Томас Пинчон - Внутренний порок

— Всегда найдутся нытики и жалобщики, которые скажут: это фашизм. Так вот, соотечественники-американцы, не Фашизм ли это за Свободу? Я… в это… врубаюсь! — Гром аплодисментов из огромного зала, набитого сторонниками, некоторые там держат транспаранты с той же фразой, нанесённой на ткань профессионально. Док сел, моргая, нащупывая в свете от экрана свою нычку, нашёл полкосяка и запалил.

Поразило его, что сейчас у Никсона было в точности такое же офигелое лицо, как на липовых двадцатках, которые он получил от Сончо. Док вынул одну из бумажника и сверился — на всякий пожарный. Ну. Два Никсона выглядели совсем как фотографии друг друга!

— Поглядим-ка, — Док затянулся и поразмыслил. Эта же Никсонрожа вот, живьём на экране, уже как-то попала в оборот много месяцев назад на миллионах, а то и миллиардах поддельной налички… Как такое может быть? Если только… ну да, путешествие во времени, конечно… какой-нибудь гравёр из ЦРУ, в некоей сверхзасекреченной лаборатории, прямо сейчас деловито копирует это изображение с собственного телеэкрана, а потом тишком как-то сунет свою копию в тайный особый почтовый ящик , который должен располагаться поблизости от подстанции какой-нибудь энергетической компании, чтоб они могли нелегально отсасывать нужное электричество, увеличивая всем прочим тарифы, чтобы отправлять информацию сквозь время обратно в прошлое , а вообще-то у них может быть и страховка на искривление времени , которую реально купить на тот случай, если послания эти затеряются среди толчков неведомой энергии где-то в огромности Времени…

— Я так тут что-то и почуяла. Тебе повезло, что завтра мне на работу не надо, — Пенни, щурясь и с голыми ногами в футболке Дока «Бисер Перед Свиньями».

— Тебя косяк разбудил? Извини, Пен, вот… — протянув ей то, что теперь больше выглядело скорее жестом вежливости, нежели кропалем.

— Нет, все эти вопли. Что это ты смотришь, похоже на очередную гитлеровскую документалку.

— Никсона. По-моему, это прямо сейчас происходит, где-то в Л.А.

— Может, в «Сенчури-Плазе». — Что немедленно подтвердилось новостийщиками, освещавшими событие: Никсон и впрямь объявился, будто по прихоти, в роскошном вестсайдском отеле, чтобы выступить на митинге активистов ВСП, [31] Великая старая партия, второе название Республиканской партии. называющих себя «Бдящей Калифорнией». На перебивках с отдельными лицами в зале казалось, что некоторые тут себя не очень контролируют, таких и ожидаешь увидеть на подобных сборищах, зато другие держались менее демонстративно и — по крайней мере, Дока, — пугали больше. Стратегически разместились в толпе, в одинаковых костюмах и галстуках, которые хочешь не хочешь, а сочтёшь скорее нехиповыми, и никто из них вроде бы не обращал особого внимания на самого Никсона.

— Не думаю, что это Тайная Служба, — Пенни, скользнув по дивану поближе к Доку. — Недостаточно хорошенькие, для начала. Вероятнее — частный сектор.

— Они чего-то ждут — ха! глянь-ка, поехали. — Словно связанные СЧВ, [32] Сверхчувственное восприятие. роботы-оперативники, как один, развернулись и начали стекаться к одному человеку в толпе — длинноволосому, дикоглазому, одетому в ансамбль из психоделической джавахарлалки и клешей, который теперь орал:

— Эй, Никсон? Эй, Дошлый Дик? Нахуй иди! И знаешь, ещё чего, эй, Спиро тоже нахуй! Всех нахуй, кто в Первой Блядь Семье! Эй, и собаку тоже нахуй! Кто-нибудь знает, как зовут пёсика? неважно — нахуй и пёсика! Всех вас нахуй! — И безумно захохотал, когда его хватали и уволакивали через толпу, где многие смотрели злобно, скалились и неодобрительно пускали пену изо рта.

— Лучше отправьте его в хипповую клинику для наркоманов, — с юмором порекомендовал Никсон.

— Порочит революционную молодёжь, — пришло на ум Доку, пока он сворачивал следующую файку.

— Не говоря уже о том, что бередит проблемы Первой поправки, — Пенни подалась ближе к экрану. — Хотя странно…

— Вот как? По мне так типичные республиканцы.

— Не, я в смысле — вот, крупным планом. Это не хиппи, ты посмотри на него. Это ж Чаки!

Или, говоря иначе, как, встряхнувшись, осознал Док, ещё и Дик Харлинген. Понадобилось, быть может, пол-лёгкого травяного дыма, чтобы отказаться от мысли поделиться открытием с Пенни.

— Твой приятель, — незаинтересованно осведомился он.

— Его все знают — когда не тусуется в Суде штата, он в Стеклянном Доме.

— Стукач?

— «Информатор», пожалуйста. Главным образом, работает на Красный Отдел и ПиДИДов.

— На кого?

— Полицейский Информационный Департамент по Инсуррекциям и Дестабилизациям? Никогда не слыхал о них, что ли?

— А… ещё раз, зачем он так орёт на Никсона?

— Ёлки, Док, такими темпами тебя лишат паранойяльной увольнительной. Даже частным сыскарям непозволительно давать такого наивняка.

— Ну, костюмчик у него вроде немножко слишком продуманный, но это ж не значит, что тут какая-то подстава.

Пенни назидательно вздохнула.

— Зато теперь всё это по телевизору показали? у него возник мгновенный широчайший авторитет. Полиция теперь может засылать его в какую угодно группу.

— Ребята, вы опять насмотрелись «Мод-взвода». Там столько обледенительных идей. Эгей! А я тебе говорил, мне тут на днях Йети работу предлагал?

— Прозорливо, как у Йети обычно. Должно быть, в твоей натуре он распознал некий особый дар к… предательству?

— Ладно тебе, Пенни, ей было шестнадцать, она сбывала по мелкой, я лишь пытался сбить её с преступной стези, сколько ещё ты будешь…

— Господи, даже не знаю, чего ты так всегда топорщишься, Док. Никаких причин для мук совести. Или есть?

— Великолепно, как раз этого мне и надо — обсуждать муки совести с помощником окружного прокурора.

— … личность установлена, — объявил телевизор, и Пенни потянулась к ручке громкости. — Это Рик Доппель, безработный недоучившийся студент УКЛА.

— А мне сдаётся, нет, — пробормотала Пенни. — Это Чаки.

И черти меня дери, про себя добавил Док, если это ещё и не восставший из мёртвых тенор-саксофонист.

Решив выглядеть профессионально, Док затянул волосы на затылке в тугой хвостик, закрепил кожаным зажимом, который ему, как он только потом вспомнил, подарила Шаста, а сверху нахлобучил чёрную винтажную федору, после чего повесил магнитофон через плечо. В зеркале он смотрелся вполне достоверно. В тот день Док направлялся в каньон Топанга — навестить «Доски» под видом музыкального репортёра подпольного самиздатского журнала «Каменный вертак». Денис поехал с ним, изображая фотографа, — в майке с известной деталью фрески Микеланджело «Сотворение Адама», на которой Господь протягивает Адаму руку, вот-вот коснутся друг друга — только в этом варианте Господь протягивает ему зажжённый косяк.