Естественный обмен

Доезжаем довольно быстро. Да и шофёр, молодой парень, содрал не так много, как мог бы. И напоследок даже пожелал:

— Ты береги подругу-то.

Я внимательно посмотрела на него и даже нашла силы улыбнуться в ответ:

— Спасибо. Постараюсь.

Пусть будет благословен тот, кто изобрёл лифт! А иначе, не представляю, как бы я её дотащила до квартиры — она постоянно стремится свалиться на пол. И как я могла решить, что она почти ничего не весит!? Весит, и ещё как!

Единственный плюс — я успела согреться, пока дошла до квартиры и открывала дверь, а потом ещё и укладывала незнакомку на диван. Достала кучу одеял — не знала, что их у нас так много — и закутала её так, что только голову и было видно. Потом побежала на кухню ставить чайник, попутно звоня маме (а у кого ещё спрашивать?):

— Алло, мамочка! Скажи, если человек долгое время был на морозе в одной футболке… Нет, это не я! Так вот, в футболке и сейчас лежит почти без сознания, то что делать? Ну, щас посмотрю… Так, дышит медленно. Сердцебиение? — прикладываю руку к запястью, вызволенного из-под одеял ради такого дела, и пытаюсь прощупать пульс. — Вроде в порядке… Нет, сейчас уже в сознании. Напоить чем-нибудь сладким и тёплым? Хорошо. А может, спиртного?… Да не ори. Нельзя, так нельзя. А врача вызывать? Думаешь, пока не стоит? Хорошо. Спасибо! Пока! Я тебя тоже люблю! Ещё раз, спасибо!

Наливаю чай и щедро бухаю туда сахара — сладкий, так сладкий. Разбавляю холодной водой, чтобы не обжечь ненароком человека, и торопливо иду в комнату.

Блин, не понять, то ли она без сознания, то ли просто спит. Хотя дыхание вроде ровное, но разбудить придётся. Осторожно привожу её в сидячее положение и аккуратно встряхиваю. Через минуту добиваюсь того, что один глаз открывается, другой отвоевать мне так и не удалось.

— Пей. Тебе лучше станет, — подношу чашку и поддерживаю, когда она пьёт небольшими глотками. — Умница. Нет, нет, глазки не закрываем. Ну же, я в тебя верю. Ну, солнышко, ещё немного выпей, а потом сможешь поспать.

Ещё через пару минут гостья приходит в себя настолько, что уже может сидеть самостоятельно и шатает её уже не так сильно, в глазах прояснилось. Но я по-прежнему приобнимаю её за плечи, мало ли. Потом думаю, что неплохо было бы дать таблетки, ну, витамины там, аспирин, или что ещё может полагаться в этом случае?

— Подождёшь? Я принесу тебе что-нибудь от простуды… — дождавшись слабого кивка головой, я пошла искать в этой квартире аптечку.

Ей надо бы ещё одежду поискать сменную, хотя, я думаю, проблем не возникнет — мы с ней почти одного роста и телосложения.

— Ну как ты тут? — присаживаюсь рядом с ней на диван и протягиваю пару таблеток. Она послушно берёт, что даже удивительно, ведь у меня уже успело сложиться впечатление, что эта девушка не любит подчиняться ни в чём.

— Жить буду… — вот, появились ироничные нотки, значит оживает человек, а то я испугалась немного.

— Отлично, — улыбаюсь, — Переночуешь в другой комнате — там хоть кровать не надо разбирать. Стоять можешь?

Она снова кивает, но как-то отстранённо, словно думает, что всё это либо сон, либо глюк, и это происходит не с ней, и она лишь наблюдатель. У меня такое состояние после недели зубрёжки перед сессией.

