Захар Прилепин - Обитель

В июне Артём постарался, дал рубль, дал десять, вышел из запретной роты и вновь попал в ягодную бригаду.

В июле к ним неожиданно присоединился отец Зиновий: Секирка его так и не загубила.

Они сегодня видели змею в лесу. Никто не испугался.

— Седьмое июля — день не случайный, — нашёптывал растерявший все зубы батюшка. — Седьмого июля случилось страшное событие в жизни Соловецкой обители, — шелестел он, забавно тараща маленькие глазки. — Приступил к монастырю огромный английский флот и многие часы бомбил обитель, требуя открыть ворота и сдаться. Тонны и тонны бомб сбросили тогда. Монахи же всё это время неустанно молились. Когда флот отошёл — выяснилось, что пробиты стены в сотнях мест, но ни один монах не пострадал и не погиб. Чудо Господне пришлось на этот день, — отец Зиновий приблизил мятое личико, и почему-то не в ухо, а в рот Артёму проговорил: — Всякое седьмое июля молюсь об исходе большевиков. «Лучше за меня помолись», — хотел сказать Артём, но поленился, тем более что батюшка Зиновий слова вставить не давал, сам говорил: — Пришёл седьмой день июльский — и молюсь, молюсь. А потом во все остальные дни. Это что у тебя?

— Черника, — ответил Артём, — соловецкий виноград.

— Ягода, душа моя, — умилялся отец Зиновий. — А я такую не нахожу, — добавил он, быстро пожёвывая впалым ртом, как будто ягода во рту у него и должна расти.

— Ищи, где посуше, батюшка, — посоветовал Артём. — В травке. А то ты всё по болоту.

— А мне на оленьем мху — мягонько, — засмеялся отец Зиновий. — Нары все кости обточили, хилый стал, ссохся. Меня можно воткнуть в землю, буду показывать, куда ветер собрался.

Для сбора черники предприимчивый Артём приспособил гребёнку с крупными зубьями, а сама гребёнка — на ковше.

Причёсываешь травку — а собираешь ягоду.

Потом сбор ссыпаешь на широкую доску, крытую грубым мешком. Сорная трава остаётся, а ягода скатывается, куда положено: всё выходит по-людски.

Делал всё это по окончании работы, у прямой дороги на обитель: в роте с ягодой не повозишься.

Издалека монастырь был похож на корзину. Из корзины торчали головастые, кое-где подъеденные червём грибы.

Ногтев шёл пешком, наверное из Филипповой пустыни, в сопровождении свиты — чекистов и гостей. Средь взрослых затесался один малолетка, из беспризорных — розовый, умытый, наодеколоненный, только что бескозырки ему не хватало.

Все были веселы и, посмеиваясь, смотрели на ягодников, как на лесных жителей, вышедших к людям.

— Угоститесь ягодой, гражданин начальник! — предложил Артём, мягко, как бы по-стариковски поддаваясь общему веселью.

Начлагеря машинально взял ягоду, покатал в ладони и смял пальцами.

Невидимая птица качнула колючую ветку.

После лесных хождений всякий раз становилось так много неба, что простор делал человека оглохшим.

Скоро раздастся звон колокола, и все живые поспешат за вечерний стол, а мёртвые присмотрят за ними.

Человек тёмен и страшен, но мир человечен и тёпел.

© Захар Прилепин

© ООО «Издательство АСТ»

Редакция Елены Шубиной

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ( )

— Сегодня холодно.

— Холодно и сыро.

— Это не погода, а лихорадка.

— Не погода, а чума ( фр. ).

— В труде спасаемся? ( фр. )

— Именно так! ( фр. )