Марк Леви - Сильнее страха

Газеты не пропускали ни дня, напоминая об этой измене и ее последствиях. 18 января сенатор Уокер подал в отставку и объявил, что навсегда уходит из политики. 19 января пресса США сообщала о задержании Лилиан при попытке перейти северную границу Швеции с целью попасть в СССР через Норвегию. Но начиная с 20 января, как и говорила Долорес, газеты больше не напечатали о Лилиан Уокер ни единой строчки.

Исключением было короткое упоминание 21 января в политическом разделе «Нью-Йорк таймс», в статье за подписью Бена Мортона, завершившего свой материал вопросом: «Кому на руку падение сенатора Уокера?»

Эндрю помнил Мортона, старого ловкача с трудным характером, которого встречал в коридорах редакции, когда сам еще работал в отделе некрологов. Не принадлежа к привилегированной касте репортеров, Эндрю не осмелился заговорить с ним.

Сейчас он позвонил в отдел писем и спросил, на какой адрес пересылают корреспонденцию, приходящую на имя Мортона, фигера сообщил, что ничего никуда давно не пересылают, потому что Бену Мортону приходят только рекламные проспекты, которые тот распорядился отправлять прямиком в мусорную корзину. Эндрю настаивал, и Фигера сообщил ему, что старый журналист живет, отгородившись от внешнего мира, в своем домике в Тернбридже, штат Вермонт, и не сообщает своего домашнего адреса. Известно только, куда отправлять его почту до востребования.

Эндрю изучил карту и убедился, что до Тернбриджа можно добраться только на автомобиле. Своим «датсуном» он не пользовался с тех давних пор, когда один недовольный читатель отделал его бейсбольной битой на подземной стоянке. Неприятные воспоминания! Машину привели в порядок в мастерской Саймона, где она и пребывала поныне. Эндрю не сомневался, что мотор заведется с полоборота: по этой части его лучший друг был настоящим маньяком — тот редкий случай, когда и от него мог быть какой-то толк…

Он собрал папку, захватил теплую одежду и термос с кофе и отправился пешком в гараж к Саймону.

— Естественно, на ходу! — заверил его Саймон. — Куда на этот раз?

— На этот раз мне пришла охота прокатиться в одиночестве.

— Как насчет места назначения? — спросил Саймон обиженным тоном.

— Вермонт. Как насчет ключа зажигания?

— Тебя ждут снежные заносы. «Датсун» занесет на первом же вираже, не говоря о том, что ты собрался в такую даль на ночь глядя, — ворчал Саймон, выдвигая ящик рабочего стола. — Дам-ка я тебе лучше «Шевроле-универсал» 1954 года: двести лошадей под капотом, шесть цилиндров. Только чтобы вернул его мне в полном порядке, мы здорово потрудились над его реставрацией, все детали родные!

— Кто бы сомневался!

— Иронизируешь?

— Саймон, я тороплюсь.

— Когда ты вернешься?

— Иногда, слушая тебя, я думаю: может, ты реинкарнация моей матери?

— Шутки у тебя совсем не смешные. Когда доберешься до места, позвони.

Эндрю пообещал и уселся за руль. Сиденья пахли старой искусственной кожей, зато сам руль и бакелитовая приборная панель были безупречны.

— Позабочусь о ней, как о своей, — пообещал Эндрю.

— Лучше помни, что она моя, — посоветовал Саймон.

Путь Эндрю лежал от Нью-Йорка на север. Пригороды с их беспорядочным чередованием жилой застройки, промышленных зон, складов и нефтехранилищ быстро сменились маленькими городками; к заходу солнца городки уступили место деревням.

Человеческое присутствие ощущалось все слабее, вместо домов по обе стороны шоссе теперь тянулись поля, и только свет в окнах редких ферм служил напоминанием, что здесь тоже теплится жизнь.

Тернбридж оказался всего-навсего кусочком дороги, кое-как освещенным пятью фонарями, торчавшими метрах в десяти один от другого. Ржавые фонари цедили тусклый свет на продуктовую лавку, магазинчик скобяных изделий и автозаправку — только она и была еще открыта. Эндрю повернул к единственной колонке. Видимо, шины переехали через трос и где-то прозвенел звонок, потому что почти сразу к нему направился старик — такой же древний, как и его станция. Эндрю вылез из машины.

— Можно полный бак?

— Давно не видел таких ласточек, — пробубнил заправщик, со свистом пропуская воздух между редкими зубами. — Карбюратор-то новый? А то у нас только неэтилированный.

— Думаю, да… — неуверенно ответил Эндрю. — А вдруг нет?

— Вообще-то это не беда, но лучше знать точно, прежде чем ехать дальше. Откройте-ка капот, гляну, как у вас там с расходными жидкостями.

— Не беспокойтесь, машину только что обслуживали.

— Сколько она после этого прошла?

— Миль триста.

— Вот и откройте капот, эти старые леди большие охотницы до маслица, да и мне заняться особо нечем. Предыдущий клиент был еще вчера утром.

— Почему вы открыты в такой поздний час? — спросил Эндрю, подпрыгивая на месте, чтобы согреться, пока заправщик наполнял ему бак.

— Видите табурет там, за стеклом? Я сижу на нем уже полвека, это единственное место, где мне хорошо сидится. Я владею этой заправкой с тех пор, как в 1960 году здесь скончался со шлангом в руках мой папаша. Это он ее построил. Когда я был мальчишкой, мы заливали «Галф», теперь этой марки бензина уже нет. Я сплю на втором этаже. У меня бессонница, вот и не закрываюсь, пока глаза сами не захлопнутся. А чем еще заняться? И потом, вдруг занесет кого вроде вас. Жалко было бы упустить клиента. Куда путь держите?

— Я уже приехал. Знаете такого Бена Мортона?

— Хотелось бы ответить, что нет, но что правда, то правда: знаю.

— Где он живет?

— Вы хорошо провели день?

— Более-менее, а что?

— А то, что лучше вам уматывать подобру-поздорову, не то несдобровать.

— Я притащился из самого Нью-Йорка, чтобы с ним потолковать.

— Я дал бы вам точно такой же совет, даже если бы вы прикатили из Майами. Этого старого хрена Мортона лучше обходить стороной.

— Я встречал таких немало, привык.

— Но не таких, как этот! — Заправщик с грохотом вставил пистолет в гнездо. — С вас ровно восемьдесят долларов. Центы сдачи не верну, не взыщите.

Эндрю отсчитал старику пять купюр по двадцать долларов. Тот пересчитал деньги и улыбнулся.

— Обычная сумма чаевых — два доллара. Содрать еще восемнадцать за адрес этого старого обормота было бы жульничеством. У меня и так все ладони в масле, лишняя смазка мне ни к чему. Сейчас принесу сдачу. Если хотите, пойдемте вместе, там тепло, угощу вас кофе.

Эндрю охотно поспешил за ним.

— Зачем вам этот тупица? — спросил старик, протягивая ему горячую чашку.

— Здорово же он вам насолил, если вы так его честите!

— Назовите хоть кого-нибудь, кому удается поладить с этим медведем, и я в следующий раз залью вам полный бак бесплатно.

— Все так безнадежно?

— Он живет отшельником в своей хибаре. Продукты для него выгружают на повороте, к самому жилищу он никого не подпускает. Даже до моей заправочной станции его высочество не соблаговолит добраться.