Дэвид Митчелл - Лужок Черного Лебедя

Все, пути назад уже нет.

— …и расколотил часы. Честное слово, я весь год искал замену. Но единственные часы, которые мне удалось найти, стоили почти девятьсот фунтов. А у меня нету столько денег. Естественно.

У папы лицо даже не дернулось. Ни единым мускулом.

— Прости пожалуйста, мне очень жаль, что так получилось. Я просто идиот, что пошел с ними на улицу.

Еще секунда — это спокойствие лопнет, и папа меня просто аннигилирует.

— А, неважно. — (Взрослые всегда так говорят, причем о вещах, которые на самом деле очень важны.) — Это всего лишь часы. Никто не ранен. Не так, как этот несчастный парень, Уилкокс. Никто не умер. Впредь будешь осторожней с хрупкими вещами. Вот и все. От часов хоть что-нибудь осталось?

— Если по правде, один корпус с ремешком.

— Сохрани их. Может быть, найдешь мастера, который сможет пересадить части другой «Омеги» на остатки дедушкиной. Кто знает. Через много лет, когда ты будешь заправлять тысячеакровым заповедником в долине Луары.

— Значит, ты… ничего не сделаешь? Со мной, в смысле.

Он пожал плечами.

— Ты уже сам себя достаточно помучил.

Я даже надеяться не смел, что все пройдет так легко.

— Папа, ты тоже хотел сказать мне что-то важное.

Папа сглотнул.

— Ты отлично украсил елку.

— Спасибо.

— Тебе спасибо.

Он отхлебнул кофе и сморщился.

— Забыл добавить подсластителя. Ты не принесешь мне из кухни, а, малыш?

«Малыш»?! Папа меня уже миллион лет так не называет.

— Конечно.

Я пошел на кухню. Там было зверски холодно. От облегчения земля стала притягивать меня чуть слабее. Я нашел папин подсластитель, чайную ложку и блюдце и вернулся с ними в гостиную.

— Спасибо. Сядь.

Папа щелкнул коробочкой подсластителя, уронил крохотную капсулу в водоворот «Нескафе», размешал, взял чашку и блюдце.

— Иногда…

Неловкость после этого слова росла, росла, росла.

— Иногда бывает так, что любишь двух человек одновременно, но по-разному.

Я видел, что даже произнести эти слова ему стоит нечеловеческих усилий.

— Ты меня понимаешь?

Я помотал головой. Может, если бы он смотрел на меня, я бы понял, но он пялится в свою чашку. Вот он подался вперед. Опирается локтями о кофейный столик.

— Мы с твоей матерью…

Голос у него звучит ужасно — как у паршивого актера третьесортной мыльной оперы.

— Мы с твоей матерью…

Он дрожит. Разве папа может дрожать? Чашка и блюдце брякают, и он вынужден поставить их на стол, но по-прежнему прячет глаза.

— Мы с твоей матерью…

— Оказалось, что он даже брал для нее займы!

Угадайте, о ком говорила Гвендолин Бендинкс.

— Займы? — миссис Ридд откровенно взвизгнула. — Займы?

Чего ради мне с позором убегать? Я не сделал ничего плохого. Я не виноват, что они меня не видели — я стоял за пирамидой банок «Педигри» и листал «Смэш-хитс».

— Займы! На сумму около двадцати — тысяч! — фунтов .

— Да на это можно дом купить! Зачем ей понадобились такие деньги?

— Полли Нэртон говорит, что у нее фирма, поставщик офисного оборудования или чего-то такого, в Оксфорде. И она снабжает «Гринландию» — не остров, а сеть магазинов. Очень мило устроились, не правда ли?

Миссис Ридд не поняла.

— Миссис Ридд, он работает в «Гринландии» региональным менеджером. Работал. Как вы знаете, его уволили два месяца назад. Меня не удивит, если между увольнением и этой его… историей есть какая-то связь. Вы знаете, Полли Нэртон не из тех, кто ходит вокруг да около. Она так и сказала: ни одна приличная организация не потерпит у себя в руководителях прелюбодея. Конечно, это он выбил ей контракт с «Гринландией» — много лет назад, когда их… связь только началась.

— Вы хотите сказать, что они… давно уже?

— Еще бы! Они совершили свою первую… нескромность много лет назад. Тогда он признался Хелене и поклялся все разорвать. Хелена его простила. Ради семьи. Ее можно понять. Ну, вы понимаете, — люди часто произносят это слово шепотом, чтобы не навлечь на себя несчастье, — развод — это очень серьезный шаг. Может, они и не встречались все эти годы. А может, и встречались. Полли Нэртон не сказала, а я не лезу в чужие дела. Но разрезанное безе целым уже не сделаешь, плачь не плачь.

— Вы правы, миссис Бендинкс. Ах, как вы правы.

— Но вот что Полли знает. Когда ее бизнес в прошлом году собирался всплыть кверху брюхом — вскоре после того, как муж сбежал, бросив ее с их общим младенцем — без сомнения, унюхал какую-то в державе шведской гниль, — она обратилась к своему бывшему любовнику.

— Какая наглость!

— Это было в январе прошлого года. Полли сказала, что у нее было что-то вроде нервного срыва. Может, так, а может, и нет. Но она преследовала его семью звонками — даже среди ночи, и тому подобное. И вот он взял в банке кучу денег, не сказав ни слова своей законной жене. Под залог семейного дома.

— Так жалко бедную миссис Тейлор, просто сердце разрывается, верно?

— Еще бы! Она-то совсем ничегошеньки не знала, пока не заглянула в выписки с банковского счета. Какой кошмар — вдруг таким способом обнаружить, что твой дом заложен! Вы можете себе представить это ощущение, что тебя обманули? Предали? Забавно, что эта галерея в Челтнеме, где работает Хелена, имеет бешеный успех — очереди стоят вокруг квартала, журнал «Дом и усадьба» собирается публиковать про них статью в следующем выпуске.

— Я считаю, она вела себя не лучше обыкновенной шлюхи… — пропыхтела миссис Ридд.

Увидев меня, миссис Ридд стала похожа на рыбу фугу. Я положил «Смэш хитс» на место и подошел к прилавку. В последнее время мне очень часто приходится вести себя так, как будто ничего не случилось, и я отлично напрактиковался.

— Здравствуй! Джейсон, верно? — Гвендолин Бендинкс врубила улыбку на полную мощность. — Ты, конечно, не вспомнишь бедную сморщенную старушку, но мы познакомились в доме священника прошлым летом.

— Я вас помню.

— О, я уверена, ты это всем девушкам говоришь! — (У миссис Ридд хватило совести хотя бы смутиться.) — Сегодня обещают большой снегопад. Ты рад, конечно? Можно кататься на санках, строить снежные крепости и играть в снежки.

— Как дела, миленький? — миссис Ридд вертела в руках пистолет, которым клеят цену на товар. — Вы ведь сегодня уезжаете?

— Да, грузчики сейчас выносят все тяжелое. Мама, сестра, Кейт Элфрик и мамина начальница упаковывают последнюю мелочь, а меня отправили… — Висельник перехватил «попрощаться».

— Сказать «о’ревуар» Лужку Черного Лебедя? — встряла Гвендолин Бендинкс с понимающей улыбкой. — Но ведь ты скоро приедешь в гости, конечно же? Челтнем — не край земли.

— Наверно.