Наталия Терентьева - Куда улетают ангелы

— И зачем я родилась? Не надо было мне родиться! Не надо было мне родиться!

Она произнесла эти слова несколько раз подряд, и с меня сошел этот ужасный морок — необъяснимое бешенство, в которое я иногда впадала, когда Варя была маленькой. Лучше бы я так кричала на Сашу Виноградова — тогда или сейчас, и он бы разрыдался, причитая: «И зачем я только родился?..»

Еще неделю я, точнее мы с Варей, увлеченно писали и раскрашивали картинки. Наконец настал день, когда пора было показывать кому-то книжку.

Что касается сценария, я писала его очень быстро, рано утром, пока спала Варя. Странно, раньше я всегда знала, что для меня часы пробуждения — совершенно непродуктивны в творческом плане. Но сейчас я использовала каждую минуту. Писался сценарий бойко, и это меня очень пугало. Не может быть, что это так просто. Правда, я и со статьями особо никогда не сидела, но здесь…

Я увлеченно строчила и даже подрисовывала картинки там, где я их четко видела. Сцена в комнате, сцена в пещере, в лесу… Мы перевезли от Токмачева большой компьютер и принтер со сканером. Теперь работа вообще закипела. Все свои первые картинки я отсканировала и сделала пробные иллюстрации.

Я все оттягивала день, когда надо было звонить в издательства. Сейчас начнут спрашивать: «А у вас есть публикации? А какие? Где? А вы раньше рисовали?» Редко случается, чтобы инженер-электрик рисовал лучше художника, а врач играл бы на гитаре лучше профессионального музыканта. Есть секреты профессии, достаточно нехитрые, которые проходят на первом-втором курсе института. А есть и хитрые, они открываются случайно, или с опытом, или не открываются вообще.

Два дня я обещала себе: «Вот сейчас, вот еще здесь подредактирую и — позвоню…» Причем я знала, что вряд ли мне скажут: «Привозите прямо сегодня!» Скорей всего у меня еще будет время и перечитать, и подрисовать. Куда девать сценарий, раздувающийся не по дням, а по часам, я даже не представляла. Зато очень хорошо представляла себе горы отпечатанных на бумаге и мегабайты присланных по электронной почте чужих сценариев и книжек, с рисунками и без, совершенно никому не нужных, которыми завалены все редакторские шкафы и компьютерные архивы…

Раза два мне звонила Ольга с предложениями познакомить меня со своими «подругами» в издательствах. Похоже, у нее везде были хорошие знакомые, причем только женщины. Ну точно масонский орден, только женский. Чем плохо? Не исключаю, что окажется: Ольга — один из главных масонов… Попадешь туда, и по-другому дорожки будут перед тобой раскатываться… Но как только я вспоминала уже известного мне «масона» Наталью Леонидовну из платной поликлиники на Старом Арбате, с ее цепким взглядом и сильными руками, от которых крепко пахло жимолостью, так сразу желание стать послушницей тайного ордена у меня пропадало, и я от Ольгиных заманчивых предложений отказывалась.

Наконец настал день — я решила, что лучше я уже ничего не сделаю, и пора самой звонить по издательствам. Утром, проводив Варю в школу, я в который раз спросила себя — а долго ли мы будем ездить в школу три остановки на метро, и, посоветовав самой себе набраться терпения и верить только в хорошее, я нашла в Интернете телефоны трех хороших детских издательств, книжки которых с удовольствием читает Варя. А в плохие посылать смысла нет.

Можно было, конечно, позвонить по знакомым… Кто-то из моих однокурсников работал в издательствах. Но этот путь мне казался совсем сомнительным. «А вы знаете, что Воскобойникова теперь сказки пишет?» — «Да? Ну и как?» — «Да никак!»

В первом издательстве, куда я позвонила, секретарь соединила меня с редактором, та, выслушав меня, спокойно и равнодушно ответила:

— Присылайте по электронной почте.

Я стала объяснять, что у меня рисунки, иллюстрации, она, не дослушав, повторила:

— Присылайте.

Под конец разговора я вспомнила: не сказала, что я — журналистка.

— Я забыла вам сказать, я раньше работала в ТАССе, закончила журфак МГУ…

— Да? Хорошо, — устало ответила редактор. — Если от этого ваши сказки больше понравятся детям…

— А вы будете давать их читать детям? — удивилась я.

— Всего доброго, позвоните через месяц, — ответила мне редактор.

«Надо же, какие идиоты только не звонят», — сказала она наверняка своим коллегам, положив трубку.

В двух других издательствах разговоры были еще короче. «Спасибо, да, присылайте, звоните через месяц-два». Я переслала свою книжку с картинками во все три издательства.

Теперь — сценарий. Я нашла в Интернете страницу с телефонами кинокомпаний. Невероятно, в Москве теперь больше ста различных кинокомпаний и киноконцернов. Я стала выбирать знакомые названия.

На киностудиях мое предложение прислать сценарий детского многосерийного фильма мало кого обрадовало. «Неактуально… неформатно… неконцептуально…» В двух кинокомпаниях мне сказали: «Почему нет? Присылайте». А в двадцатой, куда позвонила, решив — эта на сегодня последняя, мне ответил очень знакомый голос:

— Кинокомпания «Фонд-A» слушает.

Я представилась и даже не успела начать свой обычный рассказ об идее сценария, как человек воскликнул:

— Ленка! Ну и дела! Ты взялась за наше дело! Ну давай, давай, рассказывай.

Это был Ваня Карашевич, мы учились с ним в одной группе целых три курса. Как он попал в кино, я не стала спрашивать, тем более что Ваня оказался аж генеральным продюсером этой кинокомпании. Он с радостью предложил мне прислать сценарий целиком, хотя до этого мне советовали отсылать только краткое содержание с описанием концепции и пару серий.

— Ты будешь читать все сразу?

— Не я, нет! Редактор. Но я тоже посмотрю. Ты вообще как? Хочешь, подъезжай, поболтаем… Ну, или потом. Когда приедешь по делу. А ты что, закончила какие-то сценарные курсы?

Я растерялась.

— Нет…

— А… Ясно… Решила, как все сейчас, да? Ладно. Посмотрим, почитаем… Сейчас все стараются в кино попасть.

— Когда мне перезвонить?

— Да я сам тебе позвоню! Мне даже интересно. Надо же, идейная Воскобойникова сказки пишет. Я думал, ты в политику ушла. Где-то встречал, кажется, твои статьи про либералов…

— Может быть, Вань, хотя я все больше про артистов и музыку пишу.

Наконец и сценарий был послан в кинокомпании, туда, где согласились прочитать и дали электронный адрес. Желающих оказалось немного, вместе с Ваней Карашевичем — четыре.

Теперь оставалось ждать. Побольше гулять. Поменьше плакать. Сходить сдать анализы — раз в месяц надо было проверять — все ли хорошо у малыша и у меня. Но вторая беременность, конечно, так остро не переживается, как первая. Тогда я была просто главным человеком во Вселенной — для самой себя, разумеется. Я и мой малыш. А сейчас главным человеком оставалась Варя. К новому я относилась пока ревниво — иногда я ловила себя на мысли, что если бы не живот, я бы быстрее пробежала, опаздывая за Варей, или не ушла бы из-за духоты из кинотеатра, куда мы отправились, чтобы посмотреть полнометражный мультфильм, получивший Оскара. Или не рявкнула бы на нее, потому что мне тяжело долго ходить, долго сидеть, лежать на боку… В общем, пока будущий малыш кроме нежности вызывал у меня чувство вины по отношению к Варе.