Наталья Горбачева - Без любви жить нельзя. Рассказы о святых и верующих

Я сама позвонила ей. Состоялся нелицеприятный, на повышенных тонах разговор. Пословицу «Договор дороже денег» было бессмысленно даже упоминать. В ход пошла тяжелая артиллерия. Я выкрикивала: «Вы не имеете права», «никого не пущу», «врежу новый замок», «сообщу налоговой инспекции» и тому подобные аргументы. На советского доктора «философских» наук всё это не сильно действовало. В конце разговора мадам подвела свой итог:

— М-да! Вот она наша творческая интеллигенция. Только на глотку умеет брать. Вы — прирожденная скандалистка. Бедная моя свекровь не выдержала, убежала от вас.

— И у вас вскорости умерла…

Мадам замолчала, а потом отчеканила:

— Ни пяди вам площади не уступлю. Ни пяди! — произнеся это так, что мороз по коже пополз. — И уберите свой буфет из коридора!

– À la guerre comme à la guerre!

— Что, что? — с угрозой переспросила мадам.

— Французская пословица. На войне, как на войне! — сказала я. — А вот русская: «Враг хотел пировать, а пришлось горевать», — и бросила трубку.

У мадам оказалась настоящая бульдожья хватка: «ни пяди она не отдаст», будто я фашистский захватчик. Ладно бы, чего-то в жизни не хватало, но ее дом был — полная чаша, жизнь катилась по накатанной номенклатурной колее. Недавно мадам отметила 75-летний юбилей, и мне казалось странным, что она, занимаясь всю жизнь «философией», так и не поняла: пора о душе думать, а не тленные сокровища на земле собирать. На тот свет ничего не возьмешь, кроме добрых дел. Знала я, конечно, что она для Игорька собирает, своего пятидесятилетнего оболтуса, лентяя и разгильдяя с младых ногтей, чтобы окончательно погубить его. Потому что леность и праздность до добра не доводят. Анна Вячеславна много переживала о своем непутевом бездетном единственном внуке, о неправильном его воспитании, но смирялась, старалась не говорить резких осудительных слов — ни о внуке, ни о его родителях, хмурилась, когда я начинала их ругать. И вот сейчас, когда хотелось просто убить мадам — морально, конечно, я чувствовала, что Анна Вячеславна будто наблюдает за мной с того света и — хмурится. Оставалось одно: проглотить обиду и свыкнуться с мыслью, что справедливого и быстрого размена не будет.

Но попробуй проглоти, когда тебя от нее трясет. На следующий день я отправилась в наш храм на исповедь. Батюшка разрешил меня, кающуюся грешницу, хотя к причастию не допустил, пока пребываю в такой нелюбви к ближнему. Ну какая она мне ближняя, думала я, скорее бы уж дальней стала и сердилась на батюшку, который знал про все страсти-мордасти вокруг моей коммуналки и даже пожалеть меня не хотел… Подумав, то есть помолившись про себя, он только сказал, кивая на чудотворную икону:

— Молись мученику Трифону, он жилищные дела устраивает. Молебен закажи и всех участников туда впиши. Это и будет твой акт любви к ним.

Я не очень верила в то, что каждый святой «отвечает» за определенные человеческие нужды. А если их перепутать?..

Ну хорошо, молебен так молебен. После литургии отстояла и молебен, просила святого Трифона поскорее и получше квартиру разменять.

Слава Богу, трясти меня перестало. Будущее выглядело уже не так мрачно. Неделя прошла своим чередом.

И вот — исторический звонок.

— Наташа, ну как там у вас? — послышался вкрадчивый голос мадам. — Новости есть?

— Новостей нет. А у вас?

— Мы тут посовещались: Женя, Игорек. И вот что… Вы уж, пожалуйста, как-то там по своим каналам посодействуйте размену.

— По каким каналам? — не поняла я.

— Ну, религиозным. Помолитесь, что ли. Женя особенно вас просит. В память Анны Вячеславны. Разъедемся — и гора с плеч. Но чтобы по-честному. Иначе мы не согласимся.

