Тинатин Мжаванадзе - Лето, бабушка и я

Мы приехали из Шови, встречать нас высыпала вся семья, а сестры — не видно.

— Дуда где? — спросила я.

Мама сделала вид, что не расслышала, и продолжила говорить с бабушкой, а брат сказал, что сестра убежала.

Это была громоподобная шокирующая новость. Убежала! Мне представилась сестра с котомкой, выбегающая ночью в грозу и ураган и идущая по пустой дороге в неизвестность, одинокая и беззащитная.

Я долго плакала и говорила, что они с ней плохо обращались, потому она и убежала!

— Ты чего, — успокаивала меня мама. — Это так просто называется, когда девушки замуж выходят! Они с женихом купили билеты на самолет и полетели, а мне заранее сказали, чтобы я не волновалась. Это сейчас мода такая, будь она неладна.

— Она теперь не будет с нами жить, да? — заливалась я слезами.

— Это же хорошо! — смеялась мама. — У нее теперь будет свой дом, а мы пойдем к ней в гости!

На свадьбе сестра сидела за отдельным столом рядом с очкастым парнем.

— Хорошая пара, дай им Бог вместе состариться, благополучия и много деток. Только ваш зять слегка чересчур худой, — томно сказала полногрудая деревенская тетка.

Мама метнула в нее взгляд, которым можно было поджечь теткино необъятное платье.

— Слава богу, моя дочь не страдает глупостью, — медовым голосом парировала она. — Она выбирала по уму, а не по размеру штанов!

Пока тетка обдумывала достойный ответ, мама потащила меня к столу новобрачных:

— Все девочки мечтают рядом с невестой посидеть, а ты чего дуешься? — подтолкнула меня мама.

Я совершенно не представляла, что надо делать — моя сестра сейчас совсем чужая, и о чем с ней говорить? И можно ли ее обнять? А как надо знакомиться с этим парнем?! Я в панике чуть не убежала, но мама объяснила, что сестра просто в длинном новом платье, а так ничего ужасного с ней не произошло.

Одеревенев от смущения, я села на колени к сестре и вдруг увидела, что весь огромный зал в ресторане заполнен длинными столами, и все люди смотрят на нас. В ужасе я спряталась за трехъярусным бежевым тортом с крошечными грибочками.

— Это моя младшая сестричка! — прощебетала сестра, и строгий очкастый посмотрел на меня и потрепал по щеке: видно, ему тоже было сильно не по себе под столькими взглядами.

Неизвестно, что надо было делать дальше, поэтому я принялась отколупывать грибочки с торта и потихоньку сгрызать их один за другим.

— Ты что делаешь! — перепугалась мама и отодрала меня от стола новобрачных. — Как теперь этот обгрызанный торт людям выносить?

— Наоборот, это самое лучшее, что с ним могло произойти, — решительно сказал очкастый. — На, бери еще эти дурацкие грибочки!

Он всучил мне полную пригоршню сладких грибочков, мама с сестрой ошеломленно переглянулись, и я в полном изнеможении отправилась догрызать их в укромном месте.

Свадьба мне, таким образом, понравилась не очень.

Вторым серьезным потрясением за этот год оказалась школа. Впрочем, это настолько драматичная тема, что ее лучше отложить, а вот третье известие — что я стала тетей — догнало меня по темечку самым окончательным образом.

— Боже мой, какая она волосатая! — восклицала бабушка.

Живое существо ровного медового цвета шевелило ручками на пеленке и смотрело в потолок рассеянными карими глазами.

— И что-то очень худенькая, — продолжала бабушка критиковать существо, которое с момента своего рождения перетянуло все внимание семьи на себя.

Все твердили в один голос, что девочка родилась какой-то сказочной красоты, и тут же обильно плевались. По моим догадкам, им было просто противно так нагло врать — никакой красоты я там не заметила. Бабушка всегда говорила, что красивые дети — толстые и белые! А эта — маленькая, темная, да еще и ворсистая, как бабушкин плед.

— Правда, мало плачет и много спит, — размышляла бабушка. — С одной стороны, это и хорошо, но с другой — что-то тут не так!

— Дидэ, — коварно попробовала я обратить на себя бабушкино внимание, — а я сулугуни ела без хлеба!

Бабушка задумчиво посмотрел сквозь меня и стала пеленать существо, которое и назвали-то как-то не по-человечески: Теа!

— Иди, поешь еще что-нибудь, — отмахнулась бабушка. — И легкая, как перышко! А ведь уже два месяца ребенку! Надо твоей матери сказать, чтобы проследила, а то, если я скажу, мало ли, обидятся еще, скажут — старуха не в свое дело лезет.

Расследование показало, что бабушкина интуиция сработала безошибочно: сестра кормила ребенка пустой грудью! Бедная Тейка жевала-жевала, уставала и начинала кемарить. В итоге все были довольны, потому что ребенок никого не беспокоил!

— Пара юных недоумков, — заключила мама, устроила молодым родителям разнос и забрала заморыша на откармливание.

— Смотри, какая стала розовенькая, — ворковала бабушка, наблюдая, как причмокивает Тейка рисовый отвар с мацони.

Когда ребенок отрастил себе зубы, заботу о его откармливании взял на себя виноватый, но энергичный молодой отец. Для начала он начитался умных книжек про воспитание детей и усвоил, что детям нельзя потакать в капризах: пусть едят, что дали.

Молодой папа наливал полную порцию соуса — мясо с картошкой в томатной подливке, — решительно сажал Тейку перед собой, повязывал ей салфетку, целиком закрывающую жертву, и целеустремленно заталкивал по полной ложке в детский организм через равные промежутки времени. Бабушка и я молча слушали процесс из соседней комнаты.

— А ну-ка быстро открыла рот, — командовал папа, — раз, два — прожевала, проглотила! Ну?!

Детский организм послушно открывал рот и складировал пищу во всех укромных уголках рта — за щеками, под языком, под нёбом, но, в конце концов, свободное пространство заканчивалось, и Тейка начинала давиться и завывать, от чего все запасы вываливались изо рта на салфетку. Молодой отец выходил из себя, швырял ложку и убегал на лекции, а бедную Тейку утешала бабушка и кормила простым супчиком, который та глотала с заметным облегчением.

— Еле держусь, чтобы не лезть, — сетовала бабушка, дожидаясь, пока ребенок прожует вермишель и картошку, — если влезу — стану плохая, а мне это зачем?!

Но в один прекрасный день бабушка не выдержала.

Тейка в очередной раз натолкала еды за щеки, попыталась продавить в горло, которое отвергло предложенное кошмарное количество еды, и вся полупрожеванная масса выстрелила на ошеломленного папу.

— Я тебя сейчас задушу, негодяйка! — в бешенстве заорал молодой отец, Тейка в тон ему завыла, и бабушка ворвалась на кухню. — Ты мне рубашку испортила!

— Стыд тебе и позор, папаша! Это твоя первая дочь — а моя первая правнучка, чтобы ты знал! — схватила она перемазанную ревущую Тейку на руки, не помня себя. — Это тебе не твои студенты, на них ори, сколько влезет! Ну как двухлетний ребенок может прожевать такой кусманище мяса, а?! Она вам игрушка, что ли? Да хороший хозяин на собаку так не орет!