Санджай Гупта - Тяжелый понедельник

— Мы все знаем, Финеас выжил, но стал другим человеком. Личность его стала злой и угрюмой. Он стал много ругаться. Уменьшилась способность к суждению. Врач предложил ему тысячу долларов за коллекцию камней, которую собрать Гейдж, но он отказался.

— Доктор Пак, — бесстрастным тоном произнес Хутен, — давайте прибережем этот экскурс в историю для другого раза. Вы не возражаете, если мы перейдем к случаю Рут Хостетлер?

Пак вздохнул, сильно расстроившись из-за того, что все его старания пропали даром, и принялся излагать факты о странной женщине в ситцевом платье. Он рассказал коллегам, как на голове женщины с помощью ввернутых в кости черепа винтов был укреплен стереотаксический навигатор, как он сделал разрез длиной четырнадцать миллиметров в нужном месте, как высверлил в этом месте отверстие, обнажив мозг, а затем ввел в разрез тонкий электрод, длину и конфигурацию которого рассчитал накануне. После установки электрода на ткань мозга был подан слабый электрический разряд. В результате стимуляции глубинных отделов мозга тремор был ликвидирован, но возник побочный эффект — у этой глубоко религиозной женщины пробудились плотские вожделения, ранее ей несвойственные.

— Этот побочный эффект, этот сексуальный драйв, был направлен только на мужа или на других тоже — например, на вас? — грубо смеясь, спросил Виллануэва.

— Джордж хочет узнать номер ее телефона, — хохотнул кто-то в задних рядах.

— Джентльмены, — повысил голос Хутен, — здесь не комната смеха. Здесь мы учимся на своих ошибках, чтобы стать хорошими хирургами в хорошей больнице.

— Рут Хостетлер — это современный Финеас Гейдж, — сказал Пак. — Мы многое знаем о мозге, но есть вещи, до сих пор нам неизвестные.

— В следующий раз вы проведете процедуру по-другому? — спросил Хутен.

— Так как этиология побочного эффекта неизвестна, то я отвечу — нет. Я все сделаю так же, — ответил Пак и, немного подумав, добавил: — Перед нами две альтернативы. Отказаться от стимуляции глубинных структур и лечить больных медикаментозно. Или все же проводить стимуляцию, отдавая себе отчет в том, что мы не знаем всех возможных побочных эффектов. Я выбираю второй путь.

— Очень хорошо, доктор Пак, — подытожил Хутен. — Очень поучительная история, — добавил он, обращаясь к аудитории.

Тай повернулся к Тине, когда они вместе с другими врачами выходили из зала:

— Ты не читала результаты забавного исследования о двухстах тридцати семи причинах, по которым люди занимаются сексом?

— Я его пропустила, — смеясь, ответила Тина.

— Были названы очевидные причины — например, «я был пьян» или «для удовольствия», «для продолжения рода», «для того, чтобы быть ближе к Богу». Еще причины: «для улучшения самочувствия», «в отместку». Я бы добавил двести тридцать восьмую причину: «глубинная стимуляция мозга».

— Если публика об этом узнает, то по популярности эта процедура переплюнет операцию по увеличению груди.

— Нисколько не сомневаюсь.

Они вышли из комнаты 311. Тина повернула направо, Тай — налево.

— Ты не со мной? — Мне надо еще кое-что сделать, — ответил Тай.

Каждый раз, когда врач знакомится с медицинской документацией, он оставляет невидимые электронные отпечатки пальцев. Компьютерные программы в больнице были написаны так, чтобы любопытные доктора пореже интересовались уровнем алкоголя в крови крайнего на поле из команды «Мичиганских росомах», доставленного в Челси после ДТП, или результатами теста на наркотики у звезды рэпа. Администрация относилась к таким шалостям очень серьезно. Врачей, не имевших отношения к лечению какого-то больного, предупреждали, чтобы они не проявляли излишнего любопытства. Одного старшего резидента из ортопедического отделения уволили за то, что он решил выяснить, чем баловалась одна звезда рэпа — марихуаной или кокаином. Как оказалось, и тем и другим.

Тай нашел подходящий компьютер в тихой заводи педиатрического отделения — едва ли начальство проявит серьезное недовольство тем, что он поинтересуется историей болезни Квинна Макдэниела. В конце концов, мальчик был его пациентом. Разве не достоин похвалы такой интерес к больному, погибшему из-за роковой ошибки нейрохирурга? К тому же программистам не придет в голову, что Тая интересовали не рухнувшие показатели насыщения гемоглобина кислородом и не количество пинт перелитой эритроцитарной массы. Он выписал кусок информации объемом едва ли в один бит — домашний адрес и номер телефона Эллисон Макдэниел.

Он не сделал ничего противозаконного, но почему-то лихорадочно оглядывался по сторонам. Так когда-то в детстве он вел себя в универмаге, засовывая в штаны джинсы «Джеймс Уорси». После смерти брата он был так обозлен на мир, что начал воровать в магазинах, воровать нагло, надеясь, что кто-то его остановит. Однажды он взял с полки баскетбольный мяч, надул его лежавшим рядом насосом, написал на мяче свое имя, а потом, стуча мячом по полу, вышел из магазина. Его никто не остановил. Даже в детстве у него была твердая рука и железные нервы.

Выходя из комнаты, он едва не столкнулся с Моникой Тран, которая везла в каталке по коридору пожилую вьетнамку. Моника была операционной сестрой и работала с Таем, когда он оперировал Квинна. Она видела, как из мальчика вместе с кровью вытекала жизнь. Тай посмотрел на Монику, как на привидение.

— Кажется, вы не рады меня видеть, доктор Вильсон? — пошутила Моника.

— Простите, — извинился Тай, — я просто задумался о своем. — Он изобразил на лице приветливую улыбку.

— Я понимаю.

Тай едва узнал девушку в обычной одежде, а не в хирургической форме и тапочках, которые она носила в операционной.

— Да, доктор Вильсон, это моя бабушка.

Вильсон поначалу решил, что Моника везет пациентку, и не обратил на нее внимания, но теперь заметил, что у пожилой вьетнамки такие же изящные высокие скулы, как у Моники. Старушка была маленькая и сухонькая, ее было почти не видно в кресле, в котором едва бы уместился обычный взрослый человек.

— Очень приятно познакомиться, — слегка улыбнулся Тай. Старушка едва заметно кивнула.

— Она почти не говорит по-английски. Я привезла ее, чтобы проконсультировать насчет протезирования тазобедренного сустава. Она не хотела, но согласилась, потому что в последнее время не может спать от боли. Она — человек старой закалки. Считает, что боль — это проявление слабости. Вы не видели футболки с надписью: «Боль — это способ, каким тело выказывает свою слабость»? Это про нее.

— Нет, я не видел таких футболок, — ответил Тай. В Монике Тран произошла какая-то перемена, и дело было не только в том, что, молчаливая в операционной, теперь она трещала как сорока.