Алексей Моторов - Преступление доктора Паровозова

А у меня что за жизнь была? Когда там и что впервые случилось?

Первыми прочитанными строчками был рассказ Толстого «Филипок». Мы живем на даче, мне три с половиной, бабушка учит сестру Асю, вдруг я неожиданно вклиниваюсь и читаю. Бабушка невероятно довольна и вечером рассказывает об этом дедушке.

Первая драка. Мне пять лет, нас с Асей привозят с дачи, где мы безвылазно провели три года, и я выхожу во двор на Фрунзенской. В беседке сидят необычно смуглые дети. Индусы. Я приближаюсь к ним с твердым желанием дружить, и тут один из этих смуглых подходит и сильно толкает меня. Остальные радостно смеются. Я стою и не знаю, что делать. Совсем стал дикий, после этой дачной жизни. Мальчишка толкает меня сильнее. Смех детей еще радостнее. Мальчик подходит снова, и тут уже толкаю я, он вдруг падает, встает и с плачем убегает.

Первый человек, который меня поколотил, — болгарин Митко Георгиев. Он был старше на целый год и уже учился в школе. Позавидовал моему ножичку, подкараулил в подъезде и сильно врезал под дых. Митко считался красавчиком и нравился сестре Асе.

Первыми, кто меня обманул, были немцы. Они пообещали за старые серебряные дедушкины часы на цепочке новенький автомат, который стрелял красным огнем. Я вынес им из дому часы, не раздумывая, и стал ждать, когда мне отдадут автомат. Ждал целую неделю. Потом напомнил одному из этих немцев, самому большому и самому веселому. Немец подмигнул и засмеялся: «Еще раз про автомат спросишь, у тебя сейчас зубы рядком, а будут — кучком!» Дома, когда я рассказал, все тоже смеялись.

Первому матерному слову меня научил Саид. Саид был младшим сыном одного сирийского коммуниста, который жил в соседнем подъезде. Он не только меня, а, по-моему, вообще всех во дворе, включая и проживавших там многочисленных иностранцев, научил виртуозно ругаться матом. У нас не двор был, а какой-то Дом дружбы народов.

Первый восторг высоты. Я выбираюсь на крышу самого большого, пятнадцатиэтажного дома в нашем квартале, подхожу к краю, перелезаю за бортик и стою в сантиметре от пропасти. Ветер свистит в ушах, я вижу на километры вокруг, все такое маленькое, а мне хочется кричать от счастья.

Первая поездка в пионерлагерь. Первое публичное выступление. Я признался, что играю на гитаре, и меня просят сыграть на концерте в честь открытия смены. Я играю. Гитара в два раза больше меня самого. Все хлопают и кричат «бис!». Я играю еще. Опять все хлопают. А музыкальный руководитель выходит к микрофону и сообщает, что я еще не хожу в школу. И все хлопают еще сильнее.

Первая школьная оценка — четверка. За упражнение в сложении. А мой сосед, второгодник Женя Барановский, раскрывает свою тетрадку, гордо показывает — у него пятерка. «Я сложение еще в том году проходил!» — снисходительно говорит он. Женя был двенадцатым ребенком в семье. Однажды я встретил его с женщиной и все гадал, мама это или бабушка. Оказалось — сестра.

Первая секция — бассейн стадиона «Лужники». Там готовили спортсменов. В буфете продавали кофе, булочки и шоколадки. А меня научили немножко плавать и выгнали.

Первый глоток алкоголя — полусладкое шампанское. Мы с двоюродным братом Димой случайно находим бутылку в ящике на задворках гастронома и приносим ее домой. Благодарные взрослые разрешают пригубить. Мне очень вкусно.

Первый фильм с голой женщиной — «Анжелика и король» в деревенском клубе села Махновка. Вокруг сидят парни с девками и ржут. Парни курят, а девки лузгают подсолнухи.

Первое предательство. Мой друг Миша Кукушкин вдруг начинает дружить с Борей Спектором, а меня как будто не замечает. Все потому, что Спектор курит, а я нет. Через неделю Миша изгоняет Борьку, хорошенько перед этим его поколотив, мы снова дружим, и я спешно учусь курить.

Первый уход за младенцем. Годовалый парень Федя, мой единственный друг в тот месяц, что я провалялся в Морозовской больнице с ложным крупом. Нянькам надоели мои постоянные просьбы сменить мокрые Федины штаны, и они учат меня справляться с этим самостоятельно.

Первая потеря. Умер дедушка Никита. И я все равно не до конца понимаю, что этого не исправить. Меня не берут на кладбище, я сижу дома и только путаюсь под ногами у тех, кто занимается приготовлением к поминкам.

Первая бутылка, которую мы покупаем в складчину и пьем у меня дома на четверых, называется «Портвейн Ереванский» и стоит два рубля шестьдесят две копейки. После распития мы отправляемся гулять по окрестностям. Нам всем по тринадцать лет и пить портвейн невероятно увлекательно.

Первое появление в качестве музыканта на школьных танцах — начало восьмого класса. Три месяца репетиций, волнений, но все проходит отлично, и нам хлопают.

Первый раз я ассистирую на операции, мне пятнадцать. Ночь, ветеринарная лечебница на улице Юннатов, оперируют собаку Вовки Антошина. Фельдшерица шьет огромную рваную рану, мы с Вовкой помогаем. Через неделю рана загноилась, начался сепсис, и собаку усыпили.

Первый провал в институт. Август восьмидесятого, я сижу под плакатом «Мягкий шанкр» в здании анатомички Первого Меда и сдаю химию. Экзаменатор, зевающий мужик с хитрой рожей, говорит, чтобы я приходил на следующий год.

Первые сутки в качестве медбрата в реанимации. Первый умерший. Молодой парень, студент МИФИ. Бежал по лестнице в метро «Каширская», боясь опоздать на поезд, споткнулся, ударился головой об ступеньку.

Я еще не знаю, что проработаю тут почти десять лет. И у меня столько здесь будет первого. Первая подключичка, первая интубация, первая трахеостома…

Первые три слова моего сына Ромы. «Арбуз», «пятка» и «карман». Очень скоро он начнет говорить «Папа — дурак». И мне будет от этого невероятно смешно.

Первая институтская оценка. Меня вызывают на первом же семинаре по биологии. Повторение школьной программы. Первый закон Менделя. Ерунда. Я отвечаю, но неожиданно наш Андрей Максимович свирепеет и с воплем: «Засунули тебя в институт, а ты и учиться не можешь!» — вдруг выводит мне единицу. Все под впечатлением. Ведь известно: как встретишь, так и проведешь. Кол в качестве дебюта — это что-то небывалое.

Первый страх высоты. Август девяносто первого у Белого дома. Пытаясь обойти толпу у баррикады, я побежал по мокрому, скользкому граниту парапета подземного перехода и уже в самом конце, вдруг посмотрев вниз, увидел далеко под собой ступеньки лестницы, и у меня моментально ослабли ноги.

Первый день в качестве врача. С утра до вечера единственно чем занимался — возил каталки с больными. В перевязочную, на рентген, в операционную. Стоило ли столько раз поступать и столько лет учиться?

Вот, пожалуй, и я всю свою жизнь вспомнил. Негусто.