Эндрю Шон Грир - Невероятная история Макса Тиволи

— Вы милый, — проворковала Элис, и я зажег ей сигарету. В тот миг она заметила мою зажигалку — давний подарок Хьюго — и выгравированную на ней кувшинку. — Это из цветочной оранжереи?

Я убрал зажигалку в карман.

— Ви… Видимо, да. Мне подарили.

— Хм, старая оранжерея. Вы не знаете, «Королева Виктория» еще жива? Еще цветет?

— Я давно там не был.

Элис посмотрела в чашку и полностью успокоилась. Еле слышно она произнесла: «Я так долго отсутствовала…» Элис мысленно уже была там, куда я не мог за ней последовать. С таким выражением лица она казалась незнакомкой.

Я не опечалился переменам в Элис. Все ее прежние любовники, должно быть, смотрели на эту красавицу, взрослевшую от четырнадцати до тридцати двух лет, полную отчуждения и грусти, с чувством легкой тоски об утраченном. Но я не тосковал, я был другим. Я знал не только поверхностные детали — ее глаза, ее голос, ее радость, — которые время вымывает из тела. Я знал ее легкое покашливание от скуки; знал запах анисовых капель, которыми она пропитывала сигареты; знал, как вздрагивает ее третий позвонок, когда в голову приходит интересная идея; знал, как дрожат ее веки от злости на чью-нибудь глупость; знал, что к ее глазам подступают слезы за миг до того, как она рассмеется; знал беспокойные вскрики во сне, радостное пение в ванной, обкусанные ногти и ее храп. Над мелочами, которые я знал, над Элис, которую я знал, время не властно.

— Странно. Мне кажется, что мы знакомы, — произнесла Элис. — Вы родом из этих мест?

— Я прожил здесь всю свою жизнь.

Ее глаза расширились.

— Только не говорите, что жили в Саут-Парке…

— Нет, не в Саут-Парке, — солгал я. — В миссии.

Нисколько не задумавшись, кто-то внутри меня решил уничтожить Саут-Парк, бабушку, отца, мать, Мину и все остальное. Я сделал это без всяких сожалений. Более того, я с огромным облегчением убил Макса Тиволи. Тогда я впервые совершил убийство. Элис, разумеется, ничего не заметила, даже моих кровавых рук, спокойно лежавших на столе. Напротив, лицо ее просветлело.

— В миссии! Вы, часом, не знакомы с мальчиком по имени Хьюго Демпси?

— Не припоминаю такого.

Мой лучший друг тоже канул в небытие. Трупы громоздились вокруг наших ног.

— А-а, — протянула она и покачала головой. — Что ж, я редко бывала в миссии, и вряд ли он еще там.

Элис, ты всегда столь трепетно и внимательно относилась к людям. Неужели ты не узнала того старика, который каждое утро улыбался, когда ты приходила из школы? Старого обманщика, который по субботам готовил тебе чай? Бородатого притворщика, который однажды ночью прижался к тебе и поцеловал, одарив вкусом табака и рома? Наверное, ты считаешь, что жуткий старик умер или еще умирает в своей комнатке в Саут-Парке. За столиком с тобой никого не было.

— И все-таки вы кажетесь таким… — задумчиво продолжала она.

— Вы сказали, что долго отсутствовали. Вы раньше жили здесь?

— Я здесь родилась.

— Вы переехали?

— Да. — Она мягко прикрыла чашку рукой. — Мы переехали, когда мне исполнилось четырнадцать.

— Всего четырнадцать?

— Ага, — хихикнула Элис.

— Куда вы отправились?

— Простите?

Я почувствовал, как на шее учащенно забилась жилка.

— Куда вы отправились?

Элис, похоже, заметила мою напряженность. Все эти расспросы от странно знакомого незнакомца. Однако потом, поскольку не считала подобную информацию важной, Элис ответила.

— А-а, в Сиэтл! — вскрикнул я.

— Видимо, там мы и встречались. Сиэтл — маленький городок.

— Нет, я никогда не ездил дальше Окленда. Однако всегда стремился в Сиэтл.

— Стремились в Сиэтл? — усмехнулась Элис.

— Почему вы переехали именно в Сиэтл?

Она задумалась, поднесла руку к подбородку. На ее лице промелькнуло мечтательное выражение.

— Семья, — пояснила Элис. — Дядя занимался поставками. Мы обеспечивали золотоискателей Клондайка всем необходимым, возможно, вы слышали о нас. «Купер & Леви».

«Купер & Леви». Неужели она не догадывалась, что объявления с названием ее убежища висели повсюду — от театра до самого завалящего бара — и гадкий злодей мог прочесть его? И я прочел. Я заметил то проклятое имя, взывающее к мужчинам по всему Пиратскому берегу, но не обратил на него внимания. Только в чайной я понял, что судьба каждый вечер изо всех сил намекала на разгадку, над которой я бился. Просто я был слишком опечален, чтобы ее увидеть.

— Да, я слышал об этой фирме, — только и сказал я.

— Это были мы. — Элис улыбнулась и, качая головой, устремила взор в чашку.

— Расскажите поподробней.

Она выдернула из ридикюля новую сигарету и надменно взяла ее в рот. Вгляделась в мое лицо, когда я поднес зажигалку.

— Я буду говорить, пока не догорит сигарета, а потом уйду.

Она приблизила губы к сигарете, сигарету — к огоньку, а после начала рассказывать о годах, проведенных без меня.

— Я уехала в Сиэтл вместе с матерью. Лодка остановилась в городской копоти. Сплошные палатки да выжженные дома, почти весь город сгорел дотла неделей раньше — там это обычное дело. Магазинчик дяди процветал, мы вошли в долю как раз в период золотой лихорадки на Аляске. Посмотрим, справлюсь ли я дальше. — И Элис, как заправский владелец магазина, пустилась перечислять: — Зерновая пища, сушеный горох, чечевица, фонари, сани, щелок, сырокопченая колбаса…

— А собак не было?

— Нет, собак им приходилось искать самостоятельно, — усмехнулась Элис. — Тысячи людей жертвовали жизнью, дабы приехать туда, надеялись отыскать золото. Все их мечты… такие… скучные. Я пряталась за мешками с зерном и читала либо выходила на разведку вместе с лучшим другом. Мы садились на разваливающийся на ходу велосипед и катались с холма, один раз мы даже встретили пуму! Изо рта у нее торчали зеленые перья, будто она только что съела попугая одного из золотоискателей. Я еще подумала: бедный попугай, уж он-то повидал мир, не то что я. В общем, было скучно. Дождливо и скучно. Мне повезло, что я встретила мужа и сразу ушла из магазина. Несколько лет назад мы по дешевке продали свое дело, и я вместе с мамой вернулась.

Сигарета выгорела на треть и тихо потрескивала.

Я заметил, что Элис чего-то недоговаривает.

— А как же муж?

— Он не приехал.

— Почему?

— Его уже лет пять нет в живых.

— Так вы — вдова. Сожалею.

Она прикоснулась к маминой броши, и я заметил то, чего не увидел раньше: черная юбка, носовой платок с черной каемкой, черные серьги — ее вдовий траур на исходе. Мое сердце воспрянуло.

— Он был профессором. Благодаря ему я хоть немного повидала мир. Турцию, Китай. И поступила в университет.

— Вы учились в университете?

Элис гневно нахмурилась и гордо расправила плечи.

— А вы полагаете, женщинам ни к чему ходить в университет?