Дельфин де Виган - Отрицание ночи

Интересно, заставит ли страх замолчать меня?

Итак, в возрасте тридцати двух лет Люсиль пишет, что отец ее изнасиловал. Она отправляет текст братьям и сестрам, родителям, дает почитать нам. В течение нескольких недель я представляю себе, что разразится дикий скандал, произойдет невиданная катастрофа, страшные последствия которой надолго изменят нашу жизнь.

Я предчувствую драму.

Однако ничего не происходит. Мы продолжаем время от времени ездить в Пьермонт по выходным, никто не пытается задушить или прогнать дедушку, никто не бьет его мордой о каменные ступени лестницы, никто не плюет ему в лицо. Мне двенадцать лет, и логика событий от меня ускользает. Возможно ли, чтобы такое заявление со стороны Люсиль не повлекло за собой… ничего? В коллеже я интересуюсь только грамматикой. Но в Пьермонте, несмотря на обилие связующих коннекторов «потому», «впоследствии», «в итоге» – ничего не происходит: ни слез, ни криков, Люсиль по-прежнему ездит к родителям, и те волнуются, потому что Люсиль выглядит усталой, изможденной, у нее мешки под глазами, морщины – тяжело ей, бедняжке, воспитывать дочерей в одиночку.

Спустя несколько месяцев Люсиль стала прятать голову в песок и отрекаться от написанного – мол, она имела в виду отношения, которые напоминали инцест, но такового в прямом смысле не допускали. Иначе говоря, полового акта не было.

Подобно тысячам семей, моя семья некоторое время терялась в догадках, после чего вытеснила дурные мысли на периферию сознания. Разумеется, многие замечали странность в отношениях отца и дочери, многие чувствовали смущение и тревогу, но вообразить худшее никто не осмеливался. Люсиль приснилось изнасилование. Вот и все.

При таком раскладе легче дышать. Но воздуха мало.

Спустя несколько лет Люсиль раскололась во второй раз.

Когда мы с Манон уже выросли и Люсиль неплохо себя чувствовала, моя сестра снова задала ей опасный вопрос. Люсиль ответила, что – да, отец ее изнасиловал, а на текст, который она тогда всем разослала, никто так и не отреагировал.

Признание Люсиль встретило тяжелое гробовое молчание.

Несколько месяцев назад, когда я попросила братьев и сестер Люсиль рассказать мне о ней, все радостно согласились. Отдать дань, соприкоснуться с Люсиль, попрощаться с Люсиль – прекрасная мысль!

Для всех нас Люсиль – с ее жестокостью и нежностью – осталась тайной.

Вполне естественно, что тему гипотетического изнасилования Люсиль моим дедушкой я упустить из виду не могла. С другой стороны, я ничего не хочу навязывать читателю.

Когда я слушаю записи интервью, мне кажется – роковой вопрос давит на каждого моего собеседника, давит, не будучи заданным. Люсиль загадала нам хитрую загадку. Братья и сестры Люсиль знают, что я задам страшный вопрос. Одни пытаются его отсрочить, потянуть время, другие идут напролом, сразу вспоминая о том, как Жорж обожал дочь, как восторгался ею, как страстно ее любил . Любовь, обожание, фантазии, которые угнетали Люсиль – да, конечно. Но разве не каждая дочь влюблена в своего отца? Братья и сестры Люсиль осторожны, они выбирают слова. Чувство – да, инцест – нет.

Из всех – только Жюстин, заговорившая о Жорже в первую же секунду, допускает возможность инцеста.Жюстин – последняя, кого я интервьюировала. Она живет в деревне и не часто приезжает в Париж, мы никак не могли договориться по времени, но в результате она все-таки приехала ко мне. Я немного побаивалась беседы с Жюстин из-за ее конфликтов с мамой. Между ними как будто черная кошка пробежала, их одолевала невыносимая боль, которую они не могли ни разделить, ни преодолеть. После разговоров с Лизбет, Варфоломеем и Виолеттой, которые категорически отвергли возможность инцеста в семье, четкие соображения Жюстин по этому поводу меня крайне заинтересовали (особенно учитывая, что Жюстин несколько лет почти не контактировала с отцом).

Жюстин рассказала мне о том, как в возрасте восемнадцати или девятнадцати лет однажды летом провела вдвоем с Жоржем целый месяц. Тогда Жорж обустраивал дом в Пьермонте и возил детей с собой по очереди, по одному или по двое, чтобы они не отвлекались друг на друга, а помогали ему. Жюстин рассказала мне о том, как Жорж преследовал ее, заставлял раздеться, снять майку, лифчик – якобы ради ее же комфорта. Он хотел сфотографировать ее обнаженной, запечатлеть ее сексуальность, научить ее мастурбировать. Жюстин убегала от отца и бродила вдоль канала – Жорж закрывал входную дверь на ключ. Она жила в постоянном страхе. Жоржу удалось сделать серию откровенных фотографий Жюстин, которые она так и не отыскала. Жорж был не из тех, кому можно отказать.

Я попросила обрисовать ситуацию подробнее: как далеко он зашел? Он ее облапал , но не изнасиловал. Может быть, он боялся, что Жюстин его выдаст. В отличие от Люсиль, Жюстин умела за себя постоять. Жюстин пережила гнет Жоржа, его взгляд, угрозу, которая от него исходила.

Жюстин, конечно, частично испытывает ненависть к отцу, который испортил ей лучшие годы и надолго отбил желание общаться с мужчинами. А ведь он мог бы довольствоваться ролью хорошего родителя.

В другой день, готовясь начать книгу, я поговорила с Камиллой. Она самая младшая из сестер Габриеля и когда-то, в годы юности, очень дружила с мамой. Я хотела, чтобы Камилла рассказала мне о своих первых впечатлениях от мамы, о том, как молоденькая Люсиль смеялась, танцевала, одевалась, как планировала будущее. Я надеялась, что Камилла поможет мне представить ту беспечную, легкую, веселую, энергичную девушку, которую я видела в репортаже для телевидения.

Я ни на секунду не могла представить, что Камилла расскажет мне на самом деле – сразу, без вопросов, стоит только дернуть за веревочку и произнести имена: Люсиль, Жорж, Пуарье. Камилла нервничала, замирала на полуслове – мол, это не ее дело, мы уже и так много страдали, зачем причинять себе боль…

Я настояла.

Камилла рассказала не об отношениях Люсиль и отца, а о своих отношениях с отцом Люсиль. Впервые Камилла увидела Жоржа шестнадцатилетней девчонкой. Камиллу предупредили, что Жорж отвезет ее в Аликанте, где уже отдыхали Лиана с детьми и Габриель. Пуарье пригласили Камиллу на каникулы в Испанию. Ее отец незадолго до того лета умер, пожилая мать чувствовала себя нехорошо, а девочка нуждалась в свежем воздухе, веселой компании и развлечениях. Итак, Жорж, которого Камилла едва знала, заехал за ней, затем они забрали кузена Люсиль и отправились в путь. По дороге путешественники остановились у друзей Жоржа, чтобы поспать, и почему-то ночью легли втроем в одну постель. Жорж расположился между кузеном Люсиль и Камиллой, и ночью, прижавшись к девочке, стал ее ласкать. Камилла так растерялась, что ничего не сказала. В Испании она держалась от Жоржа подальше, а потом в какой-то момент у нее случился острый приступ аппендицита, и ей пришлось возвратиться во Францию.