Рейчел Кинг - Сорочья усадьба

А вот Тесс, напротив, изнывала от скуки. Ей скоро должно было исполниться шестнадцать, и она злилась оттого, что ее оставили на двух стариков и младших брата и сестренку. Она спала до полудня и не ложилась далеко за полночь, смотрела по телевизору фильмы ужасов, старые детективы и боевики. Со мной она почти не разговаривала. Пряталась где-нибудь в укромном уголке с «Грозовым перевалом» [48] «Грозовой перевал» (англ. Wuthering Heights) — единственный роман английской писательницы Эмили Бронте. в руках, тоненькая, высокая девочка, которая все больше становилась похожа на настоящую женщину. Она для меня была загадкой. В городе она тусовалась с музыкантами, сама играла в оркестре. Она часто говорила родителям, что уходит к друзьям на вечеринку, но я знала, на самом деле она была в каком-нибудь пабе, пила спиртное, играла на гитаре, крутила любовь. Домой всегда возвращалась не раньше полуночи, но я не раз слышала: через час стукает задвижка ее окна, и она снова исчезает. Я наблюдала за ней, я слушала ее, но разговаривать мы почти не разговаривали.

Тесс называла меня извращенкой. Говорила про дедушку за его спиной всякие гадости, смеялась над его фальшивыми зубами, над его неопрятностью, его одержимостью мертвыми животными. Она никогда не входила в его рабочий кабинет, и я видела, как она ускоряет шаг, проходя мимо птиц в гостиной и стараясь на них не смотреть; Тесс как будто боялась, что они вдруг оживут и бросятся на нее. Дедушка, похоже, сам не знал, как с ней общаться. Мы с ним нашли общий язык в таксидермии, но между ним и Тесс была пропасть, и тут сказывалась не только разница в возрасте. Это сводило меня с ума: то, как она говорила о нем, как кривилось ее лицо, когда она снимала с одежды собачий волос. Я очень хотела, чтоб она поскорее уехала и оставила нас с нашими занятиями одних.

Однажды вечером мы собрались все вместе на кухне обедать. Тут было уютней, чем в столовой, она была слишком велика, не протопить как следует. Бабушка стояла возле кухонной скамейки, чем-то помогала миссис Джи и вдруг раздраженно заворчала:

— Интересно, кого это принесло? Перси, там в саду кто-то есть. Пойди, посмотри.

Она покачала головой, и ее жемчужные серьги звякнули.

— Ей-богу, стоит там и смотрит в окно, как бродячая собачонка.

Дедушка вышел и через минуту вернулся вместе с рабочим фермы Джошем.

— И слушать ничего не хочу. Здесь, конечно, не намного теплей, но подкрепишься и согреешься.

Джош опустил голову и пожал плечами.

Бабушка сложила руки на груди.

— Ну, и что ты там делал, парень, признавайся?

— Простите, миссис Саммерс. Просто проходил мимо, и мне понравился вид у вас в окне, как вы сидите все вместе на кухне. Я вовсе не хотел подглядывать.

Миссис Джи поставила на стол еще один прибор и, похлопав его по плечу, усадила на скамью.

— Ладно, не болтай, Джош, — сказала она. — Тебе здесь рады. Думаю, ты давненько не ел домашней стряпни.

— Все тушеные бобы, — пробормотал он и умолк.

Места за столом Джошу понадобилось больше, чем всякому нормальному человеку, да и не удивительно. Ростом он был футов шесть с лишним и здоровенный — «как шкаф», сказал бы дедушка и еще что-нибудь при этом прибавил бы, не будь рядом бабушки. От одного взгляда на него я почувствовала себя совсем крохотной и вся съежилась на своем месте. Чужой человек — по крайней мере, для меня он был чужой — сразу изменил атмосферу за столом, все продолжали есть молча, кроме Чарли, который пытался произвести на Джоша впечатление какими-то ужасными анекдотами (и где он только таких нахватался), с набитым ртом говорил на разные голоса и болтал ногами. Я сжала зубы и внутренне только постанывала. Джош из вежливости смеялся. Тесс ковырялась в тарелке и бросала кусочки мяса на пол собаке. Она открыто пялилась на Джоша. Он через некоторое время тоже стал на нее поглядывать.

— А с кем вы там живете? — вдруг спросила она.

Вопрос застал Джоша врасплох с куском во рту, но, перед тем как ответить, ему удалось его проглотить.

— Один… иногда еще кое-кто из парней, — ответил он. — Стригали.

— И вам там одному не скучно?

Тесс демонстративно не обращала внимания на бабушку, мечущую на нее предостерегающие взгляды. Одно дело получать от них помощь на кухне, а совсем другое — устраивать им такой допрос.

— Да нет, вообще-то.

— У вас бывают вечеринки, танцы?

Джош затравленно посмотрел на дедушку, словно это старик загнал его в ловушку.

— Да нет… иногда только.

Он откинул черные волосы со лба, открыв густые, кустистые брови.

— Так, соберемся иногда, пивка попьем. Не больше.

— Ничего, сынок, — сказал дедушка. — Имеешь право и повеселиться иногда. Знаю, порой там бывает скучновато и одиноко, и у вас у всех много работы. Но вы молодцы.

Он улыбнулся, и я подумала, интересно, заметил ли кто еще, кроме меня, как затряслись у него во рту фальшивые зубы.

После обеда дедушка достал игру-викторину, в которую мы играли так часто, что все ответы знали наизусть.

— Останешься? Поиграем… — сказал дедушка.

Бабушка фыркнула и вышла, прихватив свою пачку сигарок; миссис Джи убирала пустые тарелки.

— Нет, я лучше пойду, — сказал Джош. — Рано вставать и все такое. Спасибо, мистер Саммерс, за обед. Было очень вкусно.

— Пожалуйста, — ответил дедушка. — А знаешь, Джош…

Джош уже стоял у двери и совал ноги в резиновые сапоги. Он оглянулся.

— Я давно к тебе присматриваюсь. Ты хорошо работаешь, очень хорошо. Продолжай в том же духе. У меня есть на тебя кое-какие виды, сынок.

На смуглых щеках Джоша проступила краска. Он еще раз благодарно кивнул, бросил последний взгляд на мою сестру — ссутулившись над столом, она накручивала на палец прядь своих длинных, темных волос — и вышел.

— Бедный парень, — сказал дедушка, садясь. — Родители умерли. Молчаливый больно, но мне кажется, мальчик он неплохой.

Оглядываясь на прошлое, помню, как я была озадачена, когда дедушка назвал его мальчиком. Ему ведь уже было за двадцать. Теперь-то я понимаю, что к чему: люди дедушкиного поколения и общественного положения всегда, не задумываясь, так обращались к представителям низших классов, так уж это сложилось.

Это случилось в следующие школьные каникулы, в августе. Август — месяц окота овец, и дедушка редко бывал дома. Однажды утром он взял всех нас с собой, и я, помню, очень удивилась, что и Тесс с большим удовольствием отправилась с нами. Шел дождь, всем нам выдали плащи и резиновые сапоги. Накрашенные ресницы Тесс раскисли и поплыли. Нас усадили в кузов «Лендровера» вместе с собаками; Чарли был спокоен и немного бледен, на этот раз его неиссякаемый фонтан шуток и острот не работал. Я стояла, ухватившись за перекладину, подпрыгивая на колдобинах дороги, как серфер на волнах, и подставив лицо каплям дождя.