одежде на восточный манер и слова выговаривала по-арнак ийски: «хавейг» вместо «халвег» и «льй» вместо «ль». Она вытерла руки о верхнюю юбку, поправила волосы, выбившиеся из шапочки, вздохнула мученически, повернулась и зашла в ворота.
– Нувек, – окликнула она бредущего через двор старика. Тот остановился с видимой охотой, опустил на землю мешок, с шорохом осевший. – Моего оболтуса не видал?
– Видал, как не видать, – живо отозвался Нувек. – С утречка он в город усвистал, так досель, поди, и носится – дело молодое, босопятое.
– Ахти, На ама-заступница, – прикрыла глаза кухарка, быстро перебирая пальцами бахрому зангского пояса. – И что ж ему неймётся?..
– Ну надо же, что к нашему берегу прибилось!
Дзойно дёрнулся и втянул голову в плечи, непроизвольно прикрывая локтем правый бок, болевший после прошлой встречи недели три. Мальчишка обернулся. Всего двое… А вдруг пронесёт?
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: