Мария Капшина - Идущая. Филологический анализ одного психического расстройства

© Мария Капшина, 2018

ISBN 978-5-4493-8017-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– О чем вы молитесь, Ваше Величество? – голос святейшего Мастера звучал так скорбно и проникновенно, так уместно окутал пять колонн часовни, заполняя ниши, что Ш егдару стоило некоторого труда не впасть в священный трепет. – Вечные могут даровать прощение, но не могут лишить воздаяния…

– Оставь этот слог для проповедей, святейший Мастер, – скривился император. Очертил разведенными пальцами прямой крест между собой и алтарем и поднялся с колен, смахнув с краев бордовой куртки облачко пыли. – Моя душа – не твоя забота! – добавил Шегдар через плечо и рефлекторно отряхнул с кистей теплую патоку священнического голоса, который не спешил затихать между полом и куполом.

– Белый плащ Судьи вручил все души Центральной равнины моему попечению, – возразил Ксонд ак, смиренно опуская двустволку глаз.

– Угу. А меч Таго вручил мою душу мне, – не слишком почтительно отозвался Шегдар, поворачиваясь, наконец, лицом. Его святейшество стоял, сложив узкие руки на призрачно-белом полотне куртки, и разглядывал розетку солнечных пятен на плитах.

– В делах земных порой полезнее быть умудренным старцем, а не яростным мужем.

– Ты можешь говорить по-человечески? – сквозь зубы спросил Шегдар. – Просто и ясно: что за надобность привела твое святейшество к бедному императору?

– Забота о душе Вашего Величества, – наклонил голову Ксондак. – Вам наверняка ведомо, что колдовство, иначе называемое магией, пристойно только священнослужителям, совместно с тремя другими способами. Но никак не светскому лицу, ибо тогда колдовство обращается во зло…

– Мастер, обвинивший богоизбранного императора в ереси, сам еретик ещё худший, – усмехнулся Шегдар.

– Я не помышлял оспоривать писания, – сказал Мастер. – Я лишь пекусь о душах человеческих. А ваша душа, сын мой, в тени Предателя.

– И не прискучила тебе эта тема? – дернул углом рта Шегдар, явственно демонстрируя, насколько тема прискучила ему. – Магия – не помеха в управлении государством, а подмога. И ересью она становится тогда лишь, когда маг взывает к нечисти.

– Неужто призвание ведьмы не есть призыв к хаосу? – Его святейшество вскинул глаза, нанизав на них фигуру Шегдара, исчерканную тенями и светом из витражей под куполом. – Неужто возрождение ведьмы есть итог молитв к Вечным? Будь воля судьбы на то, мерзость проявилась бы, но…

– Значит, на то и верно воля Вечных! – расхохотался Шегдар. – Твоему святейшеству ещё не донесли? Мне удалось! Лэнр айна ол Тэн о, Р еда вернулась, Мастер!

Ксондак оторопел настолько, что внимательный зритель сумел бы даже заметить это: по тому, как дёрнулись руки его святейшества, задев и качнув серебряную подвеску на поясе.

– Не может ли это быть ошибкой, Ваше Величество? – мягким голосом начал увещивать слуга Вечных, вновь соединив кончики пальцев.

– Не может, – усмехнулся Шегдар, направляясь к двери. Лучи, расцвеченные витражным стеклом, на миг плеснули ему в лицо. – Она в чёрно-серебряной комнате. Обряд я проводил в лаборатории, а появилась она в чёрно-серебряной комнате.

– И вы оставили её там одну? – Ксондак был вынужден зашагать следом, догоняя. – Предоставили возродившейся полную свободу?! Да ведь…

– Что это, святейший Мастер, ты способен потерять самообладание? – изумился Шегдар, поворачивая голову.

– В подобной ситуации малый грех простителен! – назидательно сказал тот, мгновенно леденея обратно. – Ваше Величество! Призвать возродившуюся – само по себе ужасно, но оставлять её свободной…

Шегдар повёл бровями:

– Оставь, священник! Никуда она не денется – она обычная девчонка сейчас, ничего не помнит, и вспомнить не сможет, пока я не совершу второй обряд, пробуждая сознание Реды. Девчонка не захочет сдаваться, а в своей комнате возродившейся проще будет взять верх. Думаю, я мало в чём ошибся: свидетельств довольно для воссоздания. Вещи не те, что стояли там триста лет назад – не беда: сами стены ещё пропитаны ею, её магией.

– Да, ещё… – Шегдар приостановился, ухмыляясь. – Если вздумаешь послать кого-то с подарком Кеила 1 1 зд.: смертью , гвардейцы под её дверью поблагодарят за развлечение.

Для многих свойственно, просыпаясь, какое-то время ещё балансировать на грани сна, не вполне понимая, кто ты и на каком ты свете. Вика всегда выпадала в реальность резко и окончательно, зная, с какой стороны дверь и чья это жилплощадь – даже после какого-нибудь шабаша в родной общаге. Именно потому, открыв глаза, она ясно поняла, что ещё спит. Ну, приснилось тебе, что ты просыпаешься – с кем не бывает!

Просто настоящей эта комната быть никак не могла. Вернее, как-то, наверняка, могла – но не с Викой.

А комната приятная, кто же спорит. Эффектная. Два цвета, черный и серебристо-стальной, и их сочетания. Низкий и широкий диван – как раз подошёл по росту. Чёрный бархат, тёплый и мягкий, расшит серебром: металлически жёсткая нить царапнула голую руку. Поверх ткани – две подушки с таким же, плавным и хищным узором.

Изюминку придаёт небольшая коллекция средневекового оружия на стене над диваном. Стены обтянуты серебристо-серой тканью вроде шёлка, но над диваном шёлк скрыт под тёмным ковром с коротким ворсом, и на этом ковре до того стильно смотрится сталь… По большей части копья («и эти… алебарды?…"), клинок, пара луков, нечто топорообразное…

Около дивана – сундук под куском вышивки. В сундуке оказались какие-то тряпки: часть – с рукавами или штанинами, часть – подобие стёганых одеял, часть идентификации не поддавалась в принципе.

Напротив – окно. «Убиться веником, окошки у вас! Начинается на уровне груди (я понимаю, что росту во мне – метр в прыжке, но…), узкое, сквозь стену в полтора метра толщиной – готика да и только! А стекло – хуже чем в отечественных гостиницах…»

Столик черного дерева, чуть правее окна, сперва показался отделанным светлым, слегка желтоватым пластиком, но подойдя вплотную, Вика поняла: это что-то натуральное («кость?..»). На стене над столиком крепились два подсвечника (свечи уже горели, хотя сумерки ещё только наметились); перед ним стояло кресло с высокой ажурной спинкой. Правее столика – дверь (толстые доски вдоль, металлические зигзаги поперёк).