Пенни Винченци - Искушение временем. Книга 1. Не ангел

Снова раздались аплодисменты. Себастьян встал. Он пришел на вечер один, хотя получил приглашение на два лица.

— Я не могу привести Миллисент, — объяснил он Селии, — как бы ей того ни хотелось. Из-за тебя.

— Ну что ты, Себастьян, — сказала она храбро, хотя больше всего на свете боялась, что он так и сделает. — Нужно пригласить ее, это и ее праздник, не только твой, ты сам говорил, что она поддерживала тебя, пока ты писал книгу.

— Я знаю. Но не могу. Не хочу видеть вас в одной комнате, я не выдержу. Видеть ее и знать, что это моя жена, а затем видеть тебя…

— Но ведь и Оливер будет там.

— Это я могу вынести, — бодро ответил он, — я к этому привык. И ты, должно быть, тоже.

Все взгляды устремились на Себастьяна.

— Леди Селия, — сказал он, с поклоном обращаясь к ней и улыбаясь. — Леди и джентльмены! Что мне сказать? Я мечтал о подобном вечере. И все же никогда не помышлял, что это случится. Я невероятно счастлив, Оливер, и должен признаться, для меня особенно приятно издаваться у вас. По ряду причин.

Взгляд Себастьяна остановился на Селии, и та отвернулась. «Это опасно, — подумала она, — он играет с открытым огнем». Она взглянула на него, стоящего в свете свечей, такого невероятно красивого и полного энергии, а потом — на Оливера, все еще болезненного, хотя сегодня, безусловно, выглядевшего прекрасно в белом галстуке и фраке, и уже в сотый, тысячный раз постаралась не сравнивать их. Как странно, что они здесь, все трое, разобщенные и вместе с тем объединенные книгой Себастьяна — этим могучим, опасным катализатором — и ею самой, которая, по сути дела, и свела их вместе, и оторвала друг от друга.

— Мне хотелось бы выразить особую благодарность леди Селии, — продолжал Себастьян. «Ради бога, Себастьян, не нужно, не нужно». — Без нее вообще не было бы этого издания. Огромное спасибо также мисс Томас за ослепительную обложку. — Он почтительно поклонился Джилл, и та кивнула в ответ. — Без этих леди книга не вышла бы и сегодня мы бы не сидели здесь.

— Спокойно, Себастьян, — колко заметил Пол Дэвис, и все засмеялись.

— И все же именно леди Селия оценила потенциал моей книги и успешно боролась за нее, рискуя навлечь на себя гнев мужа размером выплаченного автору гонорара. — («Себастьян! Остановись!» Но Оливер улыбнулся и послал ей воздушный поцелуй. «Слава богу, он выпил уже изрядно шампанского», — подумала Селия.) — И поэтому мне снова хочется поднять бокалы! — воскликнул Себастьян. — За Селию и Оливера Литтонов, за то особое качество и блеск, которые присущи всем их публикациям, и за уникальный сплав их талантов.

— Ну что ж, — сказал Оливер, когда машина подкатила к дому, — вечер удался на славу. Все было просто замечательно. И прав Себастьян, он более всего обязан тебе. Заслуженная похвала, моя дорогая. Заслуженная.

Селию охватил такой стыд и сознание вины, а вместе с тем и такая радость от публичной похвалы, что в ту ночь она легко, почти с восторгом отдавалась Оливеру.

— Чай? Прекрасно, — сказала ММ, — спасибо.

— Пожалуйста. Мне жаль, что с нами не будет малыша, но я смогу хотя бы повидаться с вами. Тогда, может быть, возле универмага «Фортнум энд Мейсон»?

— Замечательно.

— Хорошо. Тогда в четыре часа. У меня в руках будет экземпляр «Спектейтора», и я буду в темно-сером пальто.

В темно-сером пальто оказались еще несколько человек, но ММ сразу узнала Гордона Робинсона. Он был невероятно высок — больше шести футов — и обладал довольно запоминающейся внешностью: густые седые волосы, аскетическое лицо. Он поклонился ей, сняв свой черный гомбург [27] Гомбург — мужская мягкая фетровая шляпа с вмятиной на тулье; по названию г. Гамбурга — первого места производства. , и с улыбкой пошел навстречу.

— Миссис Литтон, как я рад наконец встретиться с вами. Позвольте?.. — Он указал на кресло рядом, которое она завалила свертками.

— Конечно.

— Рождественские покупки?

— Ну… да. Вообще-то, в основном для Джея. Боюсь, я балую его. Стараюсь не баловать, но…

— На то они и дети, — рассудительно заметил Гордон Робинсон, — я так всегда думал. Самому мне не выпало счастья иметь хорошую семью, но если бы это случилось, то я уверен, что стал бы самым снисходительным отцом.

ММ не сочла возможным спрашивать, почему ему не выпало такого счастья, — это было бы довольно неуместно.

Она выпила с ним чаю с бо́льшим удовольствием, чем полагала, ей было приятно посидеть в компании хоть кого-то, помимо леди Бекенхем и Дороти, а Робинсон оказался хотя и вполне серьезным, но очень милым человеком и интересным собеседником. Он был юристом и работал в одной из фирм Сити, жил он один в Сент-Джонс-Вуд, потому-то он и оказался в том месте, где сбил Джея. Робинсона мучили постоянные угрызения совести из-за того, что ему пришлось поместить престарелую мать в дом призрения.

— Я пытался справиться сам и с помощью сиделки, но в конце концов это стало нереально. Надеюсь, ей там хорошо, но…

— Конечно хорошо, — согласилась ММ, — и ей наверняка не хотелось быть для вас обузой.

— Она не обуза, она вообще святая. — Когда он говорил это, его глаза делались какими-то удивленными, и ММ это нравилось, как и его чувство юмора.

Робинсон сказал ей, что был единственным ребенком в семье.

— Не знаю, хорошо ли это, но в целом, мне кажется, благоприятно влияет на юную жизнь.

— Надеюсь. Джей тоже единственный ребенок. Но у него есть двоюродные братья и сестры, и он любит бывать с ними.

— Правда? А скажите, миссис Литтон, вы имеете какое-то родственное отношение к литературным Литтонам?

— Это я и есть, — улыбнувшись, призналась ММ, — и, чтобы уж быть точной, мистер Робинсон, я мисс Литтон. Да, это мой отец основал издательство «Литтонс».

— Неужели? О, как чудесно! Послушайте, так ведь именно «Литтонс» публикует ту детскую книжку, о которой я упоминал. Ай, как глупо с моей стороны, вы, конечно же, знали об этом. — Он так смутился, что весь зарделся и замолчал. Это тронуло ММ.

— По-моему, нужно быть сверхинформированным, чтобы все знать, — успокоила она его, — очень немногие имеют представление о том, кто что издает.

— О, меня всегда это очень интересовало. Мой отец был большим знатоком английской литературы, и я собираю ранние издания.

После этого Робинсон еще долго и с удовольствием разговаривал с ней. ММ сидела и впитывала его доброту, мягкие манеры, деликатную вежливость. Он ей очень нравился.

— Я редко бываю теперь в Лондоне, — сказала она, когда они прощались напротив входа в «Фортнум энд Мейсон» и он заботливо усаживал ее в такси, — только если в «Литтонс» какое-нибудь важное совещание. Но когда я приеду в следующий раз, можно с вами связаться? Я хочу подарить вам экземпляр первого издания «Меридиана» для вашей коллекции.