Пенни Винченци - Искушение временем. Книга 1. Не ангел

Она откинулась на подушки, по лицу ее заструились слезы. Это ужасно, невыносимо. Нужно бежать к нему, ехать с ним. Все остальное неважно. Она несколько минут вслушивалась в эту свою мысль, ожидая, вернется ли к ней прежняя неуверенность. Не вернулась. Оставалась только уверенность. Селия успокоилась и вдруг ощутила невероятное счастье.

Она уйдет из дому сегодня же, прямо сейчас. Она давно могла это сделать. Могла встать, одеться, дома никого, и чувствует она себя уже нормально. Она уйдет к нему. Нельзя его потерять. Селия вылезла из постели, подошла к гардеробу, достала наугад какое-то платье и туфли. Начала одеваться, чувствуя внутри внезапную дрожь. Нужно успокоиться и торопиться. А что, если войдет Мэри или вдруг приедет мама?..

Селия причесалась, взяла сумочку и стала спускаться по лестнице. Машина оказалась возле дома. Вот и славно. Она боялась, что ее взяла ММ. Селия открыла входную дверь и отдалась внезапному приливу лихорадочного веселья. Она все-таки решилась. Сбежала. От Оливера, от старой, мертвой жизни. Она теперь свободна.

Селия почти бегом бросилась вниз по лестнице, на ходу доставая из сумочки ключи от машины. Вдали над рекой кружили и кричали чайки, где-то гудел буксир. Она ощутила на лице теплый воздух, чудесный и сладкий. Ветерок растрепал ее волосы. Она улыбнулась и открыла дверцу автомобиля. Какую-то секунду она чувствовала только счастье, и ничего более. Конечно, мама права: такое счастье не может длиться долго, но вот сейчас, в этот миг, она с головой погрузилась в него, утонула в нем.

— Леди Селия!

Это был Брансон. Он ее видел. Черт, черт, черт!

— Что такое, Брансон, я не могу задерживаться, я страшно спешу.

— Звонит доктор Перринг, леди Селия. Он получил известие из больницы. Миссис Миллер стало хуже. Он хочет поговорить с вами.

Сильвия! Она о ней совсем забыла, предала ее дружбу. А ведь Сильвии сейчас так тяжело. Боже, она, наверное, при смерти. Медленно, будто нехотя, Селия снова вылезла из машины, поднялась по ступеням, вошла в дверь. С тяжелым предчувствием взяла трубку.

— Слушаю, доктор Перринг.

— Леди Селия, миссис Миллер умирает. Надежды нет. Мне кажется, нужно немедленно прислать к ней Барти. И остальных детей тоже… если это можно устроить. Боюсь, скоро будет поздно. Вы можете это сделать?

— Да, — сказала Селия и поняла, что надежды нет и на ее счастье с Себастьяном, — конечно, я все сделаю. Я сама привезу Барти. Я быстро.

— Это мистер Литтон?

— Да, он самый.

— Это Лили Фортескью. Извините, не могла бы я поговорить с Джеком?

— К сожалению, его нет.

— Ах нет… А вы не знаете, где он?

— Боюсь, что нет. А хотелось бы.

— Понятно… Тогда… если он вдруг появится, не могли бы вы ему передать, что я звонила? Вчера я присматривала за его бумажником, положила его себе в сумочку и случайно унесла с собой. Он ему, должно быть, нужен. Правда, там почти ничего нет, но мало ли…

— Да, мисс Фортескью, обязательно передам. Спасибо за звонок. И если он даст вам о себе знать, вы тоже, пожалуйста, нам сообщите. Спасибо.

— Барти, дорогая, ты мне нужна.

Барти играла с близнецами в карты. Она побелела и сразу же поднялась, швырнув карты на стол. Близнецы, почуяв драму, тоже примолкли, глаза их расширились, лица приняли беспокойное выражение.

— Пойдем со мной, — позвала Селия, — спустимся вниз. Ко мне в кабинет. А вы, девочки, побудьте здесь и не мешайте нам.

Повисло такое напряжение, что близнецы даже не попытались ослушаться.

— Твоя мама… — начала Селия.

— Я поняла. Она умирает. Да?

— Да, — тихо ответила Селия. — Надежды мало. Я не могу передать, как мне жаль. Но теперь нам нужно срочно поехать повидаться с ней, понимаешь?

— Попрощаться. Да, конечно. — Барти была настолько сдержанна, что Селия просто не поверила своим глазам. — А мои братья и сестры?

— Мы можем послать за ними Дэниелза. Если ты назовешь мне адреса. Некоторые я, кажется, помню, но…

— Да. Обязательно. А Билли?

— Я уже позвонила в Эшингем. Он прибудет ближайшим поездом.

— Надеюсь, он успеет, — сказала Барти все так же сдержанно.

— Да. Будем надеяться.

Билли не успел. И никто, кроме Барти и Селии, уже не застал Сильвию в живых. Перед смертью Сильвию перевели в отдельную маленькую палату. Той страшной агонии и мучений, что случились в предыдущую ночь, не было и в помине. Она лежала, будучи уже где-то очень далеко, дыхание ее сделалось частым и каким-то поверхностным, лицо заострилось и осунулось. У кровати находилась сиделка, которая держала умирающую за руку. Когда они вошли, сиделка встала и вышла из палаты.

Барти стояла, некоторое время молча глядя на мать и крепко вцепившись в руку Селии. Затем подалась вперед и наклонилась, чтобы поцеловать изменившееся, отсутствующее лицо.

— Мам, это я, Барти, — очень внятно сказала она, — я пришла с тобой попрощаться. Не волнуйся за меня. И за всех нас. С нами все будет хорошо.

И эти слова вдруг каким-то образом дошли до сознания Сильвии, потому что веки ее дрогнули, хотя она и не открыла глаз. Она облизнула сухие, потрескавшиеся губы, почти улыбнулась и чуть-чуть приподняла руку над кроватью. Барти взяла ее руку, поцеловала и больше не произнесла ни слова. Какое-то время стояла тишина. Селия хранила молчание и, застыв, наблюдала за ними, матерью и дочерью, такими близкими, несмотря на все разлучившие их годы и обстоятельства. Селии вдруг стало очень тяжело. Потом она тоже подошла ближе, чтобы попрощаться с Сильвией, поцеловала ей другую руку, пригладила волосы. И вернулась на прежнее место в углу палаты.

Внезапно раздался резкий, хриплый вздох, и затем наступила полная тишина. Барти обернулась к Селии и спросила очень тихим, ровным голосом:

— Она… умерла?

— Да, — ответила Селия, приблизившись к Сильвии и вглядевшись в ее лицо. Перед ней мысленно пронеслись долгие годы их преданной странной дружбы. Селия вдруг поняла, что в душе молится в надежде на то, что хоть немного облегчила тяжелую и безрадостную жизнь этой женщины. — Да, Барти, она умерла. Покинула нас.

Тогда Барти тихонько опустила руку матери на постель, повернулась и вышла из палаты. Селия еще несколько минут помедлила, глядя на Сильвию, которая наконец-то избавилась от боли, и подумала, какая она всегда была храбрая, безропотная, любящая, оптимистичная и бесконечно преданная и как несправед лива жизнь, дав так много ей, Селии, и так мало, почти ничего, Сильвии.

Селия вышла в коридор и увидела, что Барти сидит на стуле и тихо плачет. Лицо ее сделалось белым, а в глазах Селия прочла что-то такое, о чем трудно было говорить.

— Теперь я совсем одна, — сказала Барти, и Селия вдруг все поняла, и ей стало так больно, как еще ни разу в жизни.