Эдуард Тополь - Ты самая любимая (сборник)

— Эй, на «Антее»! Вы чё — охренели? Не троньте аварийные кнопки!

— Диспетчер, у нас ЧП! — закричал капитан.

— Какое еще ЧП? — с ленцой отозвался далекий диспетчер. — Капитан напился?

— Я капитан, Казин. Нас захватили сомалийские пираты!

— Да ладно! — не поверил диспетчер. — В натуре?

Тут очередная пулеметная очередь вдребезги разнесла последний правый иллюминатор.

— Ой, блин! — испуганно сказал диспетчер. — Я слышу…

И в этот момент в рубку с обеих сторон ворвались трое черных, как деготь, пиратов — Высокий, Толстый и Лысый, все вздрюченные адреналином стрельбы и мокрые от морской воды.

— Stop engine! — закричал Высокий и с ходу выпалил автоматной очередью по аппаратуре связи, осколки одного из экранов брызнули старпому в лицо.

— Ё-о!.. — сказал по радио далекий диспетчер и отключился.

А Толстый и Лысый пробежали по рубке, выдергивая вилки из розеток, обрывая провода и разбивая экраны GMSB (глобальная морская система связи), GMDD (Global Maritime Distance Distress) и других приборов.

Вторую автоматную очередь Высокий пустил поверх головы капитана.

Капитан и старпом подняли руки.

Тем временем командир пиратов Махмуд и еще трое бегом пробежали по грузовым палубам, где стояли принайтованные танки, пушки и ракетные установки. Махмуд на бегу обнимал и щупал каждый танк и по рации что-то радостно кричал по-сомалийски.

А в ходовой рубке Толстый и Лысый, забежав в штурманский отсек, стали вытряхивать на пол содержимое стенных шкафов и сорвали икону Николая Угодника, висевшую в углу.

А Высокий дулом автомата прижал капитана к стене, затем то же самое проделал со старпомом и что-то крикнул наружу по-сомалийски.

Жуя кат [1] Кат — листья кустарника, употребляемые как слабый наркотик. , в рубку вошел Махмуд, мокрый от морской воды. Это был худой и высокий сомалиец лет сорока пяти, если вообще можно определить возраст по их черно-гуттаперчевым лицам.

— Who is master? — сказал он. — Кто капитан?

Казин и старпом молчали.

Махмуд взвел затвор «АК-47», направил на старпома:

— Кто капитан? Ну?!

— Ну я капитан… — сказал Казин.

— Останови мотор!

Отстранив от себя дуло автомата Высокого пирата, Казин прошел от стены рубки к рулевой колонке, перевел «телеграф» [2] Телеграф — прибор связи с машинным отделением. на «STOP» и сказал в переговорное устройство:

— Стоп главный двигатель!

— Ты, белая обезьяна! — Махмуд ткнул автоматом капитану под ребро. — Сколько у тебя танков?

Капитан, глянув на дуло автомата, не ответил.

Но Махмуд до боли вжал ему в живот дуло «калаша».

— Сколько? Говори!

— Сорок два.

— А пушек?

— Тридцать гаубиц. И восемь установок «Шилка».

В рубку с двух сторон вошли остальные пираты, тоже мокрые и возбужденные, жующие кат.

— А сколько человек в команде? — продолжал Махмуд допрос капитана.

— Семнадцать.

— Где они? — И Махмуд снова вжал дуло автомата под ребро капитану.

— Внизу… — принужденно ответил капитан. — В машинном.

— Вызывай всех сюда.

Капитан повернулся к старпому, сказал по-русски:

— Экипаж на мостик.

— Андрей Ефимович, — отозвался тот. — Связь не работает.

Махмуд резко перевел автомат на старпома:

— In English!

— Я сказал, что связь уже не работает, — по-английски ответил ему старпом.

— Почему?

Старпом кивнул на разбитые приборы:

— Ну, вы же все провода оборвали.

Махмуд повернулся к своей банде, крикнул им что-то по-сомалийски, и те бросились к внутреннему трапу, ловко ссыпались по нему пятью этажами ниже, в машинное отделение. Здесь действительно была вся команда «Антея». Стреляя поверх их голов и крича на ломаном английском, пираты погнали моряков из машинного вверх по трапу. При этом каждому тыкали под ребра автоматами:

— Телефон! Отдать все телефоны!

— Часы снимай! Телефон давай!

— Давай деньги! Деньги давай! Давай! Давай!..

При выходе из машинного кто-то из пиратов заглянул в закуток, где находится парилка, и обнаружил там боцмана и еще трех моряков.

А распахнув какую-то дверь на нижнем, палубном этаже, пираты попали на камбуз. Там за плитой, на которой дымились паром кастрюли с супом, в углу, под иконой Богоматери 40-летняя повариха Настя и 25-летняя дневальная Оксана дрожали от страха, обнявшись и зажмурив глаза.

Сбросив икону на пол, пираты поволокли женщин из камбуза — тоже наверх, к ходовой рубке.

Пролетев над ледяными торосами Белого моря, самолет сделал разворот и пошел на посадку к запорошенной снегом Белой Гавани. Пассажиры прильнули к иллюминаторам, но, хотя это был ее родной город, Ольге было не до его красот. Едва самолет коснулся колесами посадочной полосы, как она достала мобильник и набрала московский номер:

— Алло, солнышко! Как дела? Ты покушал?

Убедившись, что «солнышко» не только поел, но и «сделал арифметику», а теперь вышел с Еленой Францевной на прогулку, Ольга расслабленно откинулась в кресле. Тут самолет подкатил к аэровокзалу, голос по радио сказал: «Наш самолет совершил посадку в аэропорту города Белая Гавань, просим всех оставаться на своих местах…» Но Ольга тут же отстегнула привязной ремень и — не обращая внимания на протесты стюардессы — с дорожной сумкой в руке ринулась к выходу. А две минуты спустя, на ходу застегивая пуховик и меховой капюшон, вышла из аэровокзала на продуваемую метелью площадь и, задохнувшись от морозного ветра, пробежала к такси, плюхнулась на заднее сиденье.

— Морская, 27. Я спешу…

— Буран идет, не разгонишься, — возразил водитель, включая скорость.

Тараня встречную поземку, машина в коридоре сугробов, наметенных вдоль нового шоссе, покатила к Белой Гавани. Метельный ветер срывал с этих сугробов снежные гребни и швырял ими в лобовое стекло машины с такой силой, что водитель включил и «дворники», и фары. Но даже «фордовские» фары пробивали снежную замять не больше чем на 4–5 метров, и, когда въехали в город, на часах было 6.12 вечера.

Тяжелые океанские волны раскачивали потерявший ход «Антей».

Подняв всех пленных в ходовую рубку «Антея», пираты выстраивали их у стены.

— Руки за голову! Руки!!!

Качка мешала этому построению, но Махмуд не вмешивался. Хозяйски развалившись во вращающемся кресле, он наблюдал за происходящим, ковыряя в зубах длинной деревянной зубочисткой. Тут в рубку вбежал Лысый с еще двумя пиратами, положил перед Махмудом наволочку с награбленным в каютах имуществом — деньгами, мобильными телефонами и часами-будильниками. Самый юный из пиратов — совсем мальчишка, — присев на корточки, тут же стал услужливо сортировать эту добычу: деньги в одну кучку, телефоны во вторую, часы в третью. Махмуд поднял глаза от этого имущества, посмотрел на выстроенных у стены моряков и сказал по-английски: