Эрленд Лу - У

— Глупость какая-то! — говорю я.

И все равно делаю, как он сказал, а сам чувствую, что испытываю почему-то чувство удовлетворения.

— Радость разрушения! — говорит Эвен. — Удовольствие, которое нельзя сбрасывать со счетов.

Он не считает, что зря переводит продукты. Просто в следующий раз, когда будет готовить еду, сварит на одну картофелину меньше. Получится баш на баш.

— Все это хорошо, — говорю я. — Но что ты думаешь об экспедиции?

— Я — за, — отвечает Эвен.

— Но экспедиция скорее нечто созидательное, а не разрушительное.

Эвен говорит, что он все равно — за.

— Ну а как тебе теория? Ты ее поддерживаешь и готов защищать?

— М-да!

Он говорит, что тут надо бы подумать, но выражает уверенность, что у меня есть про запас парочка других, если эта подкачает.

— Обязательно нужно на всякий случай заранее заготовить какие-нибудь запасные теории.

— Какие это, например? — спрашиваю я.

— Надо будет захватить с собой лакмусовых бумажек, — отвечает Эвен. — Чтобы проверять все на предмет кислотной или щелочной основы. Лакмусовая бумажка всегда может выручить пошатнувшуюся экспедицию.

— Хорошо! — говорю я. — Ты будешь отвечать за лакмусовые бумажки.

Эвен просиял. Он горд собой. Я вижу, как он растет на глазах, столкнувшись с ответственной задачей.

— А еще я всегда могу продолжить свои эксперименты по изучению сна, — говорит он. — Ведь это должно быть очень интересно — изучить, какое влияние оказывают на сон тепло и влажность.

Эксперименты по изучению сна? Что-то новенькое! Об этом он мне еще ничего не говорил.

Эвен поясняет, в чем они заключаются.

Теория сна, созданная Эвеном, гласит:

Мы спим, как правило, шесть-восемь часов каждую ночь. Конечно, тут возможны индивидуальные вариации, но в среднем получается примерно столько. Одни просыпаются сами. Другим для этого требуется сложная аппаратура, механические и электронные приспособления. Эвен задал себе вопрос. «Что происходит по другую сторону сна? Что произойдет, если спать и спать, сколько спится?» Вот уже несколько лет Эвен пытается установить пределы своих возможностей в отношении продолжительности сна. Он убежден, что непременно случится что-то великое и прекрасное, если только ему удастся доспаться до нужного момента, когда он перейдет критическую черту, обозначаемую буквой «К». На сегодняшний день ему удалось довести продолжительность сна до семнадцати часов. Но пересечения границы «К» так и не произошло. Какое-то шестое чувство подсказывает ему, что цель уже близка. Он уверен, что черта «К» проходит в диапазоне где-то между семнадцатью и двадцатью часами. Но условия окружающей среды ставят на его пути всевозможные помехи. Телефонные звонки. Посторонние звуки. Различные обстоятельства. Ох уж эти обстоятельства!

А вдруг черты «К» удастся достичь в Полинезии! Там среда гораздо мягче и условия спокойнее. И если Эвен будет избавлен от обязанности стоять на вахте, он сможет усиленно поработать над изучением сна. Создать стройную теорию.

На мой взгляд, мысль интересная. Возможно, не она принесет Норвегии всемирную славу, но все же, все же… Из малых ручейков рождается река.

Я пожал Эвену руку и сказал, что приветствую в его лице нового члена экспедиции.

Отныне нас уже двое.

Stop making sense. [6] Прибл.: Перестань не валять дурака (англ.). Название песни и концертного альбома группы «Talking Heads».

Я звоню Еве, моей будущей супруге, и спрашиваю, не могли бы мы встретиться. Она согласна. Я говорю, что моя коленка уже получше, но тут же спохватываюсь, потому что Ева предлагает покататься верхом вместе.

Я лихорадочно листаю желтые страницы. Л… Ло… Лош… Лошади. Я спешно нахожу телефон первого попавшегося коневодческого хозяйства, интересуюсь, могу ли я пройти у них молниеносный курс верховой езды. Я объясняю, что дело вовсе не в страстном желании выучиться верховой езде и вообще у меня аллергия на лошадей, но для меня это важно, для того чтобы заручиться финансовой поддержкой на организацию великой и славной экспедиции. Я обещаю хозяину упомянуть его имя в своих мемуарах. Хозяин конюшни отвечает, что за пятьсот крон может научить меня основным элементам верховой езды за несколько часов, а будет ли он потом упомянут в моих мемуарах, его совершенно не волнует. Прямолинейно и без сантиментов. Как и положено крестьянину. Мы седлаем коня, очень крупного и красивого. Конь совершенно черный, ну или почти что черный. Надеваем на него сбрую. Я слежу и стараюсь запоминать. Хозяин конюшни рассказывает, что подарил этого коня сыну ко дню конфирмации десять с лишним лет назад. А сын дал коню кличку Стоп-мейкинг-сенс. Отец с тех пор так и не смог к ней привыкнуть. Но нельзя же взять и переименовать коня как вздумается! Назовешь коня не так, как он привык, животное от неожиданности взбесится. Хозяин теперь очень жалеет, что подарил коня сыну на конфирмацию. Он поступил тогда необдуманно. Ему казалось, что сын так скорее образумится. У него появится чувство ответственности и т. д. Но какое там! У сына был тогда бунтарский период. В молодости многие через это проходят, говорит хозяин. Хотят всем показать, что они особенные, что у них свой путь, другой, чем был у родителей. Они бунтуют, покуривают потихоньку и дают своим лошадям странные клички. Его парнишка, можно сказать, далеко откатился от родной яблони.

И вот я уже сижу высоко в седле. Уздечку надо держать так-то и так-то. Свой вес надо распределить так, чтобы около сорока процентов приходилось на пальцы ног. Хозяин конюшни толкует про лошадей. Лошадь — это животное. Никогда не полагайся на лошадь. Лошадь умом не отличается. Она эгоистична и глуповата. Всякие истории о том, как лошадь бежит звать людей на подмогу свалившемуся наезднику, который остался лежать в глухой чаще со сломанной ногой один в зимнюю стужу, мало соответствуют действительности. Это бабушкины сказки. Для детишек. Лошадь только мечтает, как бы ей отдохнуть и пожрать. И заняться продолжением рода. Вот чего ей на самом деле хочется. Девчонки-тинейджерки приписывают лошадям ум и интуицию, но, по правде говоря, лошадь простовата. Как, впрочем, и сами девчонки в большинстве случаев. Оттого и не понимают. Лошадью надо править твердой рукой. И не бояться применять силу. Сев в седло, я должен спросить себя: есть у меня контакт с лошадью? Вот с этой лошадью есть ли контакт? Если нет, это опасно. Потому что лошадь-то — она сильная. Намного сильнее меня. Если не приручить эту силу, жди беды.

Так есть у меня контакт с лошадью или нет? Чуть потянешь за повод, и лошадь поворачивает вправо или влево, смотря в какую сторону я потяну. Хозяин конюшни говорит, что это можно сравнить с телефонным разговором. Сперва ты находишь нужный номер, потом набираешь и ждешь ответа. Только когда там откликнутся, ты можешь начинать говорить. Если заговоришь прежде, чем на другом конце взяли трубку, ничего не получится. Ты будешь говорить без толку. Никто тебя не слышит. То же самое и с лошадью. Сперва нужно установить контакт, а уж потом произносить то, что хочешь сказать. Я ответил, что все понял. По телефону я говорю часто и хорошо знаю, когда можно говорить, а когда нельзя.