Алексей Моторов - Преступление доктора Паровозова

В нескольких метрах от избушки стоял пацан лет двенадцати и смотрел на Мэлса Хабибовича, приоткрыв рот от восторга.

Мэлс Хабибович периферическим зрением заметил какое-то мельтешение в районе левого виска, скосил глаза и замер. В трех сантиметрах от его брови в косяке двери торчал здоровенный нож, при этом слегка вибрируя. Мэлс Хабибович, как я сказал, был сильный духом человек, он собрал в кулак всю свою волю, оценил обстановку и принялся вытаскивать нож. Ему, мастеру спорта, это удалось не сразу. Потом он подошел к мальчику, который и не думал убегать, а продолжал все так же светиться от счастья.

— Тебя как зовут? — пытаясь оставаться спокойным, спросил он мальчика. — Ты из какого отряда?

Только сейчас Мэлс Хабибович сообразил, что он стоит рядом с ребенком с огромным тесаком в руке. Не дай бог, кто увидит! Он с раздражением отбросил нож.

— Так как тебя зовут?

— Меня зовут Коля! — радостно объявил паренек. — Коля Долбитиков! Я из третьего отряда!

— Ты вот что, Коля Долбитиков… Ты иди… иди в палату к себе пока! — сказал Мэлс Хабибович.

— Ага! — кивнул Коля. — Только это… можно я ножик заберу?

Мэлс непроизвольно вздрогнул и отрицательно покачал головой:

— Нет, нельзя, Коля, с ножиком в палату нельзя! Ты попроси своих вожатых, чтобы меня нашли. Хотя нет, не надо. Я их сам найду, ступай!

Ну, Коля и пошел, счастливо улыбаясь, испытание прошло на славу, теперь он научился делать ножи.

А Мэлс Хабибович смотрел ему вслед и думал… Не знаю, честно говоря, что он там думал, но с Колей Долбитиковым ему еще придется встретиться. И не раз.

Взамен конфискованного ножа Коля решил сделать лук со стрелами. Все-таки нож имеет ограниченный радиус действия, а выстрелить из лука, да еще так метко, как те индейцы, про которых Боря Генкин недавно в клубе крутил фильм, — мечта многих. Правда, изготовление оружия не терпит халтуры, поэтому Николай решил действовать основательно. Для начала он стащил в кружке «Умелые руки» десяток-другой больших гвоздей. И зачем в этом кружке были гвозди, непонятно.

Действительно, руководитель кружка, Колин тезка Николай Васильевич, только и делал, что учил всех изготавливать в безумных количествах изображения Мишки — талисмана будущей Олимпиады. Улыбающегося медвежонка рисовали, выжигали, выпиливали. Ни одного гвоздя за три смены забито так и не было.

А Коля эти гвозди для начала старательно расплющил камнем, затем хорошенько их наточил и уже потом прикрутил каждый гвоздь проволокой к оструганной палочке. Но самое главное, в каждую палочку Николай вставил вороньи перья, иначе это не стрелы, а полная ерунда. А лук и вовсе получился на загляденье, из молодого дуба, внушительных размеров, когда он стоял, то был выше Коли. Он с трудом согнул его, вставив одним концом в щель в заборе, и намотал тетиву, крепкую веревочку для которой стащил в тех же «Умелых руках».

Первая стрела была им запущена в небеса, она подлетела высоко, выше макушек деревьев, и даже скрылась из виду. А вторую Коля решил выпустить в ту здоровую ель, которая росла у дорожки между старым и новым корпусом.

Он отошел подальше, с трудом натянул тетиву, прицелился хорошенько и выстрелил. Стрела, коротко просвистев, воткнулась в дерево на всю длину шестидюймового гвоздя.

За елью, пригнувшись, Мэлс Хабибович завязывал себе шнурок. Он почувствовал странный звук, как будто дятел ударил в дерево стальным клювом. Выйдя из-за ствола, он понял, что это за дятел.

