Элена Станканелли - Я РОСЛА ВО ФЛОРЕНЦИИ

И еще восковые фигуры. Задуманные как наглядное пособие по анатомии, они были созданы на рубеже XVIII и XIX веков несколькими гениальными лепщиками, самый известный из них — Клементе Сузини. Они производили вскрытие трупов, которые им привозили из Арчиспедале Санта-Мария-Нуова (нет, я не буду сейчас делать отступления от слова "arcispedale", хотя оно того заслуживает). По этим препарированным телам затем изготавливались модели из глины, с которых затем снимались гипсовые слепки, а в них в свою очередь заливался воск (вернее сказать, смесь воска, смол и красителей, точный состав которой мы не знаем), после чего происходила сборка и отделка готовых муляжей.

Тела и фрагменты тел. Когда входишь в залы, где находятся эти удивительные восковые фигуры, точно воспроизводящие человеческое тело, нет чувства, что видишь людей. Поражает сухость, нагота материала, почти физическое ощущение чистоты. Как ракушки, с которых море, приложив немалый труд, удалило все следы живого. Но мыслям о человеческом препятствует здесь не чистота. Скорее уж совершенство, но более всего аберрация. То неощутимое различие, что существует между жизнью и искусством. Где последнее целиком и всегда обращено к зрителю. Жизнь не так фотогенична.

На стенах в витринах, таких же, что и витрины с опоссумом или с зеброй, выставлены органы. Сердца с сеткой сосудов, печень, желудки, мозг, матки пустые и полные, с плодом, запечатленным на разных этапах развития. Руки и ноги, глаза, носы, легкие. В центре же лежат под стеклом, как Спящая красавица, тела целиком. Тут по экземпляру на каждый раздел: кровеносная система, нервная, лимфатическая… Мужчины и женщины с открытыми глазами, глядящие на тебя отстраненно и надменно, только они без кожи, а с мышцами наружу, некоторые даже с рассеченным лоном и разложенными снаружи либо вынутыми — чтобы увидеть, что под ними, — органами. Глядеть на них не страшно и не противно. Они с готовностью становятся полем сражения.

"Флоренция, построенная солдатами Суллы, украшенная триумвирами, разрушенная Тотилой, возрожденная Карлом Великим, расширившая свою территорию за счет старинного, превратившегося в сплошные руины города Фьезоле, долгое время находившаяся во власти междоусобной борьбы, на две сотни лет порабощенная родом Медичи, а затем перешедшая Лотарингскому дому вместе со всей Тосканой, столицей которой она является, теперь находится под властью Леопольда, великого герцога и брата королевы Франции, правителя деспотичного, гордого и неблагодарного, предающегося кутежам и разврату, как и все его семейство".

Это маркиз де Сад, "История Жюльетты, или Успехи порока". Так он начинает рассказ о посещении героиней и ее подругой виллы Медичи в Пратолино по приглашению великого герцога Леопольда. Череду эротико-сексуальных "перфомансов", которую выпадет честь лицезреть молодым особам, завершит действо, приносящее великому герцогу наивысшее наслаждение: вспарывать чрево женщинам, которых он перед этим обрюхатил, извлекать из него плод и умерщвлять его.

Выпотрошенные лона.

В великолепной работе под названием "Вскрыть Венеру. Нагота, греза, жестокость" французский критик Жорж Диди-Юберман анализирует изображение Венеры во флорентийской культуре от Боттичелли до анатомических муляжей Ла Спеколы, выявляя в качестве объединяющей их черты тему раны или язвы. Отойдя от непроницаемой (иными словами неуязвимой) чистоты Венеры, Боттичелли, вероятно, как и другие, испытывавший влияние проповедей Савонаролы, с годами переосмысливает идею наготы и красоты. Он сужает бедра, пышные у Венеры и Весны, меняет форму груди, выпрямляет соблазнительные локоны, даже делает более жесткими черты лица, приближая их к андрогинному типу, и далее в том же духе. В конце концов он приходит к мастерскому изображению пронизанного потоками бессознательного, искаженного чувства вины, — таков цикл картин о Настаджио дельи Онести по новелле Боккаччо.

Рассказ и картины повествуют о безответно влюбленном молодом человеке по имени Настаджио. Однажды он становится свидетелем фантастической охоты: мужчина, когда-то, как и он, влюбленный в жестокую женщину, совершивший из-за нее самоубийство и обреченный на вечные муки, преследует свою бывшую возлюбленную (та тоже скончалась и тоже попала в преисподнюю) и травит ее псами, которые пожирают ее внутренности. Настаджио решает показать даме своего сердца, какова будет ее участь, если она продолжит упорствовать в жестокосердии, и устраивает пир около того самого места, где происходит расправа. По словам Боккаччо, для женщины (живой, разумеется) зрелище оказалось убедительным. На одной из картин изображены распластанная на земле Венера и мужчина, рассекающей ее тело и вынимающий внутренности.

Выпотрошенные лона.

Путешествуя по Италии, маркиз де Сад приезжает во Флоренцию. Он находит климат отвратительным, а людей малоприятными, обходит церкви стороной из-за идиосинкразии и направляется прямиком в Галерею Уффици. Разумеется, его очаровывает Venere dei Medici, Венера Медицейская, то есть Венера Медичи, которую он называет "самой красивой вещью, которую я видел за свою жизнь". Речь идет о мраморной статуе I века до н. э., обнаженной женщине, тщетно пытающейся прикрыть руками небольшую нежную грудь и гладкий лобок.

Но есть и другая Venere dei medici. Я пишу "medici" с маленькой буквы, потому что имею в виду не знаменитую фамилию, а медиков. Эта статуя, творение Клементе Сузини, находится как раз в музее Ла Спекола. Она тоже обнажена, но в отличие от Венеры Медицейской носит младенца. Длинные темные волосы волной спадают по плечам до талии. Она лежит на белой простыне, опустив голову на розовую подушку.

Олицетворение умиротворенности в сочетании со сдержанной супружеской чувственностью, даже легкий пушок покрывает заветный бугорок. Погруженная в сон красавица.

Однако чрево ее разверсто. Нитка жемчуга, на первый взгляд бессмысленная на обнаженном теле, как раз маскирует разрез, место под шеей, начиная с которого снимается кожа. Как крышка, грудная клетка открыта до самых бедер, являя взору мышечные ткани, ребра с одной стороны и грудную железу с другой. И так слой за слоем она раскрывается все глубже: легкие, сердце и серпантин кишок, желудок, двенадцатиперстная кишка, почки и матка, в которой сокрыт свернувшийся клубочком плод. Восковая матрешка, чей последний, сокровенный, элемент — не что иное, как новое начало.

Перед тем как поступить в Академию драматического искусства в Риме и зависнув на несколько лет на первом курсе центра введения в экспрессию Орацио Косты, я участвовала в конкурсном отборе театральной мастерской Витторио Гассмана. К тому времени я уже поступила в университет и пришла на пробы с весьма надменным видом. Обычно я испытывала в таких случаях отвращение к массе людей, которые в отличие от меня не поняли ни как вести себя на пробах, ни зачем вообще люди становятся актерами. Уж точно не затем, чтобы играть роли, и тем более, как учил метод Косты, не затем, чтобы научиться хорошо играть. Пройдя первый этап, главная задача которого, как я теперь понимаю, состояла в том, чтобы отсеять психопатов, частенько подающих заявки на поступление, я с треском провалилась.