Дмитрий Каралис - В поисках утраченных предков (сборник)

— Ишь, миллионер выискался! — фыркал отец. — Давно ли в Институте марксизма-ленинизма отличником был, а теперь, пожалуйста, — частная собственность основа производства! «Деньги должны трудиться!» Вот она, пагубная сила золотого тельца!

— Потише, потише, — просила мама. — Не хватает вам на старости лет рассориться!

— Я свои убеждения на импортную колбасу не меняю! — распалялся отец. — Жили без нее восемьдесят лет и еще столько прожили бы! А она кое-кому, как свет в окошке!

Дело дошло до того, что отец припомнил дяде Жоре какой-то мячик, в одиночку стыренный им у пионеров, а дядя Жора — детскую тетрадку с марками, которые собирали вместе, а «досталась она тебе, Сереженька!».

Позднее мы безуспешно пытались разобраться, кто же услышал сетования дяди Жоры о саксофоне — Господь Бог или тот, чье имя еще в девятнадцатом веке запрещалось цензурой Святейшего Синода к напечатанию. Лично я убежден, что Господь Бог услышал дяди-Жорину фразу: «Вот, Бог даст, подкоплю деньжат и куплю саксофон. Тогда вы узнаете, что такое настоящая музыка!..» и принял соответствующие меры. Именно так — достаточно взглянуть на результаты.

В тот день дядя Жора спозаранку вывел из гаража свою чихающую «Волгу» и укатил в Питер по финансовым делам — в одном месте забрать деньги и переложить в другое.

Все наши были в городе. Родители уехали получать пенсию, тетя Зина записалась в мозольный кабинет, Настя повезла Дениса к врачам. Я выспался и уехал в город на электричке, чтобы купить шаровую опору для «Жигулей» и вернуться с первой электричкой после перерыва.

Еще на дальнем подходе к даче мне показалось, я услышал звуки ударника, слегка приглушенные лесом и расстоянием.

Остановился, не веря своим ушам.

Медно звякали диски хай-хэта, барабанные палочки выстукивали петляющую дробь, ухал большой барабан, шелестяще звенели тарелки…

Конечно, это живые ударные.

Я пошел быстрее, останавливаясь и замирая на секунду, чтобы прислушаться. И чем ближе я подходил, тем сильнее начинало познабливать от предчувствия, что комплект ударных инструментов пляшет и подпрыгивает в районе нашего участка. Неужели дядя Жора?..

Я не ошибся! Такого наша улица еще не видала!

Дядя Жора в кургузой маечке и канареечной кепке возвышался на своем балконе за ударной установкой, а внизу, у калитки, одобрительно повизгивала толпа пацанов с велосипедами.

Остановившись за спинами ребят, я залюбовался дядькой и беззвучно рассмеялся. Это же черт знает что за человечище! Ураган! Глыба! Утес! Где он отхватил это сокровище и как в свои шестьдесят пять лет втащил все на второй этаж? И когда успел?

Прикрыв глаза, дядя Жора шелестел стальной метелочкой по тарелке, отдыхая после бурного всплеска и давая понять слушателям, что мелодия жива, она лишь сошла на обочину, эффектный каданс с лязгом хай-хэта был ложным, придет время и мы вновь побежим с горки на горку, прыгая через овраги и горные ручьи, взлетая к вершинам и ухая в пропасти.

Дядька открыл глаза, и я замахал ему рукой.

— Бери скорее банджо! — радостно закричал он и приветствовал мое появление продолжительным звуковым взрывом. — Я и саксофон купил!

Мелькнула изогнутая труба, и, подойдя к перилам, дядя Жора выдул мне вихляющее приветствие. Толпа взвыла и расступилась.

Я кинул портфель на веранде и поскакал по лестнице…

Дядька купил инструменты на целый джаз-банд — бас-гитару, ударные, губную гармошку на кронштейне, банджо и саксофон!

Дядя Жора и сам не мог толком понять, как так получилось.

Он отстоял длинную очередь, забрал деньги из «Нефтьалмазинвестзолота», но положить их в «Ломбард» не удалось: там было закрыто, и у дверей волновалась густая толпа, полная слухов и домыслов, и он двинул в Зеленогорск, размышляя, правильно ли он поступает. С одной стороны, он на сутки выводил деньги из оборота, с другой — и хрен с ними, не толкаться же перед закрытой дверью, лучше приехать завтра. В Репине он подрулил к бензоколонке и увидел в стоящем рядом микроавтобусе изогнутую горловину саксофона и плоский барабанный животик банджо. Дядька с улыбкой кивнул на саксофон и показал сидящим в автобусе парням одобрительно поднятый большой палец. Парни выскочили из автобуса с саксофоном и предложили купить. Дядька подул в мундштук, нашел клеймо изготовителя и спросил, сколько стоит вещица. Парни сказали, что инструменты принадлежат загнувшейся группе «Небесные громобои» и продаются только оптом, но с хорошей скидкой.

Они назвали цену.

Дядька повертел инструмент в руках, тронул струны банджо, опробовал барабан, поторговался для порядка и сказал, что берет. Парни поехали за дядей Жорой и занесли все музыкальное хозяйство на балкон. Дядька расплатился и вот уже целый час с наслаждением вспоминает молодость.

— Завтра приедет отец, сыграем втроем! — беззаботно сказал дядька. — Эх, жизнь пошла! — Он ухнул в большой барабан и ураганно прошелся палочками по маленьким.

— А что скажет тетя Зина? — Я любовался увесистым банджо и подтягивал на нем струны. — И как же бизнес?

— Что скажет, то и скажет! — Дядька взял в руки отблескивающий ртутью саксофон. — Тридцать лет не играл… Не знаю, получится ли… — Он осторожно зажал губами мундштук, прикрыл глаза, вдохнул и осторожно вплеснул в металл шелестящего воздуха…

Инструмент приветственно крякнул и задрожал.

Дядя Жора подался плечами вперед, убирая инструмент под себя, пробежался пальцами по кнопочкам, выпрямился, выпустил из сверкающего раструба легкое быстрое лассо — оно со свистом обхватило высокие золотистые сосны, белое облачко за лесом, кусты сирени под окнами, сарайчик, стоящих у калитки пацанов и двух взрослых соседей, втянулось обратно, и тут же из трубы саксофона поплыл задумчивый морской бриз, прошелестели паруса, за кормой яхты вспенилась белая дорожка, тяжело вздохнул океан, заскрипели снасти, из-за туч выглянуло солнце…

Дядя Жора приоткрыл глаза и приглашающе указал на банджо в моих руках.

Я быстро вытащил из кармана монетку и ударил по звонким струнам: впереди по курсу виднелся остров, и на песке, размахивая копьями, плясали папуасы.

Толпа у калитки восторженно взвыла…

— Пообещай, что ты отдашь это обратно! — поднявшись наверх и тяжело дыша, умоляла тетя Зина.

— Мне допуск к секретной документации не хотели открывать из-за джаза! — отговаривался дядя Жора, не слезая с круглого стула ударника. — Имею я право хотя бы на старости лет соединиться с предметом своей тайной страсти?

— Это точно, — поддакивал отец. Они с Дениской трогали медные тарелки и проверяли, как работает педаль хай-хэта. — Тогда с этим делом было строго! Нас и стилягами обзывали, и на комсомольском собрании разбирали…