Михаил Веллер - Легенды разных перекрестков (сборник)

Орут друг на друга, машут руками, хватаются за головы. И валят толпой к капитану.

Выходит капитан. Что за бунт на борту, что за научно-техническая революция?! Излагают проблему, каются, убиваются, и с горячим убеждением тычут пальцами в сторону Ленинграда. Капитан багровеет, скрывается, и выходит обратно из каюты уже в официальном виде, при фуражке. Застегнутый и злой, как цепной сторож, по совместительству работающий и овчаркой.

Ледяным тоном он характеризует состояние современной науки, взывающее к телесным наказаниям и сексуальным надругательствам; и поднимается на мостик. Переговаривается с портом. Срывается на мат. И, благо пару часов всего как вышли, корабль ложится на обратный курс.

Ученые облегченно переводят дух и даже слегка веселеют. Возвращаются допивать. И с винными парами в ученые головы, отравленные ядом материализма и эмпириокритицизма, закрадывается человеконенавистническая (как позднее оказалось) мысль – поставить на живых людях, своих согражданах и братьях, можно сказать, научный опыт с целью проверки сомнительного ленинского тезиса насчет того, что практика есть критерий истины. И профессор кричит:

– Давай сюда этого Отелло! И всем молчать. Сейчас я ему устрою… гуся с крыльями… паршивец. Сопляк.

Доставляют механика. Профессор отводит его в сторонку. Подзывает двуочкового паникера. И говорит механику:

– Значит, так. Никому ни слова. На самом деле мы возвращаемся из-за тебя. И я тебя заставлю убедиться, кто знает жизнь и женщин. Ты меня понял?

В самом деле, предоставляется дивный, фантастический случай: разрешить все сомнения, воочию убедившись, чем же наконец занимается подозреваемая новобрачная.

Механик теряет дар речи. Очкарик въезжает в ситуацию и начинает кивать в подтверждение так энергично, будто хочет снова стряхнуть на палубу очки, что ему и удается. Профессор вцепляется в жертву и волочет в ученый круг:

– Я предложил нашему другу пари на ящик армянского коньяка. Мы спорим, что жена ему верна. Разбейте руки! Все. Вот за это мы и выпьем, когда после рейса он выставится.

Изумленный механик осознает, что ему предлагают беспроигрышную лотерею: или жена блюдет святость семейного очага – или в комплекте к рогам бесплатно прилагается ящик коньяка: в качестве анестезирующего средства, так сказать, при этой болезненной для некоторых процедуре прорастания. Почему-то эта перспектива его не радует. Он реагирует неадекватно:

– Вы хорошие люди, – прочувственно говорит он. – Как-то и неловко обдирать вас на ящик коньяка.

Экспедиция хохочет. А механик смотрит на часы:

– Приняла уже. Уже танцует… животом трется…

– Проспорить боишься?

– Знаете, – обижается механик, – говорят, спорят дурак и подлец: дурак – кто не знает и спорит, а подлец – знает и спорит. Я не хочу ничего плохого сказать о присутствующих, но подлецом быть неохота.

Возникает горячая дискуссия о доминирующей роли двух упомянутых категорий населения как в семейной жизни, так и в ее разрушении.

– Ты давай коньяк готовь!

– Товарищи… не надо, а? Давайте повернем обратно!

– Поздно!

– Вы не имеете права! – упирается механик.

Но покровительство науки над новобрачным приняло необратимый характер. Натренированные опытами на крысах и мушках дрозофилах, ученые вцепились в жертву с хирургическим уже интересом.

Пенный след за кормой, и близится загадочный берег.

И два часа до порта все больше накаляется это противоестественное препирательство: все – верна! муж – фигу вам! Примеры из литературы, науки и жизни! Уже плевать на жену, уже коньяка хочется. Уже и на коньяк плевать, дело в своей правоте и понимании жизни. На принцип дело пошло.

Ученые поют гимн верности, а механик, тля, ведет хронометраж:

– Уже снялась моя Стеллочка. Уже коленками под столом трутся… Уже он трюльник швейцару кидает такси подогнать…

И приводит всех в бешенство своей тупой несговорчивостью.

В два ночи пришли. Только ошвартовались – депутация скатилась на стенку, у ворот порта хватают две тачки и мчатся по указанному адресу.

Выскакивают у подъезда, как группа захвата. Возглавляет механик с ключами, следом – профессор с фонариком. На цыпочках по лестнице.

– Тс-с!.. – шипит у дверей механик. – Фонарик рукой прикрой.

В квартире накурено. На вешалке – мужской плащ.

– Ну?! – торжествующе указывает механик.

– А не твой?..

Остатки лирического ужина на столе. Две рюмки, две вилки, недопитая бутылка. Пепельница бычков.

– Теперь-то поняли?!

Пиджак на спинке стула, туфли сорок пятого размера.

– Так с кем вы спорили, салаги? – победно хмыкает механик. Берет у окаменевшего от неожиданности профессора фонарик и светит на подушку.

Симпатичная такая светленькая женская головка, и рядом – ядреный чан с усами и бакенбардами…

Мужик щурится под лучом, различает мрачную толпу в темноте, и в ужасе выкатывая глаза пытается сделать вдох.

– Вылазь, – страшным шепотом командует механик.

Мужик дергает ртом и падает на пол. Убивать его пришли.

– Бери шмотье и вали мигом. А то передумаю.

Тот хватает штаны и исчезает, вот он был – и нету. Это ведь в анекдотах смешно – «муж вернулся», – а в жизни бывает кошмарно.

Толпа застыла. Говорить нечего. Как бы тоже страдают.

– Ладно, ребята, – говорит механик. – Кина больше не будет. Вы свое сделали. Идите теперь все. На судне увидимся.

А оставшись вдвоем со спящей пьяной женой, механик вздохнул душераздирающе, опустился на стул, закурил. Слил в стакан остатки из бутылки и засадил. Курит и на жену в темноте смотрит.

А делать нечего. До утра далеко. Мыслей никаких не собрать, да и выпито изрядно. В сон клонить стало. А что еще делать.

Разделся он и лег в кровать. К жене под бок. Голая, теплая, посапывает уютно и ногу на него закидывает. И совершенно понятно и естественно, что через какое-то время вступает он в обладание законной и желанной, хотя и вероломной, супругой.

И она, медленно пробуждаясь от сна таким комфортным образом, начинает разделять его страсть, впивается ногтями ему в спину и вскрикивает:

– Сашенька!..

На что получает хмурый ответ в ритме движения:

– Какой я тебе… на хрен… Сашенька… сука!.. Виктор я… муж твой… законный!!!

Дыхание ее останавливается, она открывает глаза, и судорога безумия поражает ее тело. От боли в заклещенном месте он вопит и взлетает в воздух, и дергает ее за собой, как на буксире, и тут уже истошным криком заходится она. И эта нечеловеческая композиция, эти сиамские близнецы из фильма ужасов, скачут по комнате и орут, сметая мебель.

Реакцию благодарных и любознательных соседей нетрудно себе представить. Сначала приехала милиция, и лишь потом вызвали «скорую». Бывалые ребятки в джинсах из-под халатов вкатили ей релаксанты, расслабили мускулатуру и покончили с этим безобразным положением.