Цянь Чжуншу - Осажденная крепость

— Ишь, как жалостно запел! Можно подумать, ты и часа без меня прожить не можешь. А когда я дома, ходишь по комнате, вздыхаешь, ни слова от тебя не добьешься, ни взгляда… Но сегодня воскресенье, давай не будем спорить! Я скоро вернусь.

Не дожидаясь ответа, она пошла одеваться. Когда она снова появилась в комнате, Хунцзянь сидел неподвижно, прикрыв лицо газетой. Жена взъерошила ему волосы:

— Что-то ты совсем разленился! Хоть бы в парикмахерскую сходил. Ну, я пошла.

Вернувшись, она еще с порога спросила у прислуги, где муж; оказалось, что он и в самом деле побывал в парикмахерской.

— Хунцзянь, вот и я! Сегодня у тетки было полно народу — папа, брат, два ее племянника. Меня звали пойти по магазинам, но я торопилась к тебе.

Хунцзянь выразительно посмотрел сначала на стенные, затем на ручные часы:

— Торопилась? Уже четыре часа, а ты ушла в девять, я ждал тебя с обедом до…

— Бессовестный! Ты же прекрасно знал, что я не приду к обеду. К тому же я наказала няньке подать тебе обед к двенадцати — не по твоим фамильным часам, а по будильнику.

Хунцзянь почувствовал, что проиграл первый раунд, и сменил тему:

— Как безрукавка, уже связала? Я хотел бы сегодня надеть.

— Еще не связала! Если нужно так быстро — купи в магазине. Я шесть дней в неделю кручусь на службе, неужели мне нельзя немного повеселиться? А ты вечно встречаешь меня с хмурой физиономией. В жизни не видела такого nasty [150] Противный (англ.) . типа, как ты.

— Ты крутишься, а я нет. Конечно, ты крутишься со смыслом, ты же у нас способная, зарабатываешь больше меня, да и покровитель есть…

— И слава богу, что зарабатываю, а то бы ты меня совсем заклевал. Правильно тетушка говорила, что ты меня обижаешь!

— Тогда зови прислугу — пусть этот ваш семейный агент все слушает и докладывает твоей «анти»!

— Когда-нибудь я и сама доложу. Нет, в самом деле другого такого ненормального в целом свете не сыскать! Моих родственников ты здесь видеть не хочешь, и меня не пускаешь к ним — что же, мне порвать со всеми родными? Да с таким нелюдимым характером тебе надо было не меня в жены брать, а глиняную куклу или фею небесную, в крайнем случае, сироту безродную. Но я тебя разгадала! Моя родня не нравится тебе потому, что у нее ни заслуг нет, ни богатства. Вот если бы на ее месте были отцы Су Вэньвань или Тан Сяофу, ты бы перед ними на брюхе ползал!

— Скажи еще слово, и я тебя ударю! — крикнул Хунцзянь, весь дрожа. Уши у него запылали, а лицо посинело. Жоуцзя поняла, что хватила через край, и замолчала, а он спустя некоторое время сказал возмущенно:

— Это я из-за тебя не смею к своим показаться, а со своей тетушкой ты каждый день видишься в конторе. Если она так хороша, вот и жила бы у нее!

— Да, она относится ко мне лучше, чем ты. И родные мои лучше твоих. И я буду часто к ним ходить, ты меня не удержишь.

Хунцзянь не мог превозмочь упрямства жены. Он посмотрел на нее долгим, злым взглядом, затем направился к выходу, резко распахнул дверь и едва не сшиб с лестницы няньку Ли.

— Ну как, все подслушала? Беги, докладывай, испугался я вас!

Когда он вернулся из редакции, Жоуцзя уже спала. Весь следующий день они не разговаривали. На третий день он не выдержал и стал преувеличенно громко ставить на стол посуду, но жена делала вид, что ничего не замечает. Наконец он заговорил первым:

— Ты умерла, что ли?

— Это ты меня спрашиваешь? Нет, я не умерла, не радуйся! Просто я смотрю, что ты еще умеешь делать, кроме как стучать палочками и тарелками.

— Порой мне действительно хочется задать тебе трепку, — вздохнул Хунцзянь.

— Мне кажется, скоро дойдет и до этого! — смерила его взглядом жена. Все же они заключили очередное перемирие, хотя и не ушли от выяснения, кто первым начал ссору и кто подлил масла в огонь. Но это были уже отголоски бури.

Среди сотрудников агентства, куда ходил теперь Фан на службу, оказалась его знакомая, которую видел он раньше в доме Су Вэньвань — та самая госпожа Шэнь, что по рекомендации Чжао редактировала отдел «Семья и женщина». Теперь ей поручили также «Культуру и искусство». Внешне она мало изменилась, и запах от нее исходил прежний, но в ее туалете меньше чувствовалась парижская мода, а в речи реже встречались французские выражения. За этот год круг ее знакомств так расширился, что Фана она давно забыла, но когда он представился, кокетливо воскликнула:

— Как же, помню, помню! Как быстро летит время! Вы совсем не переменились, а вот я постарела. Если б вы знали, господин Фан, как остро переживаю я все, что творится вокруг! Вы давно видели Су Вэньвань?

Хунцзянь ответил, что встречался с ней в Гонконге.

— Ах, что же это я! — Она игриво ударила себя по затылку. — Она же на прошлой неделе писала мне, что видела вас, что вы очень мило беседовали… Еще дала мне кое-какие поручения, но я совсем закружилась, никак не соберусь выполнить их.

В ответ на эту явную выдумку Хунцзянь усмехнулся про себя, а вслух спросил, чем занят господин Шэнь. Она сделала большие глаза, поднесла палец к губам — и впрямь француженка! — огляделась вокруг и зашептала:

— Он ушел в подполье! Это же такой известный человек, японцы и лжеправительство в Нанкине [151] 30 марта 1940 г. японцы создали в Нанкине марионеточное «правительство» Китая во главе с Ван Цзинвэем. пытались перетянуть его к себе, вот и пришлось… Только вы никому не говорите!

Фан затаил дыхание, отступил на несколько шагов и дал обет молчания, а вечером рассказывал Жоуцзя, как все-таки тесен мир — недавно столкнулся с Су Вэньвань, а теперь встретил эту особу. Но Жоуцзя холодно заметила:

— Да, мир тесен. Глядишь, скоро и еще одна встреча будет.

— С кем же?

— Будто не догадываешься! А сам покраснел.

Тут Хунцзянь понял, что она имеет в виду Тан Сяофу, и рассмеялся:

— Ерунда! Я о ней совсем не вспоминаю. Ну, а если даже и встречу, что тогда?

— Спроси сам себя.

— Это ты, глупышка, никак не можешь забыть о ней. А она небось уже замужем, стала матерью. Встретит меня, так и в лицо не узнает. Какой я был тогда наивный, как серьезно относился к любви! Только после свадьбы начинаешь понимать, что твой избранник совсем не такой человек, каким ты его представлял. Пока он и она встречаются до брака, оба скрывают свое настоящее «я» — где же им как следует узнать друг друга. Лучше уж старорежимный брак, когда жених с невестой совсем не были знакомы.

— Ты кончил свою речь? Тогда я вот что скажу: во-первых, это ты стал таким безразличным, а я и сейчас отношусь к любви очень серьезно. Во-вторых, ты — настоящий сын своего отца: чем дальше, тем больше тоскуешь о старине.

— Что значит «безразличным»? Разве я плохо отношусь к тебе? Я же говорил вообще, а ты сразу же прицепилась. Ты ведь тоже можешь сказать, что только после свадьбы узнала мое настоящее лицо.