Джоанн Харрис - Кошка, шляпа и кусок веревки (сборник)

«Охотница за „скорой помощью“»— так с отвращением называет ее Хоуп. Эти хищницы иной раз встречаются в таких местах, как «Медоубэнк»; девицы вроде Лоррен незаметно втираются в доверие к старикам, льстят недовольным и медленно впрыскивают в их души свой яд. И люди привыкают к этому яду, как к наркотику, и со временем приобретают даже некоторую зависимость от него; собственно, примерно то же самое происходит и со зрителями тех ядовитых «реалити-шоу», которыми так увлекается Лоррен. Меркнут маленькие удовольствия, и человек начинает думать, что куда большее удовольствие можно получить, жалея себя, постоянно жалуясь на жизнь или делая гадости соседям по дому престарелых. Так действует Лоррен; и хотя Морин — тоже отнюдь не добрая самаритянка со своим нелепым рождественским весельем и пустой улыбкой во весь рот, как у подвыпившего моряка, она все же бесконечно лучше, чем Лоррен, которая считает нас с Хоуп «чересчур умными» и с помощью разных закулисных интриг пытается лишить нас даже тех маленьких радостей, которые у нас еще остались.

Например, поездки в Блэкпул.

Позвольте объяснить. Несколько месяцев назад нам с Хоуп удалось сбежать — мы всего лишь на денек съездили в Лондон, только и всего, — но для персонала «Медоубэнк» это было почти равносильно бегству из тюрьмы. Случилось это еще до назначения Морин — и тем более до появления Лоррен, — но я уверена: сама мысль о подобном нарушении правил способна сразу вызвать у Морин праведный гнев. Как, впрочем, и у Лоррен, но по иной причине; она, кстати, теперь то и дело повторяет нам слащавым тоном злой воспитательницы детского сада, как гадко с нашей стороны было убежать из приюта, как все из-за нас беспокоились и что хорошим уроком нам послужит то, что мы пропустили возможность записаться на августовскую поездку в Блэкпул, а потому нам придется остаться дома под присмотром санитара Криса и Печального Гарри, исполняющего у нас обязанности медбрата.

«Записаться» — прелесть какая! Да нам никогда не нужно было записываться, и никаких списков для однодневной поездки никто никогда не составлял. Впрочем, когда к власти пришла Морин, все переменилось; постоянно стала звучать тема Здоровья и Безопасности; стал учитываться уровень страховки; возникла необходимость подписывать какие-то разрешительные документы — в общем, теперь требуется пройти целую административную процедуру, даже если речь идет о какой-нибудь коротенькой экскурсии или развлекательной поездке.

— Извините, девочки, у вас была возможность попасть в список, но вы ее упустили, — ласково заключила Лоррен. — Правила есть правила, и вы, конечно же, не можете надеяться, что Морин сделает для вас исключение.

Должна признаться, мне вообще не нравится эта затея с разрешениями буквально на все, которые должен подписывать мой сын Том, — уж больно это напоминает времена, когда он приносил из школы мне на подпись бесконечные бланки разрешений и требовал, чтобы я его отпустила то на экскурсию во Францию, то кататься на лыжах в Италию. Дело в том, что подобные поездки мы с мужем могли себе позволить с большим трудом, но все же старались найти на них деньги, потому что Том был хорошим мальчиком и явно делал успехи; кроме того, нам вовсе не хотелось выставлять его перед друзьями в жалком виде. Теперь, разумеется, Том проводит отпуск в самых разных уголках земного шара — в Нью-Йорке, во Флориде, в Сиднее, на острове Тенерифе, — хотя по-прежнему обязан каждый раз приглашать в эти поездки и меня. Он, знаете ли, никогда не обладал развитым воображением и даже представить себе не может, бедный мальчик, что я, может, только и мечтаю со свистом скатиться по piste noir [10] «Черная» трасса на горном спуске (фр.). в Валь-д’Изер, или послушать в Венеции посвященную мне серенаду, или понежиться в гамаке на Гавайях в обнимку с двумя гавайцами. Мне кажется, Том по-прежнему уверен, что Блэкпул — это предел моих мечтаний.

Что же касается Хоуп… Ну, Хоуп вообще крайне редко выплескивает свои чувства наружу. Я, конечно, кое-что замечаю — но только потому, что знаю Хоуп лучше кого бы то ни было и не сомневаюсь: вряд ли она доставит этой садистке Лоррен хоть каплю удовольствия.

— Блэкпул? — переспросила она высокомерным тоном кембриджского профессора. — Что вы, Лоррен, мне куда приятней спокойно посидеть в гостиной и выпить чашечку чая. У нас, знаете ли, была вилла в Эзе-сюр-Мер, это на Французской Ривьере, и мы втроем ездили туда дважды в год, пока Прис не выросла. В те времена это было очень милое тихое местечко — никакой толпы, никаких киношников, никаких знаменитостей, не то что сейчас. Мы даже, чтобы совсем уж не заскучать, время от времени совершали вылазки в Канны, если там, скажем, устраивали прием, на который нам действительно хотелось пойти. Однако по большей части предпочитали проводить время у себя на вилле, купаться в своем бассейне или совершать прогулки на яхте, принадлежавшей нашему приятелю Ксавье, — он, кстати, дружил с Кэри Грантом, [11] Кэри Грант (1904–1986) — знаменитый американский актер, прославившийся ролями в фильмах А. Хичкока. и порой мы с Кэри…

К этому времени у меня уже не хватило сил сдерживаться, и я начала так хохотать, что чуть не разлила чай.

— Все в порядке, — с трудом выговорила я, беря Хоуп за руку. — Она ушла.

— Это хорошо, — сказала Хоуп. — Терпеть не могу выпендриваться, как выражались мои студенты, но порой обстоятельства…

Я видела, что Лоррен исподтишка наблюдает за нами, устроившись в самом дальнем углу комнаты отдыха; на лице ее отчетливо читалось крайнее раздражение.

— Но порой обстоятельства того требуют, — закончила я, все еще усмехаясь. — Хотя бы для того, чтобы посмотреть, как у этой особы изменится выражение лица.

Хоуп, которая посмотреть на это, разумеется, не могла, улыбнулась и сказала, ловко налив себе чаю в здешнюю чашку:

— Значит, на этот раз никакого Блэкпула. Ну, ничего, у нас еще, слава богу, следующее лето впереди. Подай мне, пожалуйста, Фейт, это проклятое печенье, «способствующее пищеварению».

Следующее лето… О том, что будет следующим летом, хорошо рассуждать, когда тебе двадцать пять, но в нашем возрасте до следующего лета смогут дожить отнюдь не все обитатели этого дома. Мы-то с Хоуп еще держимся, а вот миссис МакАлистер, например, уже с трудом соображает, какой сегодня день недели; а мистеру Баннерману, у которого легкие были прямо-таки изрешечены пулями, приходится по ночам подключать специальный аппарат, чтобы он мог хоть как-то дышать, однако он до сих пор курит, как паровоз, этот сквернослов и старый пьяница, потому что, по его собственным словам, кому, черт возьми, это надо — жить вечно?