Помогаю ей подняться, и мы вместе доходим до комнаты. Там я уже успела приготовить пижаму — широкую футболку с шортами — и расправить кровать. В процессе переодевания я отворачиваюсь, хотя ей, кажется, совершенно всё равно, что кто-то находится рядом. Краем глаза замечаю болезненную худобу, от которой меня передёргивает. Виновато смотрю ей в глаза, но в ответ получаю лишь кривую усмешку уставшего от жизни человека.

— Если будет что нужно, зови. Я в соседней комнате. Ну, спокойной ночи, — улыбаюсь ей и утомлённо зеваю. Хоть и времени всего ничего, но за этот вечер я вымоталась, как никогда.

Уже у двери меня настигает её слабый шёпот:

— Спасибо. Я твоя должница.

— Не за что.

— Кстати, меня Катя зовут, — мне кажется или её голос чуть потеплел?

— А я Лена.

— Спокойной ночи, Лена. И ещё раз спасибо.

Я выхожу из комнаты с абсолютно тупым, но счастливым выражением лица. Почему я так решила? А потому, что увидела свою улыбающуюся физиономию в зеркале, стоящем в прихожей. С чего бы это?…

Открываю глаза и с удивлением осматриваюсь: почему я сплю на диване, и какого чёрта я не в институте? Потом вспоминаю вчерашний вечер и успокаиваюсь. Со стонами и охами сползаю с дивана — хотелось бы поваляться подольше, но стоит проверить, как там Катя.

Пробираюсь к своей комнате и осторожно открываю дверь так, чтобы она не скрипела. Я училась этому трюку года два, зато теперь могу бесшумно делать ночные вылазки к холодильнику или вот так как сейчас проверить самочувствие больного.

Что и следовало ожидать — Катя спит и, ей, похоже, снится что-то хорошее. Дотрагиваюсь рукой до её лба, пытаясь померить температуру. Да, голова-то у неё немного горячая, боюсь, что Катька всё-таки заболела. Хотя ей повезло, вчера было ещё относительно тепло, всего -10, и ветра не было.

Пусть поспит, а я пока пойду что-нибудь приготовлю, а то у неё вид, как будто её дней пять не кормили. Качаю головой и даже боюсь предположить, что же произошло. Пусть мне и жуть как любопытно, но я не буду ничего у неё спрашивать — сама решит, рассказывать мне или нет. То, что я ей помогаю, ещё не означает, что она будет мне полностью доверять и откроет все свои тайны, которых, я уверена, у неё немереное количество.

Как бы то ни было, я быстро приняла душ и взялась за самое ненавистное дело в моей жизни, а именно за чистку картошки. Но сегодня мне почему-то это наоборот доставило необъяснимое удовольствие.

Вот так и мурлыкая мелодию, игравшую в наушниках (плеер с утра одумался и соизволил включиться), я не заметила, как Катя проснулась и зашла на кухню. Вздрагиваю от неожиданности, увидев её, и выключаю музыку:

— С добрым утром. Картошку будешь? — Катя кивает, а я продолжаю говорить, — Потом выпьешь пару таблеток. Горло не болит?

— Болит, — Катя хрипит через силу.

— Ну-ка, дай посмотреть, — Катя послушно открывает рот, а я, держа её за плечи, осторожно разворачиваю к свету, — Да, ты влипла, подруга. Очень похоже на ангину. Температуру померяем, ладно?

— Угу, — видно, что Катя старается говорить как можно меньше.

Накладываю ей тарелку и наливаю чай с малиной:

— Вот. Я понимаю, что тебе щас не очень есть охота, но надо. Так что, кушай, сколько сможешь.

— Спасибо, — Катя несмотря на мои опасения тут же набрасывается на еду, хоть и морщится, когда глотает. Я кладу себе оставшуюся картошку, попутно соображая, стоит ли вызывать врача или так пронесёт?

Наконец, всё было съедено и все необходимые таблетки Катей были выпиты. За это время мы ни слова друг другу не сказали, но, как ни странно, молчание не было тягостным. Катя начала клевать носом, и я уговорила её поспать ещё — надо соблюдать больничный режим.