Анатолий Маев - Генетик

Реакция Шнейдермана была, мягко говоря, нецензурной. Суть сказанного заключалась в исключительно эмоциональном описании двух придурков, которые, словно сильно нездоровые на голову люди, всю ночь перебирали красноармейские трусы. Был высказан резкий упрек в адрес ясновидящего за ненужную инициативу, создающую проблемы другим товарищам. На это Макрицын имел весомый контраргумент: мол, инициатива его направлена на решение задач, поставленных партией. Раздраженный Шнейдерман предложил, чтобы в следующий раз эти задачи решались на квартире Еврухерия.

— У меня нельзя, — лаконично отверг тот предложение.

— Скажи, почему у тебя нельзя? — спросил Шнейдерман.

— Соседи будут против, — не мудрствуя лукаво, объяснил Макрицын.

Шнейдерман взорвался:

— У тебя, Макрица, действительно не все с головой в порядке или ты из хитрости прикидываешься таким? А мне что, соседи письма пишут с просьбами красноармейские подштанники домой таскать?

Боб Иванович распалялся все больше. Говорил Шнейдерман без перерыва несколько минут, не глядя на Макрицына, нервно шагая из спальни в гостиную и обратно. Когда же наконец остановился и посмотрел на Еврухерия, то нашел его в позе ясновидения — руки соратника лежали на коленях, глаза были закрыты, голова опущена. Шнейдерман, зная, что сие означает, немного успокоился. Во всяком случае, говорить перестал и уселся на стул в ожидании того, когда мозг Еврухерия вернется в этот мир. Ждать пришлось не очень долго.

— Ну, и что ты нам нагадаешь, Макрюхин?

Ясновидящий очень обижался, когда его отождествляли с гадалкой или переиначивали фамилию, и ответил так:

— Я вижу события, а не гадаю, Шнейдермуд. Второй раз за последние дни видел появление вождя. Похож точь-в-точь! Но одно не могу никак понять: все время я его в птичьей клетке вижу, а вокруг нее небритый сантехник с гаечным ключом ходит.

— И когда же он появится? — усмехнувшись, поинтересовался Боб Иванович.

— Сантехник? — уточнил Макрицын.

— Да на кой черт нам сантехник сдался! Нам вождь нужен! — взвился Шнейдерман.

Еврухерий заявил уверенно:

— Я видел девушку, не москвичку, которая скоро вождем беременна будет.

— Девушки беременными не бывают, — поправил жилец партийной квартиры. Но Макрицын возразил:

— А я говорю, что девушка. Детей у нее нет. А раз детей нет, значит, девушка. Непорочная. Сам видел. Лет сорок ей.

Шнейдерман рассмеялся:

— Во-первых, в слове «непорочная» ударение на втором «о», а не на первом. Во-вторых, ты ее проверял, что ли? В-третьих, не Магдалиной ли зовут? Может, тебе еще разок в вечернюю школу на пару лет сходить?

— Как зовут — не знаю, а образования мне моего хватает, — ответил Еврухерий. — И живу нормально, и все понимаю, и женщинам нравлюсь.

— Что ж ты тогда один? — подзадорил Шнейдерман.

— Да я недавно один. Трудно путевую найти, неправильные все какие-то… Начинаю встречаться — вроде хорошая, желания добрые, говорит «люблю». А пару недель у меня поживет, жаловаться начинает, мол, перед людями совестно — надо замуж. И прописать просит. Одни иногородние мне попадаются. Медом, что ли, я для них намазан?

Шнейдерман от души смеялся, острота обстановки пошла на убыль: товарищи по партии говорили о женщинах.

— Или я сам виноват? — задумчиво произнес Еврухерий. — Мне ведь почему-то одинаковые нравятся.

— Это как? — не понял собеседник.

— Ну, похожие, что ли, — пояснил ясновидящий.

— На кого похожие? — допытывался второй человек в партии.

— Не знаю, как объяснить. Чтобы по характеру подходила. Чтобы спереди меня устраивала и сзади. Короче, чтобы формы имела женские. И еще чтобы правильно ко мне расположена была.

Боб Иванович обыграл объяснения товарища:

— Способная баба сама знает, как ей расположиться.

Теперь Еврухерий не уловил ход мысли Шнейдермана.

— Знаешь, Макрица, я тут как-то занялся поисками подруги… — начал было Боб Иванович. Но ясновидящий удивленно перебил:

— У тебя же вроде есть подруга.

— Да, есть. И что из того? Галочка не подруга, а любовница, она при муже. Женщины, Макрица, вообще как рубашки, — чем больше их у тебя, тем выбор шире. Сегодня одну надел, завтра другую.

— У тебя, — высказал свое мнение Еврухерий, — женщины, как рубашки: сколько хочешь, столько и имеешь, а у меня всегда по одной было. Когда с Ангелиной Павловной жили, я на других женщин даже не смотрел.

Шнейдерман прищурился и подковырнул:

— Когда уж тебе было на других смотреть? Тебе ее одну вокруг оглядеть — полдня занимало. А вот что касается «сколько хочешь, столько и имеешь», ты не прав: не сколько хочу, а сколько удается. Со мной никогда такого не было — у меня сейчас одна Галочка, и это беда, Еврухерий. Все становится — как обед, по расписанию: «Котик, я приду к тебе завтра утром»; «Котик, я в двенадцать должна уйти». И меню не меняется неделями, месяцами, годами. Кошмар! И отказаться не можешь, приходится потреблять то, что имеется, и давиться. Блюда надо менять, Макрица, значит, нужен выбор…

Шнейдермана прервал звонок в дверь. На пороге стояли два неухоженного вида человека и держали массивный кусок металла, местами ржавый, местами выкрашенный в зеленый цвет.

— Вот, по объявлению принесли, — с порога заявил один из них.

— Что это? — недоуменно спросил Шнейдерман.

— Правое крыло броневика. Того самого, на котором вождь стоял, — перебивая друг друга, сообщили мужики.

— Извините, но то, что мне надо было, я уже купил, — вежливо отказался Боб Иванович.

Лица визитеров не выражали признаков радости от его слов.

— Землячок, так не по совести. Ты объявление давал? Давал. И не отменял. Мы, выходит, дело сделали, а ты нам отказываешь? Поступи по совести — отстегни немного деньжат за труды праведные, и мы уходим, товар уносим. А если не по совести поступишь, мы экспонатом твоим соседям двери разобьем. Приедет, понятно, милиция, но нас отпустят. Мы бездомные, нас не посадят — не за что. А ремонтировать ты все двери будешь. Мы ведь по объявлению к тебе пришли.

Шнейдерман, сосчитав, сколько раз услышал «мы», понял, что люди перед ним сплоченные, и благоразумно выдал мужикам пятьсот рублей. Благодарные посетители оставили железяку на промежуточной лестничной площадке.

— Все, Еврухерий! Мне эти торговцы надоели! Куда давал объявления?

Макрицын подробно рассказал.

— Собирайся и едем, — тоном, не терпящим возражений, скомандовал Шнейдерман.

Ясновидящий пытался возразить, но товарищ по партии был непреклонен. И к полудню дело было сделано. Деньги, уплаченные за размещение объявлений, не вернули, но сами объявления аннулировали.

Оба товарища по партии устали после бессонной ночи, однако Шнейдерман не отпустил Еврухерия: нужно было избавляться от ставших ненужными атрибутов Третьей конной. Ясновидящий предложил вынести все в мусорный контейнер. Идея была принята и развита Бобом Ивановичем: лучше использовать контейнер соседнего дома, а мероприятие целесообразнее проводить вечером.