Наталья Горбачева - Без любви жить нельзя. Рассказы о святых и верующих

— Жди у келейного корпуса… где трапезная.

За послушание незнакомой женщине побежала я к будке дежурного. Ждала игумена около часа, замерзла, беспокоиться стала: куда он мог деться? Наконец, увидела: идет — на плечах развевающаяся монашеская черная мантия и наметка на голове; какие-то люди все время подходили под его благословение, на ходу он что-то отвечал — и светился такой завораживающей светлой улыбкой…

— Отец N, не могли бы вы со мной поговорить? — выдохнула я, когда он проходил мимо и зачем-то прибавила: — Жизнь моя на волоске…

— На волоске? Сколько продержитесь? — остановился он и улыбнулся.

— Не знаю… Сил больше нет!

— Это надо поправить, — ласково ответил игумен. — Поднимайтесь на второй этаж, вот как раз над этими дверьми.

— Спасибо вам большое, — сказала я, слезы потекли сами собой.

Поднявшись на второй этаж, я остановилась у окна, пытаясь сосредоточиться, но буквально через несколько минут подошел игумен, уже в будничном, без мантии и наметки. Он пригласил в комнату, находившуюся рядом с окном, оставив незакрытой дверь. Тут же налетели любопытные, стали заглядывать. Ждали чего-то. Им же все слышно будет, опечалилась я. Ну что за манера лезть в чужую жизнь!

Игумен махнул рукой, и люди отошли от двери. После прочитанного «Царю Небесный…» он повернулся от икон ко мне и спросил:

— Что же вы желаете у меня спросить?

— Ой, не знаю, как и начать. Меня вообще-то благословили к отцу Иоанну, но мне кажется, не пробьюсь к нему да и история такая, обычная…

— Про несостоявшихся Ромео и Джульетту? — спросил он.

Внутри у меня похолодело: они что — все тут могут мысли читать?

— Примерно так… — усмехнулась я. — Можно расскажу?

— Расскажите… коль так попались.

И я, перескакивая с одного на другое, стала рассказывать историю нашей встречи с Вадимом, горького с ним жительства, пыталась сбивчиво растолковать про его книгу, через которую он — ни много ни мало — собирается всех интеллектуалов привести к Богу — это же бред… Монах внимательно слушал, иногда кивал в подтверждение, что понимает переполнявшие меня эмоции. Говорила я с полчаса и вдруг поняла, что начинаю повторяться. Слезы из глаз текли ручьями, я даже перестала их вытирать. Стало неудобно и за эту свою несдержанность, и за то, что отнимаю время у игумена. Решив «закругляться», под конец рассказала, что приходские священники не знают, «что с нами делать» — вроде бы оба прекрасные люди, умные, интеллигентные, многообещающие… А поскольку брак невенчанный, некоторые советуют жить вместе, но «как брат с сестрой».

— То есть без супружеских отношений… — замялась я, думая, что смущаю монаха. — Но тогда откуда взяться детям? И что это за семья?

— Какие уж тут супружеские отношения! — с сомнением покачал головой игумен.

— Что делать-то? — всхлипнула я.

— Делать? Всё уж сделано… и еще раз скажу: без любви жить нельзя! — ласково сказал батюшка.

— Нельзя? — удивилась я. — А как же терпение, смирение…

— Можно и потерпеть, если нравится каторга. Каждому не возбраняется по силам терпеть.

Ответ монаха поразил до глубины души.

— Это каторга? — переспросила я.

— А как еще это назвать? Каторга, когда нет любви.

От такого простого и ясного определения я опешила. Все предыдущие споры и разговоры с ближними и дальними о наших с Вадимом «непростых отношениях» были разрешены в один миг: «Это каторга». Сколько за пять лет пришлось мне услышать советов — от семейных и одиноких, от священников и родственников, но никто не догадался сказать: «Без любви жить нельзя». Это совершенно неожиданно сделал средних лет незнакомый до сегодняшнего дня монах, и я в один миг поверила ему, как родному доброму отцу. Действительно все просто: когда нет любви, зачем придумывать иные объяснения? Только чтобы совершенно запутаться в них и в итоге сломать собственную жизнь. Этот монашеский ответ был именно мне, не Васе, не Маше, не Саше, лично мне … Так умеют говорить старцы.

Эти мысли пронеслись как молния, разрядившая мою житейскую атмосферу, но совсем ее не поменяла, дальше-то что? Надо что-то делать…

Игумен, будто зная мои мысли, сказал:

— Вам нужно расстаться и посмотреть, что каждый друг для друга значит. Увидеть это, там и решить.

— Ему некуда идти… — снова заплакала я. — Давно б расстались, наверно…

— Не беда, — сказал игумен, глядя на меня с состраданием сердечным. — Помолимся…

— Да? — переспросила я, а про себя усмехнулась, не имея веры в его слова. Сколько я пыталась найти Вадиму жилье — бесполезно, а он, видишь ли, «помолится»… и с неба, что ли, комната вдруг свалится?

Разговор закончился, игумен благословил меня, пожелал Ангела в дорогу, и мы расстались.

Случилось чудо. После долгих месяцев тоски ко мне вернулась радость жизни, стало легко на душе — весь мир бы сейчас обняла. какой батюшка удивительный… В ушах стояло: «Без любви жить нельзя». Хоть и говорил он про семейные отношения, но, наверно, имел в виду вообще христианскую любовь. Сегодня я узнала, что она реально существует… Несомненно, игумен N имел в себе эту любовь и с избытком излил ее на меня. Ни от кого не видела я такого глубоко сочувствия, как от него. Никто никогда не жалел меня так, как он, разве только Ангелы на небеси. В несколько минут он излечил меня от застаревшего уныния. Подобные мысли занимали меня в то время, когда, не замечая ни крутого спуска, ни тяжелого подъема, несколько раз обошла я вокруг монастыря.

Только не верила я, что по молитве игумена Вадим сам уйдет. Не верила — и всё! Потому что за пять лет жизни с ним каких только попыток разойтись не предпринималось и все безуспешные.

В знакомом дворе мужчина колол дрова, стало быть, у моей хозяйки новый постоялец. Решив подмогнуть, подняла с земли несколько полешек и пошла к поленнице. Из подъезда вдруг выскочила хозяйка и заверещала:

— Отойтить, говорю! Не трогай-ти!

— Да я же помочь хочу! — сказала я.

— Девок не беру, сбирай манатки! — не успокаивалась старушенция.

— Я не за ночлег, просто так помогу…

— Сбирай манатки! — не слушала она.

— Да пожалуйста… — рассмеялась я.

Обратный билет был на завтра, и вряд ли возможно поменять его на сегодняшний вечерний поезд. Но ночевать в Печорах больше не хотелось. И я помолилась: если получила ответ на свой вопрос, то пусть появится билет на сегодня, а если его не будет, значит, надо прорываться к отцу Иоанну. С тем и пошла на автостанцию, дождалась автобуса до вокзала, села. Остановки через две в автобус запрыгнул мужчина, который из салона на улицу крикнул другому мужчине:

— Я сдам и сразу вернусь, жарьте уже картошку!

На ловца и зверь бежит.

— Вы случайно не на Москву сдаете? — подскочила я к нему.