Натан Файлер - Шок от падения

— Не молчи. Ответь мне. Что ты сделал? Где Саймон?

От сидения на полу в мокрой одежде у меня затекла шея. Я начинаю дрожать, зубы неудержимо стучат.

— Мама, я замерз.

— Потом согреешься. Где Саймон?

Я не поехал с ними в больницу. Меня оставили с мистером и миссис Онслоу — пожилой парой, жившей в соседнем вагончике.

— Хочешь, поиграем в Лилу? — сказала миссис Онслоу, ставя на поднос передо мной тарелку с тыквой и крекерами. Я не ответил. Она ушла в маленькую кухоньку, чтобы заняться готовкой. Думаю, она не знала, что еще сказать.

Раздался стук в дверь, и мистер Онслоу сложил газету. Я услышал голос отца и их торопливое перешептывание, но не мог разобрать ни слова.

Отец вошел и сел на ковер рядом со мной. Он скрестил ноги по-турецки, и это было странно. Я никогда раньше не видел, чтобы он так сидел, и очень удивился. Он выглядел бледным и усталым.

— Ну что, mon ami. Как ты себя чувствуешь? — спросил он, взъерошив мои волосы.

Я пожал плечами.

— Приехала полиция… — Его голос дрогнул и замер. Он остановился, собираясь с силами. — Они не будут с тобой долго разговаривать. Просто повтори им то, что ты сказал нам.

Я уставился в пол.

— Я думал, я тебя разбудил, папа.

Мама обняла меня так крепко, что мне показалось, ребра у меня треснут. Ей нужно было убедиться, что я действительно здесь. Я стеснялся двух полицейских, которые неловко нянчили в руках чашки с чаем, поэтому, едва лишь она ослабила хватку, я отодвинулся.

Полицейские представились.

Один из них, в очках и с пушистыми темно-рыжими усами, был примерно одного возраста с отцом. Второй — явно моложе, с зализанными черными волосами. Они оба были в форме, их шлемы лежали на столе.

— Для начала мы должны сказать, что тебе ничего не будет, — начал усатый. — Никто тебя ни в чем не обвиняет, никто не говорит, что ты сделал что-то не так.

Мама сжала мою руку.

— Мы должны снять твои показания, а это значит, мы зададим тебе пару вопросов и запишем то, что ты нам расскажешь. Но если в какой-то момент ты захочешь остановиться, ты только скажи. Что надо сделать, если захочешь остановиться?

— Сказать.

— Да, правильно. Хорошо, перед тем как мы начнем, я расскажу тебе одну историю. Ты любишь истории?

— Когда как.

— Когда как. Понятно. Может, эта история и не очень интересная, но она не займет у нас много времени. Однажды жил-был мальчик примерно твоего возраста или, может, немного старше, который решил попробовать курить. Он взял у папы из пачки сигарету и начал курить у себя в комнате. Но когда он услышал, что его мама поднимается по ступенькам, он быстро загасил ее. Она вошла в его комнату и спросила, не курил ли он. И мальчик ответил, что нет. Вот и вся история. Я уже говорил тебе, что она не слишком интересная. Но скажи мне, соврал мальчик или сказал правду.

— Соврал.

— Правильно, соврал. А почему он это сделал?

— Чтобы его не наказали.

— Я тоже так думаю. Но ты помнишь, что тебя никто не собирается наказывать. Ты не сделал ничего плохого. Поэтому ты можешь рассказать нам всю правду. Понятно?

Я почувствовал, как пустота заполняет мою грудь, и мне казалось, она вот-вот проглотит меня целиком.

— Но если ты что-то забыл или не знаешь, тогда так и говори, что не знаешь. Какого цвета входная дверь у меня в квартире?

— Не знаю.

— Правильно. Не знаешь, потому что никогда ее не видел. Она желтая?

— Не знаю.

— Хорошо. А теперь напомни мне, что надо сделать, если ты захочешь остановиться?

— Сказать.

— Совершенно верно.

Он втянул воздух между зубов и кивнул зализанному брюнету, кусавшему колпачок от ручки.

— Ладно, что это все я говорю? Теперь твоя очередь. Расскажи, что случилось сегодня ночью.

Я ожидал, что на меня наденут наручники и отправят в тюрьму, но этого не произошло. Я думал, родители будут кричать и ругать меня, но этого тоже не случилось.

Просто тогда я по глупости не понимал, что бывают вещи, которые не вписываются в подобные рамки. Любое наказание — насмешка над преступлением.

Этот голос — его голос — вы слышите у себя в голове, или он исходит откуда-то снаружи, что конкретно он говорит, он приказывает вам совершить тот или иной поступок или просто комментирует ваши действия, вы когда-нибудь выполняли его приказы, какие именно, вы сказали, ваша мать принимает таблетки, от чего они, есть в вашей семье другие ГРЕБАНЫЕ ПСИХИ, употребляете ли вы запрещенные наркотические вещества, какое количество алкоголя вы выпиваете за неделю, каждый день, как вы себя чувствуете прямо сейчас по шкале 1—10, а по шкале 1–7 400 000 000 000 000 000 000 000 000, не мучает ли вас бессонница, не жалуетесь ли вы на плохой аппетит, что конкретно случилось на краю утеса, расскажите своими словами, вы помните, можете вспомнить, у вас есть вопросы?

Нет.

Вы сказали, ваш брат был на луне и вы слышали его голос в шуме ветра?

Да.

Что он говорил?

Я не помню.

Он приказывал вам прыгнуть? Просил вас убить себя?

Нет, все совсем не так, как вы говорите. Он просил, чтобы я поиграл с ним. Просто ему одиноко, вот и все.

Мы не хотим вас расстраивать, но нам нужно об этом поговорить.

Зачем?

Мы должны убедиться, что вам ничто не угрожает. Вы сказали, что собирались поиграть с ним. Но он давно мертв. Как вы могли с ним играть, Мэтт?

Да пошли вы…

Где-то в папке с моей историей болезни, которая повсюду следует за мной, есть листок под названием «Оценка риска». Это ярко-желтая бумажка, предупреждающая всех и каждого, что я очень хрупкий, ранимый и постоянно подвергаюсь опасности.

Имя: Мэтью Хомс

Дата рождения: 12.05.1990

Диагноз: скользкая змея

Медикаментозное лечение в настоящий момент: все, что только можно

Риск для себя/окружающих (пожалуйста, предоставьте не соответствующие действительности сведения, поданные как проверенные факты): Мэтью живет один и практически не получает поддержки от друзей и родственников. Он страдает императивными галлюцинациями, которые он принимает за голос мертвого брата. Это что, нормально? Проблема заключается в том, что он интерпретирует данные галлюцинации как приглашение к самоубийству.

В настоящее время он наблюдается в Центре психического здоровья Бранел и периодически посещает терапевтические группы дневного пребывания «Хоуп Роуд» (или сидит один дома и целыми днями печатает на машинке, которую подарила ему его бабушка, что само по себе немного похоже на сумасшествие).

Второго апреля 2008 года, после нескольких недель пребывания в дурке, Мэтью самовольно покинул лечебное учреждение. Он отправился на место гибели своего брата, планируя совершить самоубийство.

Попытка была предотвращена случайной свидетельницей. По всей видимости, Мэтью не представляет опасности для окружающих. Известно также, что эта свидетельница позднее звонила в больницу и справлялась о Мэтью, беспокоясь о его здоровье и желая убедиться, что тот добрался благополучно. Персоналу больницы удалось ей внушить, что она подвергалась ужасной опасности и должна радоваться, что осталась в живых.