Пенни Винченци - Искушение временем. Книга 1. Не ангел

— Нет, Селия. Не теперь.

Это было поразительно: решимость Оливера не сталкиваться с гибельной правдой и намерение Сели во что бы то ни стало столкнуть его с ней. И сколько же будет длиться эта пытка? Тогда она сказала очень громко, почти с отчаянием, утратив всякий здравый смысл:

— Оливер, я хочу уйти от тебя. Ты что, не понимаешь?

Он немного посидел, уставившись ей прямо в лицо абсолютно пустым взглядом, а потом сказал:

— Прекрасно понимаю. Но сейчас не время об этом говорить. Спокойной ночи, Селия. Приятного сна.

Это был шах и мат.

— Это шах и мат, — нетерпеливо крикнула она Себастьяну, — он не слушает, не отвечает, не обсуждает, он не хочет ничего знать. Что делать, я ума не приложу?

— Просто уйди, — посоветовал он, — соберись и уйди. Тогда ему придется узнать.

— Я не могу, — воскликнула Селия, — не могу так поступить.

— Придется.

Селия чувствовала, что ей становится все хуже от постоянного напряжения и душевных страданий. Кашель усилился, а аппетит пропал вовсе. Она не спала. Не могла работать. Ее раздражали все: дети, прислуга, коллеги. Она нигде не хотела бывать, не виделась с друзьями, не отвечала на телефонные звонки, боясь, что сейчас ее начнут расспрашивать, сочувствовать, давать советы. Мама самоустранилась из ее жизни, от ММ тоже не было никакой поддержки, потому как она жила далеко. Селия молила Бога, чтобы ММ ничего не узнала, но опасалась, что молитвы ее не будут услышаны.

ММ действительно ничего не знала — просто поблизости не было никого, кто мог бы ей сообщить. Леди Бекенхем даже и не помышляла об этом, Оливер был на такое не способен, да и сама Селия пока всеми силами сопротивлялась этому. До тех пор пока все не утрясется, пока расставание с Оливером не будет делом решенным, ей казалось нечестным сообщать ММ, втягивать ее в их конфликт, нарываться на осуждение и молить о пощаде. ММ души не чаяла в Оливере и очень любила Селию — для нее это будет настоящим ударом. Как только все устроится и она будет с Себастьяном, она с ней поговорит, дружбу ММ нельзя терять. Но пока Селия решила держаться от ММ подальше. Временно.

Селия чувствовала себя как в тюрьме: не с кем было поговорить, не с кем посоветоваться. Никто не принимал и Себастьяна.

— Я просто не знаю, что делать, — в отчаянии говорила она, — просто не знаю.

— Ты постоянно это твердишь. А по-моему, все очень просто.

— Тебе, конечно, просто. Оливер для тебя ничего не значит. Ты не чувствуешь ни вины, ни угрызений совести по отношению к нему.

— Напрасно ты так думаешь.

— Себастьян, это дурацкий разговор.

— Согласен. Почему же ты просто не уйдешь?

— Я тебе говорила. Не могу.

— Послушай, он обязан считаться с фактом. Что у нас это всерьез.

— Знаю, но…

— А письмо?

— Письмо. Нет, Себастьян, это как-то глупо. Как я могу оставить Оливеру письмо, в котором сообщу, что нашему браку конец? Это будет бессовестно и трусливо.

— Ты перепробовала уже все храбрые пути. Ничто не сработало.

— Не представляю, как я… — в упор посмотрела на него Селия.

— Оставь ему письмо. Дома. Ну хорошо, не говори, что уходишь навсегда, скажи, что на какое-то время.

— К тебе?

— Ну… так это же очевидно!

— Я не понимаю, почему это очевидно.

— Селия, что с тобой?

— Я и сама не знаю.

— Ну так напиши, что пыталась сказать ему, но он не пожелал тебя выслушать. И теперь тебе требуется время, чтобы все уладить.

— Но это жестоко.

— Милая моя, ты не можешь ласково оставить мужа.

— Да. Но… как же дети?

— Ну, им, наверное, тоже нужно будет сообщить.

— Да, но мне казалось, что нам с Оливером лучше сделать это вместе. И что детям надо сообщить до того, как я оставлю для него письмо. До моего ухода. Или лучше потом вернуться и сказать им? О боже, Себастьян, это какой-то кошмар!

— А не лучше будет куда-нибудь услать их на несколько дней? Например, в гости к бабушке?

— Мама со мной даже не разговаривает.

— Ясно. — Себастьян вздохнул. — Я приношу тебе одни несчастья, да? Мне очень жаль.

Селия встала и подошла к нему.

— Но при этом ты подарил мне счастья больше, чем можно вообразить, — сказала она. — И, что бы ни случилось, это очень важно. — Она наклонилась и поцеловала его. — Я люблю тебя, Себастьян. Очень сильно люблю. И когда я с тобой, я уверена, что поступаю правильно. Я непременно, непременно спрошу маму. Это хорошая мысль.

Барти с нетерпением ждала, когда же Джайлз приедет на каникулы. В доме что-то изменилось, но она не могла толком понять, что именно. Вроде бы все жили как обычно: Уол подолгу сидел за письменным столом, тетя Селия тоже часто работала допоздна, но дело было вовсе не в этом. Казалось, у них все в порядке, они даже не спорили, как случалось раньше. Но тетя Селия постоянно бывала не в духе: отчитывала няню, кричала на близнецов, которые учились очень плохо, раздражалась по пустякам. Кроме того, тетя Селия совсем не спала: Барти часто слышала, как она ходит по дому среди ночи. Вообще-то, она и раньше любила бодрствовать по ночам. Но теперь вид у тети Селии был усталый и не вполне здоровый — Барти даже пару раз спрашивала, все ли с ней в порядке, но она отвечала, что да, она совершенно здорова, просто утомилась. Наверное, бессонница, думала Барти.

Постепенно в доме поселилось уныние. Раньше, даже когда тетя Селия бывала в дурном расположении духа и закатывала шумные ссоры с Уолом, ругала близнецов, ее поведение имело какую-то разумную основу. Прочную и веселую. Но теперь все вдруг зашаталось. И стало тоскливым.

А тут еще и Джек переехал, как будто почувствовал, что в доме творится неладное. Барти даже всплакнула, когда он сообщил ей об этом. Она любила Джека: он такой забавный, и с ним так весело играть в «Монополию» и другие игры, а также в карты или шашки — но здесь Барти почти всегда выигрывала, поэтому Джек обиделся, и они решили играть только в «Монополию». Вид у него, когда он уезжал, был весьма удрученный. Когда Барти спросила Джека, почему он уезжает, он ответил, что слишком стар, чтобы продолжать жить у брата, и ему нужна независимость. К тому же у него есть подруга, и она тоже так считает. Джек сказал, что подыскал очень хорошую квартирку, и Барти может прийти и посмотреть, если хочет. Барти хотела сходить, но постеснялась. Зачем докучать ему, ведь он и так страдает. Похоже, они с тетей Селией перестали ладить. Раньше они всегда болтали и шутили, постоянно ходили куда-нибудь вместе, оставляя Уола одного, и никому не было до него дела. А теперь Джек уехал и будет, наверное, жить со своей подругой, даже не поговорив с тетей Селией. Может быть, они поссорились, но спросить об этом Барти, конечно же, не решалась.

— Скоро вы все на несколько дней поедете в Эшингем, — однажды сообщила няня. — Я упакую ваши вещи, а если вы хотите взять что-то дополнительно, заранее выложите это на кровать для стирки.