Пенни Винченци - Искушение временем. Книга 1. Не ангел

— Так он возвращается? — вернулась к разговору Селия.

— Да. Говорит, что очень хочет работать, что это ускорит его поправку лучше, чем лекарства или хирургия.

— Думаю, он прав.

— Знаешь, Селия, — начал Оливер. Он немного помедлил, потом прокашлялся. — Я тут говорил с Шарпом по поводу военной серии. По его мнению, она обладает большим потенциалом. Ему доводилось видеть кое-какие книги, большие и богато иллюстрированные. Он согласен со мной, что такие книги поднимут престиж «Литтонс», упавший за годы войны.

— Вот как? — сказала Селия.

Она решила больше не спорить по поводу военного каталога. И была только благодарна Джеку, что тот не говорил с ней на эту тему. Она ждала этого всякий раз, когда он ужинал дома, что случалось редко. Но, похоже, Джека удерживала от разговора свойственная ему проницательность.

— Во всяком случае, — продолжал Оливер, — когда Джеймс вернется, Джилл Томас не может больше здесь оставаться.

Воцарилось молчание, затем Селия спросила:

— Что ты сказал?

— Селия, как же меня раздражает эта твоя манера!

— Какая? — снова спросила она, стараясь выиграть время.

— Когда ты притворяешься, что не слышишь меня, если я сказал что-то такое, с чем ты не согласна или с чем готова поспорить. Так вот, хочу повторить для тебя, что, когда Джеймс Шарп вернется, Джилл Томас не будет у нас работать.

— Ну, это странно. Разумеется, место для нее найдется.

— Боюсь, что нет. Джеймс будет восстановлен в должности художественного директора и…

— Но это же нечестно! Ужасно нечестно!

— Селия, я что-то не понимаю. Джеймс был у нас художественным директором до войны. Он снова станет нашим художественным директором, потому что война окончилась.

— Мне жаль, Оливер, но это невозможно.

— Что?

— Потому что Джилл работает в этой должности уже несколько лет. И очень успешно.

— Ну, это спорный вопрос.

— Это не спорный вопрос. Ее работа в этой области признана. Она оригинальна, самобытна, всегда адекватна. А кроме того, она верный нам человек и трудилась просто самоотверженно.

— Боюсь, это относится ко многим женщинам, которых перевели на мужскую работу.

— Это не мужская или женская работа, Оливер. А творческая, сложная, ответственная работа, с которой Джилл превосходно справляется. И пол здесь абсолютно ни при чем.

— Селия, это место Джеймса. И я всегда говорил, что, когда война закончится, люди вернутся на свои места. Полагаю, ты не станешь с этим спорить.

— Ну… с этим не стану. Но…

— Это ты назначила Джилл Томас художественным директором?

— Да, — сказала она, — я ее назначила. Потому что она того достойна. И еще потому… в общем, ей поступило другое предложение. От «Макмиллана». А она была нужна нам здесь.

— Ты назначила ее художественным директором, чтобы удержать от «Макмиллана». Весьма… опрометчиво.

— Вовсе не опрометчиво. Такое случается всегда — и в мирное время, и в военное. Ты узнаёшь, что талантливый сотрудник собирается уйти в связи с выгодным предложением, и стараешься его удержать.

— Но не с помощью должности, которая принадлежит кому-то еще.

— Оливер, Джеймса Шарпа здесь не было. Он был на войне. И эту должность никто не занимал.

— Тогда нужно было сделать ее исполняющим обязанности. Что по этому поводу сказала ММ?

— Она… она… — Селия умолкла.

— Так я и знал. Она была против. Я рад, что хоть какой-то здравый смысл во время моего отсутствия здесь все же бытовал. В общем, как бы то ни было, правильно это или нет, Джилл должна уйти. Или мне придется понизить ее в должности, а это, думаю, не приведет ее в восторг.

— Естественно. Я, разумеется, ее спрошу. А может, перевести ее на равноценную должность, например творческого директора или дизайн-директора. Такую, что устроила бы их обоих.

— Я предпочел бы этого не делать, — возразил Оливер. Глаза его были холодны. — Мне не нравятся работы мисс Томас. По-моему, они вульгарные и популистские. И как раз на них лежит немалая доля ответственности за ущерб, нанесенный репутации «Литтонс» в издательском мире.

— Никакой ущерб репутации «Литтонс» в издательском мире не нанесен.

— Позволь уж мне судить об этом. Я считаю, что репутация «Литтонс» изрядно пострадала. И несомненно, мисс Томас приложила к этому руку.

— Оливер, перестань, ей-богу. Она заслужила столько похвал за свои обложки, особенно к любовным романам.

— Вот именно. К хламу, который мы больше не издаем.

Любовные романы действительно больше не издавали: такое распоряжение отдал Оливер после бурной ссоры с Селией.

— А что касается «Меридиана»… — Селия изо всех сил старалась сдерживаться. — Обложка Джилл просто замечательная!

— Ну да… Это тебе она нравится да еще Бруку и, несомненно, художественному отделу. Но из этого не следует, что она понравится публике. И если книга станет расходиться не так хорошо, как ты думаешь, у меня будет вполне конкретное мнение, почему так происходит.

— ММ обложка тоже понравилась.

— Ну, в этих вопросах ММ едва ли может выступать судьей. — (Селия промолчала.) — Как бы то ни было, Джеймс возвращается через месяц. Ты сама поговоришь с Джилл Томас или это сделать мне? Я буду рад, если ты возьмешь это на себя. Догадываюсь, что вы в некотором роде сдружились, и, кстати, по-моему, это тоже ошибка.

— А разве Джеймс Шарп тебе не друг? — начала горячиться Селия. — Оливер, это гадко! Просто не знаю, что и сказать. Но то, что ты требуешь, нечестно и несправедливо, не говоря уже о грубом нарушении профессиональной этики.

— Бесполезный разговор, — отрезал Оливер, — я, пожалуй, сам побеседую с мисс Томас.

— Только попробуй! — крикнула она. — Только посмей!

Селия вышла из кабинета, хлопнув дверью, а придя к себе, поняла, что плачет. Она подошла к столу и уронила голову на руки.

— Селия, — раздался голос Себастьяна, — ради бога, что с вами?

Он сидел на одном из диванов, и она его даже не заметила. Селия взглянула на него и, торопливо вытерев слезы, попыталась улыбнуться.

— У вас ужасно расстроенный вид.

— Я на самом деле ужасно расстроена.

— Чем?

— Да… неважно.

— Ясно, что важно. Расскажете мне об этом за обедом?

Последовало молчание. А потом Селия сказала — очень просто, глядя ему в глаза с молчаливым согласием на все:

— Да, Себастьян. Да, охотно. Спасибо.

— Дорогой, мне понадобится куча новых нарядов. Куча.

— Я куплю тебе все, что скажешь. А почему вдруг ты заговорила об этом?

— Я еду в Лондон. Скорее всего.

— В Лондон?

— Да. Но не раньше весны. Все в порядке, не волнуйся так. Вот письмо от Селии Литтон. Она сообщает, что собирается издать мои стихи. Чудесно, правда? Отдельной книжкой, скорее всего небольшой, как она пишет, но с иллюстрациями. Я уже говорила с Джилл Томас, которая работала в «Литтонс», а теперь организовала свою дизайн-студию, и Джилл очень загорелась этой идеей. Сказала, что рисунки должны быть в стиле Бёрдслея [25] Обри Винсент Бёрдслей (1872–1898) — английский художник-график, иллюстратор, декоратор. — Прим. ред. , только мягче. Звучит потрясающе, да?