Мария Капшина - О верности крыс. Роман в портретах

– Снова забыл, куда ходить нельзя? – сочувственно спросили за спиной. Дзойно крутнулся вокруг себя. Ещё двое: один с кастетом, у другого на кулаке обмотка с железками. Вдобавок к первым дубинке и ножу.

Бежать некуда: стены отстоят одна от другой на пять шагов, мимо двоих почти взрослых парней не проскочишь, даже если тебе всего двадцать шесть порогов 3 3 порог – полгода. Т.е., 26 порогов=13 лет. , а бегаешь ты замечательно. Даже если б у них в руках вообще ничего не было.

– Вы говорили, чтоб я к югу от порта не лез, а не в Собачницу, – наглым от отчаяния голосом сказал Дзойно, мелкими шажками отступая к нише на месте замурованной двери. Главное – не упасть… Хоть бы под ногами что-то попалось, хоть камень, хоть обломок настила! Хотя, если не сопротивляться, им быстрей надоест… В прошлые разы Дзойно тоже думал не сопротивляться. Благодарение Вечным и стражникам-коричневым, удалось сбежать: выбитого зуба ему бы точно не простили. «Да они и не простили», – с какой-то равнодушной ясностью подумал Дзойно, вжимаясь в саман.

Он уворачивался, насколько позволяла ниша, не падал и отбивался вслепую кулаками, пару раз даже попав. «Продержаться ещё чуть-чуть… Ещё чуть-чуть… Ещё чуть-чуть…»

Он понятия не имел, до чего надеется продержаться.

– Эй!

До этого, что ли?

– Эй, чего это вы в нашем районе топчетесь?

Дзойно осторожно выглянул из-за руки. Подошедших не увидел, зато увидел, что никто не смотрит на него: все четверо повернулись вправо, держа кулаки-ножи-дубинку наготове.

– С каких это пор это ваш район? – возмутился кастет, сдвигая головную повязку к самым бровям.

– Собачница – наша!

Дзойно выглянул из ниши одним глазом. Понял, почему спасительный голос показался слишком звонким: говорила девчонка. Из троих пришедших двое были девчонками. И все трое – примерно его возраста, не старше тридцати порогов. Надежда Дзойно не оставила, но трансформировалась: может, удастся сбежать, пока все отвлекутся.

– А на кой бес вам вся Собачница? И так чуть не целый район захапали, сопляки!

– Всего один район, – заметил единственный мальчишка из подошедших. От одной из девчонок он отличался только причёской.

– Нам бы город – для начала, – кокетливо пожала плечами третья, похожая на куклу с толстой песчано-золотой косой и огромными глазами, янтарными, как у кошки.

– Да рёхнутые вы все! – насмешливо бросил самый высокий из четверых, с кастетом. – Рёхнутые, что вы, что Кхадер а 4 4 «Кхадера» – досл. с выс. имперского «зеленоглазая ведьма». «Кхад» – «ведьма», «кхади» – «ведьмины». ваша!

Дзойно обнаружил, что почти совсем вышел из относительно безопасной ниши и отшагнул назад. Болел бок, и, судя по ощущениям, наливалась каким-то красивым цветом сбитая скула.

Трое пришедших оказались вдруг вооружены – все трое.

– Что ты сказал? – неприязненно сказала желтоглазая, став ещё больше похожа на злую кошку.

– Он сказал, что Кхад ваша – крыса рёхнутая! – выступил вперёд главный из четвёрки, держа на виду кад арские ножи из тёмной красноватой стали.

Дзойно шумно вдохнул. Кто-то из близнецов метнул нож, вошедший точно в глаз бывшему главарю. Второй нож срезал высокого. Рука с кастетом откинулась, прямо под ноги Дзойно, снова втиснувшегося в нишу поглубже. Ещё одного тихо и аккуратно уложил кулаком единственный парень из пришедших. Последний из четвёрки, с дубинкой, решил искать счастья на другой улице и опрометчиво повернулся к нише спиной. Дзойно вытянул руку, схватил выпавший кастет и успел, в отличие от троих спасителей, выскочить навстречу убегающему. Парень отмахнулся, но не попал, а Дзойно, отскакивая в сторону, удачно подсёк его ногу. Издал странное «Хак!» и ударил в падающего чужим кастетом, куда пришлось, ещё раз. Что-то тихо хрупнуло, пальцы намокли.