Длинная стрела со зловещим черным оперением торчала в дереве, а в сторонке у дорожки стоял его старый знакомый Коля Долбитиков из третьего отряда и так же восхищенно улыбался. Мэлс начал вытаскивать стрелу, почему-то для него стало очень важным прежде всего вытащить эту стрелу, и так же, как с тем ножом, ему пришлось попотеть. Наконец справившись, Мэлс изломал стрелу на мелкие кусочки и приблизился к Коле. Видимо, он хотел что-то ему сказать, но в последний момент передумал и просто вырвал у него лук.

Наступив на один конец, Мэлс Хабибович сломал лук пополам, а разорвать тетиву так и не смог. Коля Долбитиков сделал лук на совесть. Не совладав с упрямой веревкой, Мэлс забросил обломки в кусты. Повернувшись к Коле, он решил все-таки сказать пару ласковых, но, посмотрев ему в глаза, почему-то опять передумал.

На ближайшем педсовете Мэлс предложил было от Коли избавиться, в том смысле, чтоб отправить его от греха в Москву, к родителям, но что-то там было неблагополучно с родителями, и Колю оставили до лучших времен.

Лучшие времена не заставили себя долго ждать. Коля задумал сделать катапульту. Если нож и лук со стрелами он мастерил несколько дней, то катапульта у него вышла за считаные минуты. У склада нашлась пустая железная бочка, а за баней — широкая и длинная доска. За четверть часа он прикатил к бассейну бочку и притащил доску. Не хватало только снаряда. А вот и он, конгломерат из нескольких кирпичей, склеенных цементом, лежит возле забора у нового корпуса, тяжелый такой бульник, замучишься переть.

Сейчас нужно правильно положить доску, ровно посередине бочки, и на один конец установить этот кирпичный снаряд. Коля поправил всю конструкцию. Вроде все нормально. Теперь пора.

Он забрался по лесенке на бассейн, перелез через бортик, прицелился и прыгнул на свободный конец доски.

Получилось просто невероятно здорово! Камень взмыл в небо и, перелетев через бассейн, с жутким грохотом врезался в массивный стальной цилиндр компрессорной установки.

Вполне удовлетворенный зрелищем, Коля Долбитиков пошел за очередной порцией приключений. Если бы он в этот момент оглянулся, то увидел бы Мэлса Хабибовича, который вылез из-за компрессора и теперь стоял, стряхивая с себя куски кирпича. Не знаю уж, что занесло нашего начальника к бассейну, но он зачем-то решил подкрутить какой-то вентиль для подачи воды. Бассейн совсем недавно установили, и все им невероятно гордились.

Когда над его головой разлетелся в пыль двадцатикилограммовый снаряд, Мэлс подумал, что это взорвался компрессор, и попрощался с жизнью.

Он так и сказал потом на педсовете, что за секунду перед ним пронеслась вся его жизнь. Когда эта секунда прошла и он открыл глаза, то увидел, что трехметровый компрессор как стоял, так и стоит. Зато земля вокруг усеяна кирпичной крошкой. Эта же крошка была у него в волосах и на одежде. Тогда Мэлс Хабибович выпрямился во весь рост, пытаясь обнаружить источник непонятного происшествия. Источник в виде Коли Долбитикова удалялся от бассейна, весело насвистывая.

Мэлс даже не стал его догонять и орать, просто он понял, что Коля — это Немезида, а на нее хоть оборись, не поможет.

Таким образом, слава Коли Долбитикова была стремительная и заслуженная, несмотря на то, что все пионеры звали его Долбанутиков, а часть вожатых и пионеры старших отрядов и вовсе Долбое… Ну да ладно, это они от зависти. Зато Коля что ни день обогащал свою биографию новыми подвигами. Ни дня без строчки. Ведь он потом много лет в лагерь ездил. Живая легенда — и никакой иронии. Вот имена многих вожатых забылись, начальников помнят не всех, а скажи любому — «Коля Долбитиков», все, даже самые равнодушные, перебивая друг друга, начнут с восхищением рассказывать о Коле. И у каждого будет своя история.