Захар Прилепин - Обитель
- Название:Обитель
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:АСТ
- Год:2014
- Город:Москва
- ISBN:978-5-17-084483-8
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Захар Прилепин - Обитель краткое содержание
Известность ему принесли романы «Патологии» (о войне в Чечне) и «Санькя»(о молодых нацболах), «пацанские» рассказы — «Грех» и «Ботинки, полные горячей водкой». В новом романе «Обитель» писатель обращается к другому времени и другому опыту.
Соловки, конец двадцатых годов. Широкое полотно босховского размаха, с десятками персонажей, с отчетливыми следами прошлого и отблесками гроз будущего — и целая жизнь, уместившаяся в одну осень. Молодой человек двадцати семи лет от роду, оказавшийся в лагере. Величественная природа — и клубок человеческих судеб, где невозможно отличить палачей от жертв. Трагическая история одной любви — и история всей страны с ее болью, кровью, ненавистью, отраженная в Соловецком острове, как в зеркале.
Обитель - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
— Не надо, я видела в окно.
Галина сидела за столом. На стене, за её спиной, по-прежнему висели портреты Троцкого и Дзержинского.
— Садитесь, — сказала Галина, мельком подняв глаза на Артёма, — естественно, она что-то писала, — но, подняв глаза и тут же опустив, не сдержалась и снова посмотрела на него.
Артём прошёл к её столу — табурет был тот же, он помнил, и, пока садился, успел заметить, что портрет Ленина остался на месте, под стеклом стола, а портрета Эйхманиса, который там тоже имелся, — уже не оказалось…
«Или нет, — вдруг понял Артём. — Он на том же месте, просто Галина его перевернула… чтоб не видеть!»
— Вернулся наконец, Горяинов, — сказала Галина и быстро, как-то даже деловито облизала губы. — Тебя тут наши бумаги дожидаются уже который день. О добровольной помощи Информационно-следственному отделу, которую ты обязуешься оказывать.
Она была без формы — в рубашке с закатанными рукавами, две верхних пуговицы расстёгнуты, шея коротковата, но лицо красивое, чуть вспотевшее, кожа смуглая, глаза широко расставлены, взгляд внимательный и чуть злой, мочки ушей проколоты, но серёжек нет, скулы крепкие, зубы белые, губы обкусаны, как у подростка, и шелушатся.
«Влип? — почти спокойно подумал Артём. — Или нет?»
— Гражданин Эйхманис направил меня с поручением, — ответил Артём и полез в карман за командировочными бумагами…
— Я тебя не спрашиваю, Горяинов, кто тебя и куда отправил, — перебила его Галина; едва видная капелька слюны слетела с её губ и попала на бумаги, разложенные перед ней. — Речь идёт о том, что ты многократно нарушил дисциплину и порядок, отбывая срок в Соловецком лагере особого назначения, за что должен быть немедленно наказан. Твоя келья теперь — карцер, ясно тебе? — голос её звенел и высился. «…Влип-влип-влип-влип…» — отстукивало в голове у Артёма.
— Я пытаюсь объяснить, — хрипло начал он, — что бывший десятник Сорокин попытался препятствовать исполнению приказа товарища Эйхманиса…
— Гражданина! — перебила его бешеная женщина. — Гражданина Эйхманиса! Тебе он не товарищ, тебе не объяснили ещё? Мало просидел? Может быть, тебе удвоить срок? Хотя ты и свой в карцере не досидишь!
Галина даже встала из-за стола, она неотрывно смотрела на Артёма, пытаясь прожечь его насквозь, убить немедля, сейчас же — будто бы именно Артём являлся отвратительным сгустком всего того, что она ненавидела и чему яростно желала смерти.
Артём это чувствовал, и ему становилось всё страшней.
«…Господи, отпусти меня, — лихорадочно думал он. — К блатным, к Ксиве, к Жабре, куда угодно…»
— Гражданин Эйхманис назначил меня, — почти выкрикнул Артём, и тут же забыл, или ещё не придумал впопыхах слово, которое должно было обозначить смысл его назначения, — назначил своим ординарцем! И я должен выполнить его приказ!
«…Что я несу, Боже мой… — кричало всё внутри, — меня же убьют за всё это!»
