Дэнни Уоллес - Шарлотт-стрит

Через несколько часов, уже после обеда, когда я занимался своими делами на Поланд-стрит, мироздание послало мне предупреждающий сигнал, гласивший «ни в коем случае».

На выезде с парковки показались габаритные огни светло-зеленой «фейсел-веги», удалявшейся от меня, урча двигателем. Заднее стекло запотело и скрыло Дэмиана от меня и меня от него. Несмотря на это, я сгорбился так, чтобы моего лица не было видно, свернул на Дарблей-стрит и направился к метро.

Но вернемся к этому утру.

Сегодня в газете я нашел еще кое-что.

Курьер компании «Интерфлора» Джон Биндэм с первого взгляда влюбился в клерка Лору Девис, когда доставил ей букет.

Он был настолько потрясен, что на следующий день вернулся с огромным букетом цветов — на этот раз от себя самого!

Сегодня они будут связаны узами брака в Лимпли-Стоук, графство Уилтшир.

— Я воспользовался своим шансом! — говорит Джон (30 лет).

Он, однако, не знал, что первый букет был не от возможного соперника, а от отца Лоры, таким образом поздравившего дочь с успешно сданным экзаменом на права!

— И вправду, иногда стоит признаться при помощи цветов! — шутит Джон.

Обожаю эти концовочки. Интересно, кто-то и вправду все это изрекает?

Я достал из шкафа чашку и обнаружил, что прихватил ее из квартиры Дэва.

Я не видел его с тех пор, как переехал. Отчасти потому, что многое надо было обдумать, но главное — мне было очень неловко за то, как я вел себя, ни разу не поинтересовавшись за все то время, что он спорил с отцом, как у него дела, все ли в порядке, как идет торговля. Мешала также и обида за то, что меня вот так обманули, причем только из-за того, что я начал сходить с ума по девушке, с которой не был знаком и теперь никогда не познакомлюсь.

Может быть, было бы неплохо пойти куда-нибудь выпить. Может быть, было бы неплохо извиниться за то, что я так сорвался на него, может быть, было бы неплохо зайти в «Берлогу», как в старые времена.

Впрочем, не сегодня.

«Кикс» выступали на канале «Т4». Несмотря на то что мой телевизор выдавал сплошную пургу и пощелкивал, можно было понять, что они понравились Рику Эдвардсу. «Луч света в темном Брайтоне» — так он их назвал.

Дела у ребят шли очень неплохо. Конечно, я разговаривал с ними всего пару раз, а к данному моменту они уже успели пообщаться с сотней журналистов, в том числе и из серьезных газет вроде «Таймс» и «Эн-эм-е», обожающих начинающих рок-н-рольщиков, но при всем этом я всегда чувствовал, что каким-то образом связан с ними. Кроме того, я искал взглядом рядом со сценой Эбби или хотя бы ее ярко-синий ботинок.

С того вечера мы с ней не разговаривали. Я пытался, но у меня не получилось. Мне потребовалось время, но мало-помалу я осознал весь ужас того, что сделал. Какое право я имел так поступать? Не проходило дня, чтобы я не клял себя за сделанное. Разумеется, она злится. Если бы она хотела, чтобы о ее песнях знали, то, наверное, пела бы их. Той ночью диск уж очень заманчиво выглядывал из ее сумки, и вполне могло показаться, что он хочет, чтобы его увидели, а перед этим мы как раз говорили о жизни, мечтах и стремлениях… из-за всего этого я тогда не испытывал никаких сомнений в собственной правоте. Я был уверен, что оказываю ей услугу.

Теперь я понимаю: это не так — понимаю, что влез в чужую личную жизнь и… Нет, не просто влез: я вломился. Я вышиб дверь ногой, как грабитель. Я покопался в ее тайнах, забрал их с собой и, что хуже всего, показал их всему миру. Это было нечестно.

В общем, отбив пару сообщений, не получивших, впрочем, ответа, и сделав пару звонков — она не взяла трубку, — я решил, что мне лучше побыть одному. В некотором роде это было неплохо. Я стал больше читать. Я покупал в супермаркете «Айсленд» обеды на одного и бездумно читал список ингредиентов под утреннюю программу «Радио 4». Все было спокойно, и я смирился со своей жизнью. В какой уже раз я видел, до чего может довести надежда. Лучше обойтись без нее. Лучше приятно удивиться, когда случится что-то хорошее, чем пытаться приблизить это хорошее и потерпеть неудачу.

Я выключил телевизор. В первый раз за долгое время мне надо было куда-то идти.

— Итак, — начал он, — как долго вы этим не занимались?

— Полтора года.

— Какие-то проблемы?

— Все в порядке. Я готов принять новый вызов.

— Как вы обычно реагируете на новые вызовы?

— Ну, я предпочитаю работать в команде, но в принципе тех же результатов добиваюсь и один.

— И вы уже работали здесь, в Сент-Джонсе?

— Да.

— Почему тогда вы решили уйти?

— Все написано в моем личном деле.

— А, да. — Пауза. — Ваши слабости?

— Шоколад.

— Ха-ха! У вас неплохое чувство юмора!

— Спасибо. Если серьезно, то я перфекционист — думаю, это мой самый большой недостаток.

— Отлично… — Он посмотрел на меня. — Вы готовы приступить к работе через неделю?

Я решил стать учителем по совместительству.

В этом нет ничего зазорного, я знаю. Я в неплохой форме, у меня есть квалификация и опыт, а кроме того, не сказать чтобы желающие получить работу в Сент-Джонсе выстраивались в очередь. С другой стороны, это шаг назад, поскольку раньше я был завучем, и шаг в сторону от того направления, в котором мне, как я думал, хотелось бы двигаться, но это работа вполне по моим силам.

Возвращение в Сент-Джонс напомнило мне кое о ком.

Не о Дилане Бейле, хоть я этого и боялся. Я опасался того, что расклеюсь, буду вздрагивать, проходя мимо окон, и все это — к моему стыду — из-за мальчика с пневматическим ружьем.

Нет, я думал о Мэтте.

Где он сейчас? Я пару раз писал ему, потом позвонил, но номер, по всей видимости, не работал, и я не знал, что мне делать. Неужели я и здесь совершил ошибку? Неужели я подвел и его?

Я хотел поговорить с ним. Насчет того, что произошло между мной и Дэвом, между мной и Эбби… он знает их обоих. Может быть, он сможет дать какой-нибудь совет.

Как-то по дороге из Сент-Джонса я, то ли случайно, то ли намеренно, оказался в супермаркете «Сейнсберис» около станции метро «Эйнджел». Выбирая себе полуфабрикаты на обед, я внезапно понял, что Чэпел-маркет совсем рядом.

Было десять утра, и на террасе бара мужчины в футболках с эмблемой британской сборной потягивали пиво в компании своих собак.

Я знал, где находится автосервис, — в переулке за магазинами товаров для рукоделия и забегаловками виднелась нарисованная самими работниками вывеска.

Как только я вошел внутрь, меня охватило мерзкое чувство неуверенности в себе, всегда преследующее меня, когда я оказываюсь в мужской компании. Не в смысле любых мужчин: не мужчин в пабах, или мужчин в костюмах, или мужчин вроде вашего или моего отца, — а в компании настоящих мужчин с черными от удара молотком или дверью машины ногтями, с вытатуированными на запястьях ласточками и с толстыми золотыми цепями, висящими на мощных шеях.