— Инна Виленовна, даже не сомневайтесь!

Что там у них произошло, осталось неизвестным. Главное выяснилось потом, и в которой уже раз я удивилась мудрому Промыслу Божиему. Но всё по порядку.

Я подошла к тому же священнику и спросила, кому еще молебен заказать. Он благословил: мученику Трифону, святителям Николаю и Спиридону Тримифунтскому.

— А как, всем сразу? — спросила я.

— Приходи каждое воскресенье и молись.

— Благословите.

— Бог благословит, — улыбнулся священник. — Ничего. Прорвемся!

После трех молебнов, как ни странно, страх перед агентствами недвижимости как-то поутих. Я отправилась в одну из контор, которая существует до сих пор — вот уже почти двадцать лет, и озвучила свои условия. Мне сразу же предложили переехать в Марьино, на самую окраину Москвы.

— Нет, — говорю. — Я никуда не уеду от своей церкви.

Ребята из агентства пожали плечами, мол, постараются мне помочь, но ничего не обещают. К огромному удивлению, назавтра мне позвонили и сказали, что есть подходящий вариант. Двухкомнатная квартира на улице Трифоновской.

— Трифоновской? Разве такая есть? Где?

— В десяти минутах ходьбы от вашей Знаменской церкви.

Невероятно. Я не могла поверить. Где-то был подвох.

— А что моим соседям?

— Им однокомнатная квартира в кирпичном доме с балконом. Хороший район. Они согласны.

Нет, все-таки здесь какая-то закавыка, не верила я. Мы пошли смотреть квартиру. Двор подходящий, дом кирпичный… Но сама квартира оказалась в плохом состоянии — снятый после пожара паркет, ободранные стены, грубая перепланировка, разделившая одну смежную комнату на две. Получалась даже трехкомнатная квартира. (Потом, когда мы с мадам уже ударили по рукам, я польстила ей — какая она прозорливица — трехкомнатную квартиру мне напророчила «на мои 57 процентов».)

— Я не могу въехать, тут такой ремонтище надо делать… — расстроилась я. — У меня нет денег.

— Хорошо, — загадочно ответил риелтор. — Завтра мы вам перезвоним.

Назавтра мне сказали, что ремонт будет сделан в течение десяти дней, и я срочно должна переезжать. Срочно! Я сомневалась, потому что все сильно смахивало на сказку. Где-то есть подвох, но я никак не могла понять, где?

— Я не успею за десять дней собраться… И денег на переезд у меня нет, — отговаривалась я.

— Вас перевезут бесплатно. Через десять дней вы должны освободить свои комнаты. Это условие. Соглашайтесь. Вы станете первым человеком в нашей практике, который при переезде улучшил свои жилищные условия, — начал нервничать риелтор. — Почему вы не соглашаетесь?

— Скажите, а у вас всё по-честному? Вы меня не обманываете? — это был глас вопиющего в пустыне. — Я не лишусь своей собственности?

— Да нет же! Почему вы такая недоверчивая?

— Хорошо, согласна, — сказала я с чувством, что прыгаю в пропасть без парашюта.

— Да не переживайте вы так, — облегченно вздохнул риелтор. — Вам просто повезло!

Я вышла из подъезда, вступила на тротуар той улицы, на которой, Бог даст, придется жить… Если, конечно, правда, что повезло. Оглянулась. Через дорогу за забором была большая площадка, заросшая травой, а посреди нее — небольшой, судя по всему, древний храм. Заброшенный и жалкий. Стала спрашивать прохожих, не знают ли, что это за церковь. Никто не знал. Наконец увидела гуляющего старичка. Он-то мне и поведал, что церковь — во имя мученика Трифона, а улица, на которой мы стояли, названа Трифоновской в честь именно этого святого. Невероятно! Так вот кто взял меня под защиту! Больше всего меня тогда удивило, что несмотря на людское пренебрежение его памяти на земле, с небес он все равно помогает нуждающимся!