И оба они, кажется, кричали: он — голосом ребёнка, заслонившего лицо рукой от ужаса, она — голосом покинутой и обиженной женщины, требующей, чтоб ей немедленно доказали, что она — любима, нужна, что без неё мир пуст, а с ней…
— Кем? Кем, ты сказал? Повтори! — требовала она, готовая захохотать, и, обойдя стол, подошла к Артёму в упор, словно собираясь вцепиться ему в лицо. На ней была тугая юбка.
Она встала перед Артёмом и оперлась задом о свой стол.
— Ординарцем, — упрямо и громко повторил Артём, глядя на эту юбку. — Как вы смеете меня задерживать?
В голове его, совсем ему непонятная, появилась откуда-то извне фраза: «Она так нарочно».
«Она нарочно так, — думал кто-то вместо напуганного и леденеющего Артёма. — Она нарочно так. Она нарочно так. Ты должен угадать. Ты должен угадать. Иначе она уйдёт, сядет за стол — и тогда всё…»
Не отдавая себе отчёта, он, так и сидевший на табурете, вдруг чуть наклонился, взял её за ногу и влез, влез, влез этой своей рехнувшейся рукой ей в тугую юбку — насколько смог, — а смог только до колена, — но это уже было… это уже было кошмаром, расстрелом, червивой ямой.
«Угадал? — вопил какой-то бес внутри Артёма. — Что, угадал?!»
— Ах ты тварь! — сказала Галина внятно и, как показалось, совсем бесстрастно.
Но Артём уже вставал, комната качнулась, застыла как-то боком… откуда-то — он увидел это мельком, словно выпал из разверзнувшегося неба и полетел вместе со всей этой комнатой на огромной скорости, — появились её тонкие, обкусанные губы и потная щека, — и он в эти губы вцепился, пытаясь спастись и не разбиться вдребезги.
Тут же почувствовал, как она одной рукой взяла его за гимнастёрку, собрав ткань в кулак, а другой за шею — очень больно вколов в его кожу даже не ногти, а когти: тварь, тварь, ты тварь! — вот что вопила её рука.
…Взбесившийся, тонкий, змеиный язык её был у него во рту, и сопротивлялся там, и бился, как ошпаренный…
«Чай только что пила, с сахаром», — подумал кто-то вместо Артёма, потерявшего рассудок.
Вырвав когти из его шеи, она столь же резко поискала что-то в паху у него, никак не умея найти.
— Да расстегни ты это всё, где там у тебя… — велела бешеным шёпотом.
Эти болотные сапоги — они были так неуместны: он спускался вниз с третьего этажа по лестнице на негнущихся ногах. Ноги дрожали.
«Болотные сапоги, потому что ты — в болоте», — приплыла к нему первая мысль, и он её нёс, и она покачивалась в его мозгу, как палый лист на воде.
Вышел на улицу, не помня как, запомнил только, что, пока спускался, в нескольких кабинетах стрекотали печатные машинки, напоминая каких-то птиц. Птицы клевали буквы. Буквы разбегались в стороны.
Очень удивился, что на улице солнце — оно слепило. А казалось, что должен быть вечер. Казалось, столько всего прошло уже. Целая жизнь взметнулась вверх, рассыпалась, как салют, и пропала.
…И руки тоже у него дрожали.
Он облизал губы. Губы пахли чем-то чужим.
Едва ли не в самое лицо налетела чайка, гаркнула что-то.
Он вдохнул, осмотрелся и что-то вспомнил.
Сначала — что тут был Сорокин, и его уже нет.
Потом — что у него были лопаты. Кирки. Ведро. Топор. Тюк с одеждой и болотными сапогами. Бумага для черчения и карандаши.
Артём развернулся и вошёл в ИСО.
Ничего не говоря, он двинулся к инструментам, сваленным прямо тут же, у входа.
— Э! — крикнул дежурный красноармеец. — Ну-ка положь!
Тут в ИСО вошёл другой красноармеец, и Артём узнал своего вчерашнего провожатого.
— Мудень ты берёзовый, где тебя носит, йодом в рот мазанный? — заголосил он.
Артём смотрел на него, как контуженный.
— Забирай инструмент, чего ты его здесь вывалил? — велел провожатый.
— Петро, нельзя, — ответил ему дежурный. — Изъят.
— Как, ёп-те, нельзя, ты что, — всплеснул руками провожатый. — Там товарищ Эйхманис ждёт.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: