Ирина Степановская - Как хочется счастья! (сборник)

Я так растерялся, что даже не нашелся, что ответить. Зачем мне какой-то «Светит месяц», если мне так хорошо вдвоем с Таней? Но Леха прямо на следующий день подошел к Тане перед лекцией.

– Танюха, смотри, что я тебе принес.

Это были голубой сарафан с серебристой отделкой, серьги и кокошник с фальшивой косой. Я потом думал, где же он их так быстро раздобыл? И пришел к выводу, что номер Леха тоже обдумал заранее.

Серьги – длинные, бутафорские, из легкого металла, от мочки почти до плеча, но с голубыми сияющими камнями в цвет Таниных глаз, Тане безумно понравились. Она прямо на лекции воткнула их в уши.

– Заметано, Вадик. Сегодня в пять ждем тебя с твоим агрегатом на Краснопресненской.

Я посмотрел на Таню – она отвела глаза. «Ждем тебя»? Мне все это не понравилось, но не пойти я не мог. Конечно, мой аккордеон был им нужен, но в принципе «Светит месяц» прекрасно идет и под одну балалайку.

– Танька, ты подрепетируй после лекции несколько движений. Ну, по кругу там с платочком пройтись, руки в боки воткнуть, покружись в обе стороны…

Это после Эдит Пиаф?

– Я умею танцевать русский народный танец, – спокойно сказала Таня.

– Ну да, я вспомнил. Ты ж занималась, – как о чем-то вполне несущественном, вякнул Леха. – Вадька, ты вприсядку умеешь с аккордеоном?

– Я вприсядку вообще не умею, – мрачно буркнул я.

– Ох, неумехи, все за вас делай сам! – Леха протянул руку, чтобы небрежно потрепать меня по загривку.

Я уклонился. Он не заметил.

– Танюха, пойдешь в буфет?

Она кивнула. Я молча поплелся за ними. Что тут сделать? Мы сидели за столиком втроем. Леха балагурил. Как всегда, в своей обычной манере, но меня уже не смешили его остроты. Таня, по обыкновению, молчала. После обеда я отозвал ее в сторонку. Леха посмотрел на меня насмешливо.

– Ладно, голубки. Поворкуйте пока. Мне нужно найти одного препода, а в пять – как договорились. На Краснопресненской.

Мы пошли с Таней по коридору. Я в который раз отметил, какая прямая и стройная у нее спина. А Леха – не промах, вдруг пришло мне в голову. Понял, что Таня с ее танцевальной подготовкой может привлечь больше народу.

– Слушай, а нам это надо – идти с ним? – спросил я ее, когда мы на лестнице остановились у подоконника.

– Может быть, Леша прав? Уж если работать, так за что-то? Можно попробовать.

– Знаешь, как-то после Парижа – «Светит месяц»…

Она лишь пожала плечами.

– Настоящий артист должен быть разносторонним. Утром – одно играем, вечером – другое.

Она была права. Но почему-то уже тогда возникло чувство, что меня предали. Не может быть, решил я. В конце концов, поиграем «Светит месяц». А может, Лехина затея и провалится?

– Ты сейчас куда? – спросил я Таню.

– Мне нужно на свою кафедру.

– Ну ладно. Тогда в пять?

Она кивнула.

– В пять.

Алла подъехала на незнакомой мне машине.

– Вадик! – Она выскочила из авто и пошла быстрым шагом к метро, еще не видя меня.

– Вадик, ты где?

Я вышел из тени.

– Чего ты орешь?

Она немного опешила, и голос ее на мгновение стал строгим и холодным, но вскоре смягчился. Это его украшало.

– Ой, как ты надрался! – Она, не скрываясь, поморщилась, но сразу цепко взяла меня под руку.

– Поехали домой.

– К тебе или ко мне? – К ней мне совсем не хотелось ехать.

– Конечно, к тебе. – Она с усилием поволокла меня к машине.

«Служба «Трезвый водитель» – остановившись, медленно и с расстановкой прочитал я надпись на бордовом металлическом боку.

– Вам помочь? – выглянул в окно бесстрастный водитель.

– Тебе помочь? – не без усмешки переспросила меня Алла.

– Поможешь, когда я в машине буду блевать, – сказал я водителю и плюхнулся на заднее сиденье.

– Вот вам пакеты. Как в самолете, – серьезно отнесся тот к предупреждению.

– Фу! Вадик! – Алла поморщилась, но пакеты взяла.

– Береги свое платье! – Я сделал нарочно такое движение, будто меня сейчас вырвет.

– Вадик! – испуганно вскрикнула она.

– Вам помочь? – опять бесстрастно повернулся к нам водила.

– Ой, поехали уже. – У меня ужасно разболелась голова.

– Вадик, я хочу тебе рассказать, что было в ресторане… – Алла обняла меня двумя руками за плечо и прильнула к моей руке грудью.

– Я приблизительно знаю, что там было, – сказал я, делая вид, что не замечаю ее попыток примирения. Я смотрел в окно. Как они все меня достали! Больше всего мне хотелось к Нине. Плюхнуться в ее комнате и закрыть глаза. И чтобы никто ничего у меня не спрашивал.

– И тебе не интересно?

– Интересно? – Я повернулся и посмотрел на нее. – Ты, значит, тоже хотела меня предать?

Она зацепилась за слово «тоже».

– Тоже? А кто еще? – И тут же сообразила, что сморозила глупость.

– Это не имеет значения, Алла. Важны не те, кто предал. Важно, кто остался.

– Вадик, я как раз осталась.

– Все просчитала и подумала, что со мной остаться лучше, чем уйти к этому…

– Вадик, если бы ты слышал, как плохо он о тебе говорил!

– Зачем мне это слышать?

Она замешкалась.

– Я даже не понимаю, как вы теперь будете вместе работать.

Я вздохнул.

– Обыкновенно. Никуда он не денется. Станет делать то, что я скажу. Куда он сейчас без меня? Тем более, – я посмотрел ей прямо в глаза, – что ты, Алла, осталась.

– Вадик, я его боюсь…

Машина замедлила ход. Водитель повернулся.

– Во двор?

Я сказал:

– Можно здесь. Мы пройдемся пешком. Дождя ведь нет?

Я расплатился. Мы вышли. Наш трезвый водитель развернулся и улетел. Я решил пройтись среди берез. Мы с Аллой свернули не прямо к моему дому, а раньше. В самом начале рядов таких же башен, как моя.

Вдруг Алла остановилась.

– Вадик, смотри…

Возле забора, отгораживающего помойку от чужого двора, спрятался в тени длинный спортивный автомобиль.

– «Это Леха», – пронеслась у меня странная мысль.

– Вадик, это машина Бориса, – прошептала Алла. – Что он тут делает? Я боюсь.

– Пустяки… Это совпадение… – Я вдруг увидел, как мчится по шоссе спортивный кабриолет. Встречный грузовик на повороте слепит его фарами. В кабриолете двое. Женщина кричит. Автомобиль не вписывается в поворот и вылетает на обочину. Вспышка, свет, переворот, толстые деревья. Все кончено…

– Вадик, ты знаешь, что мне сказал Борис, когда я уходила?

Я спросил машинально.

– Что?

– Он прошипел, глядя на меня своими змеиными глазами: «Ты пожалеешь, дура! Песенка твоего Вадика спета». – Она вдруг потащила меня в сторону от домов. Мы уже подходили к моему подъезду. – Вадик, я думала, он просто так…

От подъезда отделились две крупные тени.

«Как те шестиклассники, что били меня, когда я возвращался из школы», – мелькнула мысль. Где ты, мама?

– Алла, тебя не тронут. Беги за дом на дорогу, – тихо сказал я. – Лови машину и уезжай.