Дина Рубина - Теплые штаны для вашей мами (сборник)

– Шляпу?!

– Ну… митру, или как этот головной убор называется… А сколько увечий среди паломников!

(За что уважаю любую религию – за смирение. За любовь к ближнему.)

Ну, физическими-то увечьями израильтян не удивишь, живем мы, повторяю, густо и не скучно. А вот с душевными проблемами посложнее будет. Тут нарядом полицейских делу не поможешь. Ежегодно в весенний период в клиниках Иерусалима выделяется вдвое больше «койко-мест» – для впечатлительных паломников. Диагноз звучит вполне научно: «Иерусалимский синдром». Опять же, паломник паломнику – рознь. Возьмем, к примеру, мужчин. Не всякий, даже сумасшедший, стремится, чтобы его распяли. Он если даже и объявляет себя Иисусом, то… как бы это поделикатнее выразиться… старается проскочить всякие неприятные предварительные этапы и является уже воскресшим, так оно здоровее.

Зато с женщинами случаются поразительные метаморфозы! Недавно я навещала в больнице приятеля, угодившего туда по случаю сердечного приступа. И, проходя по коридору мимо одной женской палаты, была потрясена единообразным выражением лиц пациенток – выражением, я бы сказала, торжественной святости. Все как одна обеими руками благоговейно поддерживали животы, расхаживая по палате мелкими осторожными шажками.

– А эти у вас тут что – на сохранении? – поинтересовалась я.

– Да нет, – отмахнулся он, надкусывая принесенную мной шоколадку. – Это богоматери с мнимой беременностью…

…Но вот – миновало, слава те, хосподи! В хлебных отделах израильских лавочек и супермаркетов снова изобилие булочек, кренделей, бисквитов, хлебов… В полутемных христианских храмах – прохлада и воскурение ладана.

Отгремели пасхи боевые…

До будущего года.

В разнообразно Святом Иерусалиме.

– Мне говорили, что у многих «новых русских» сейчас модно креститься в Иордане.

– Да-да… Кстати, та же самая Лена Галесник рассказывала, как довольные «религиозным обслуживанием» новые русские передают друг другу ее телефон. Иногда раздаются странные звонки среди ночи. Звонит некто с густым вальяжным баритоном:

– А-аль-ле… Это Петр… – И выждав паузу, значительно: – Я от Павла.

А бывают и вовсе дикие случаи. Приехала целая компания веселых поддатых паломников, жаждут креститься. Ну, у Лены все налажено: заказываем минибус, договариваемся со священником, подкатываем к определенному месту, намоленной такой заводи… – словом, дело ясное, обряд известный, стезя проложена. И вот после свершения обряда главарь… извините, глава группы паломников, которого, собственно, и крестили, говорит Лене:

– Слышь, ну дело такое… надо бы обмыть…

Лена ему с готовностью:

– Не беспокойтесь, у меня в Иерусалиме есть знакомый владелец чудного ресторанчика, я всегда завожу туда небольшие группы. Там очень хорошая кухня, отменное вино…

И звонит она Шаю, владельцу ресторанчика, заранее столик заказать, потому как – сезон и страшный наплыв туристов.

– Шай, привет, – говорит Лена, – такое дело. Мы тут крестили одного… Надо бы обмыть.

И по наступившей паузе вдруг понимает, ЧТО она сей миг произнесла.

Дело в том, что на иврите глагол «крестить» связан именно с крестом, для евреев – проклятым орудием римской казни, на котором в древности корчились сотни тысяч страдальцев. Это примерно то же, что глагол «колесовать» – от слова «колесо». И Лена вмиг понимает, что по смыслу она произнесла примерно следующее:

– Мы тут распяли одного… надо бы обмыть.

И до сих пор, рассказывает она, когда приезжают группы паломников и надо заказать столики, она звонит Шаю и после слов: «Шай, привет, это Лена…» – выжидает, пока у него пройдет приступ истерического смеха.

– У Вас религиозный муж, а собственные взаимоотношения с иудаизмом?

– Как с папой. Даже если с чем-то не согласна, лучше промолчать и сделать так, как он требует. Все равно потом выясняется, что он был прав.

Кстати, папа-то у меня как раз атеист и находится в здоровой критической оппозиции к религиозной части общества. Например, приехав, ужасно возмущался, что по субботам здесь не ходит транспорт. «Что за безобразие! – восклицал папа. – Это ущемление права личности на свободу передвижения!..»

Прошло года полтора, родители снимали квартиру в центре города и полюбили спокойные субботние прогулки по тихим улицам. Когда мимо проезжал чей-то частный автомобиль, папа восклицал: «Что за безобразие! Какое право они имеют разъезжать в субботу! Это ущемление права личности на тишину!»

– Путешествуя по Израилю, испытываешь постоянное возбуждение от того, что это та самая Земля Библии. Жизнь в Иерусалиме восторги сглаживает?

– Ну, эта оранжевая, экзальтированная краска с годами тускнеет, конечно. Слушайте, я каждое утро варю себе кофе, выхожу на балкон; передо мной – Масличная гора, госпиталь Августы Виктории и колокольня русского Вознесенского монастыря, откуда тянутся басовитые колокольные оклики. Передо мной Иерусалим, а подо мною, под нашим холмом – перекресток, где произошла встреча с милосердным самаритянином. По соседству с нами деревня Эль-Азария, где случилось то самое евангельское воскрешение Лазаря… А ниже, по дороге к Мертвому морю, находится место, куда Всевышний изгнал из рая Адама и Еву… Ну, и так далее… Это моя среда обитания. Я не могу ежедневно воспринимать ее с тем же накалом туристического восторга.

– Вы всегда так «вкусно» рассказываете и пишете о карнавальной сути Иерусалима… Так и хочется помчаться и купить билет, пройтись собственными ногами по Виа Долороса, поторговаться – как героиня Вашего романа «На солнечной стороне улицы» – с торговцем на арабском рынке в Старом городе… И вдруг узнаешь в новостях, что в Иерусалиме – взорван автобус или ранен ножом как раз в Старом городе какой-нибудь итальянский турист… Не страшно?

– Само собой, как же без этого. При этом, заметьте, я вас не спрашиваю – что там в новостях говорится о количестве убийств, ножевых ранений в пьяных драках и прочих происшествиях на танцплощадках за ночь в Мытищах или Люберцах… Потому что ничего не говорится. Это Божий промысел – то, что Люберцы и Мытищи никого, кроме конкретных их жителей, не интересуют, а вот Иерусалим интересует всех. Увы, уже более трех тысяч лет.

Один мой знакомый на скептические замечания разных приезжих о провинциальности Иерусалима справедливо вопрошает:

– А Мессия куда придет: в Париж? Или в Нижний Волочек?

Вот то-то и оно: здесь такая мощная концентрация ожиданий на один квадратный сантиметр, что воздух дрожит.

Что касается местожительства, то скажу твердо: я свой балкон ни на какие Версали не променяю. Нависает он над Вади Эль-Хот, древнейшей дорогой в Иерусалим, дорогой, по которой паломники и завоеватели всех мастей поднимались из Иерихонской долины в этот непокорный город. Всегда проходили здесь торговые караваны, разные люди встречались, передавались из уст, что называется, в уста предания старины…