Анатолий Маев - Генетик

Сразу же в коридоре раздались быстрые шаги, и сотрудница клиники, высохшая, но не сгорбленная, остановилась в метре от профессора.

— Ингрид Францевна, пригласите, пожалуйста, трех санитаров.

— Сколько? — приставив ладонь к уху, переспросила старушка.

— Трех, — повторил Зайцевский и для верности показал на пальцах.

Молодые, крепкие санитары ждать себя не заставили. Зайцевский дал последние напутствия пятикурсникам:

— Не смеяться. Стараться не встречаться с больным взглядом. Не высовываться из-за спин санитаров. Вопросов не задавать. Не разговаривать.

Окна в палате отсутствовали. Комнату освещали две маломощные лампочки, дававшие неяркий, но очень насыщенный, цвета желтка деревенской курицы свет. Стены и пол были проложены толстым слоем поролона и затянуты прочной резиной. Посредине помещения и по сторонам стояло несколько каучуковых кукол в человеческий рост. Они были одеты в мужские и женские одежды.

На группу вошедших людей Велик внимания не обратил. Отжавшись от толстой, покрытой мягким ворсинчатым материалом спинки кровати, он висел на вытянутых руках и с периодичностью в несколько секунд совершал резкие, отрывистые движения головой по прямой. При этом беспрерывно повторял одно и то же: «А девок в той бане десятка два, и все как на подбор, Виктор, скажу я тебе! Как на подбор! Любую бери — не прогадаешь! Ножки бритые, гладкие… Что ни грудь — то шедевр! Размер оптимальный, форма идеальная, сама в руку ложится… Я тебе, Боб, так отвечу на это: если тихо все и жена не знает, то можно… А девок в той бане десятка два, и все как на подбор, Виктор, скажу я тебе! Как на подбор! Любую бери — не прогадаешь! Ножки бритые, гладкие… Что ни грудь — то шедевр! Размер оптимальный, форма идеальная, сама в руку ложится… Я тебе, Боб, так отвечу на это: если тихо все и жена не знает, то можно…»

Постояв несколько минут, профессор со студентами оставили комнату. За ними вышли санитары, закрыв дверь на щеколду.

— Ну, коллеги, надеюсь теперь получить от вас ответ на ранее поставленный вопрос, — обратился к будущим врачам Зайцевский, когда все уселись в вытертые кресла, расставленные полукругом в холле перед палатой.

Смелее других оказался долговязый, кудрявый парень в галстуке и старомодных роговых очках, неуклюже сидевших на горбатой переносице:

— Я читал в ординаторской историю болезни пациента. Уникальность случая в том, что до совершеннолетия приступов не было. А мы знаем, что болезнь всегда начинает проявляться к полутора годам. Месяцем раньше, месяцем позже.

Профессор остался недоволен ответом, после чего миниатюрных размеров студентка предположила, что от остальных больного отличает дефект речи.

Зайцевский покачал головой и спросил:

— Неужели вы не заметили ничего необычного во внешнем виде пациента?

— Знаю! — раздался басовитый голос с явным немосковским акцентом. — Дюже похож на Лемина. Неделю назад в Зоологическом музее видел. Я туда на экскурсию зашел, когда по Красной площади гулял. Лежит в костюме в яме под стеклом, сухой, как тарань.

— В Мумияхране, — поправил кто-то из сокурсников.

— Так-так, — оживился Зайцевский. — И что же из этого следует?

— Что следует? — переспросил приезжий — Так, слава богу, он в палате, а не у руля.

— Тьфу ты! — не выдержал «крупнейший специалист». — Ни один из вас зачет не получит, пока я правильный ответ не услышу, — в сердцах добавил профессор.

Настроение студентов упало, наступило минутное молчание. И снова попросил слово долговязый кудрявый медик:

— Я читал в ординаторской историю болезни пациента…

Профессор перебил:

— Да что вы заладили одно и то же?! Ну и что отсюда вытекает? Только то, что вы читали историю болезни в ординаторской, а не на лестничной площадке или в моем кабинете! Дальше что? По существу?

Студент невозмутимо выслушал гневную тираду корифея, после чего попросил разрешения продолжить излагать свою мысль:

— Я хочу сказать, что все симптомы, отраженные в истории болезни, помню. Если сравнивать то, что там написано, с описанием классической картины в учебнике…

Зайцевский во второй раз раздраженно прервал молодого человека:

— Вы можете лаконичнее изложить свою мысль? Способны конкретно ответить на поставленный вопрос?

— Отсутствуют характерные признаки изменения лица! — выпалил студент.

— Наконец-то, — удовлетворенно отметил профессор. — Да, коллеги, именно в том и состоит уникальность данного случая. И то, что вы, молодой человек, сказали вначале о невероятно позднем начале заболевания, тоже можно отнести в разряд уникального.

Зайцевский хотел уже заканчивать занятие, однако один за другим прозвучали несколько вопросов, последний из которых Николай Сергеевич повторил:

— Зачем каучуковые куклы в палате стоят, спрашиваете… А кто мне скажет, что наступает после речевой манифестации у больных большим приступом «синдромом попугая»?

Все тот же долговязый студент в галстуке оказался расторопнее других.

— Совершенно верно, — констатировал профессор, — спрекращением речевых манифестаций к больным приходит агрессия. Вы, молодой человек, на зачет можете не приходить — вы его уже получили.

Корифей достал из внутреннего кармана пиджака блестящую перьевую ручку, открыл блокнот и записал фамилию счастливчика. После чего предложил студентам вновь посмотреть в глазок на двери палаты. Многолетний опыт не подвел «крупнейшего специалиста», и будущие врачи один за другим воочию убедились в правильности ответа своего товарища: Велик кидался на манекены, бил по голове, хватал за волосы, запрыгивал на них и пытался укусить. Безумные, налитые кровью глаза усиливали жуткий вид его перекошенного злостью лица.

Кто-то спросил, почему манекены не падают. Профессор объяснил, что они прикреплены к полу.

— Почему отсутствуют характерные признаки лица? В чем причина столь позднего развития синдрома? Каков прогноз? — один за другим задавались вопросы Зайцевскому.

«Крупнейший специалист» ушел от ответов, предложив будущим медикам покопаться в специальной литературе и к следующему занятию подготовить рефераты по теме: «Атипичное развитие «синдрома попугая».

— Вот сами же на поставленные вопросы и попытайтесь ответить, — сказал, хитро улыбнувшись, профессор, зная, что никаких ответов его «коллеги» не найдут. — И как обычно на протяжении уже многих лет, я заканчиваю занятие по теме «Синдром попугая» вопросом: какие показатели в анализах мочи говорят о наличии недуга?

Девушка со здоровым румянцем на щеках сообщила, что у больных «синдромом попугая» все анализы в пределах нормы, и лишь во время большого приступа в крови резко возрастает концентрация адреналина и норадреналина. Барышня с милым открытым взглядом не знала, что таким ответом обрекла себя на многочисленные встречи с Зайцевским и вероятность «хвоста».