Слева засвистели одобрительно, и Дзойно обернулся, чтобы увидеть, как близнецы вынимают свои ножи из его недобрых знакомцев. Третья, похожая на кошку, стояла совсем рядом и улыбалась.

– Хорошо ты его по загривку. Где-то здесь живёшь?

Дзойно отодрал глаза от загривка, с которого медленно и густо сочилось тёмно-красное. Мотнул головой:

– Да… Нет, не здесь. Я – на Белом острове.

– Лорд, что ли? – иронически подняла брови желтоглазая. Дзойно смутился.

– Не. У меня тётка там. Кухарка.

– Правда? А одежда прямо герцогская, и ноги обутые! Ты точно не…

– Не слушай её, – перебила другая девчонка, пряча оттёртый о чужую одежду нож в рукав. – Я К ейя. Это Н ейех, но можешь не запоминать, нас все Близнецами зовут. Эта языкатая – Кошка.

– Дзойно…

Старательно отворачиваясь от желтоглазой Кошки, он опять наткнулся взглядом на лежащего. Дубинку тот по-прежнему сжимал в руке. Голова была неудобно вывернута, из-под выбившейся из хвоста тёмно-русой пряди ошалело глядел глаз.

Вспомнилось: «Оставь ты его уже, прибьёшь ведь!» – «Да отвали, Най!»

«Най, – зачем-то подумал Дзойно. – Его звали Най».

– Эй, лорд!

Дзойно вздрогнул и повернул голову, сообразив, что обращаются к нему.

– Мы в порт сейчас идём, давай с нами! – предложила Кошка. Нейех деловито подёргал ножи в руках главаря, понял, что так просто из стиснутых пальцев не вынимаются, быстро полоснул своим ножом по мёртвым запястьям, вынул кадарские игрушки и выпрямился. Дзойно глотнул и перевёл глаза на Кейю.

– В кабак какой сядем, отметим, – пояснила близняшка, легкомысленно пожав плечами.

Дзойно посмотрел неуверенно на темнеющее небо, на четыре трупа… Они больше походили на четырёх сломанных кукол, брошенных на щербатую мостовую, чем на мёртвых людей. Дзойно сглотнул и как-то рывком уверился, что безумнее вечер быть уже не может.

– Стемнеет скоро…

– И что?.. – не поняла Кейя.

– Лорда заругают нянюшки да мамушки? – сочувственно спросила Кошка.

– Быстрее пойдём, а то я в потёмках дорогу не запомню! – сердито сказал Дзойно, исподлобья глянув на язву с косой.

Дзойно

2270 год, 10 день 3 луны Ппд

«Лисья нора», Собачница, Эрлони

– Хорош, – сказала Кхад.

– Кто? – моргнул Дзойно.

– Твой план хорош: удался.

Она улыбнулась, и Дзойно показалось, что его огладили тёплые ладони, – он расплылся в ответной улыбке. Кошка пихнула его в бок:

– Везунчик! – шепнула она. – С первого дела отличился!

– А?

Ему не ответили. Быстро прибрали за собой, выбрались обратно в окно, стараясь не оскальзываться на черепице, подёрнутой зелёным, мокрым от утреннего дождя мхом. По крышам, потом и понизу бежали наперегонки, молча. Разговаривать и не хотелось, скорей уж прыгать и смеяться.

Устроились в «Лисьей норе». Нора произвела на мальчишку самое благоприятное впечатление. У входа, сразу за дверью, маячили ненавязчиво два бугая, лица которых, хоть и почти невидимые в мути, ничего хорошего чужакам не обещали. Но четверых ребят пропустили беспрепятственно, дружески кивнув Близнецам и улыбнувшись Кошке, пока Кхад шествовала во второй зал и к столу; свободному, хоть за другими места явно недоставало. Дзойно от этой уважительности ошалело вертел головой, чувствуя себя в сказочном саду Эиле. Дёрнешься ненароком – цветы и деревья, свитые из цветного тумана, развеются, и окажешься в обычности: выгонят пинками, да ещё зубы поленом пересчитают. И уж никак хозяин таверны не подойдёт сам поспрашивать, чего, дескать, изволите. Кто ж это ещё, как не хозяин, если при виде его подавальщица, присевшая было к кому-то за столик, подскочила, шмыгнула носом и суетливо кинулась собирать грязные миски. Дзойно и сам было напрягся, завидев такого строгого господина. Нейех молча придержал его за локоть. Строгим начальником здесь была Кхад. И кх ади.