Джейми Макгвайр - Мое ходячее несчастье

По телу Эбби пробежала дрожь. Я выскочил в коридор, взял в шкафчике губку, намочил ее и уселся на пол рядом с Голубкой. Когда я бережно протер ей лицо, она положила голову на мое плечо.

— Еще раз? — спросил я.

Она нахмурилась и кивнула, быстро зажав рот. Едва она успела снова наклониться над унитазом, ее вырвало. Я забеспокоился. Мне показалось странным, что такой маленький организм изрыгает такое большое количество жидкости.

Я выполз из ванной и через пару минут вернулся с двумя полотенцами, простыней, тремя одеялами и четырьмя подушками. Эбби продолжала стонать над унитазом, ее всю трясло. Я живописно раскидал белье по полу, готовясь провести остаток ночи в этой своеобразной постели.

На пороге появился Шепли:

— Может, позвонить куда-нибудь?

— Пока не надо. Я с ней побуду.

— Все в порядке, — промямлила Эбби. — Я в этом деле профессионал. Ни разу еще не отравилась…

Шепли нахмурился:

— Дуреха ты, а не профессионал.

— Эй! У тебя ее… э-э-э…

— Подарок? — подсказал Шеп, приподняв одну бровь.

— Да.

— У меня, никуда не денется, — сердито буркнул он.

— Спасибо, друг!

Эбби откинулась назад, опершись о бортик ванны. Я быстро вытер ей лицо. Шепли намочил чистую губку и бросил мне.

— Спасибо.

— Если что, зови, — сказал он. — Мне сегодня спать не светит. Буду думать, как сделать, чтобы Америка меня простила.

Я постарался устроиться поудобнее и подтащил Эбби к себе. Она вздохнула и обмякла в моих руках. Даже теперь, когда она была перепачкана рвотой, я чувствовал, что здесь, рядом с ней, — единственное место на земле, где я хочу быть. Мне вспомнились слова, которые она недавно мне сказала: «В другой жизни я бы тебя полюбила».

Эбби лежала у меня на груди, слабая и больная. Сейчас она была совершенно беспомощна и всецело от меня зависела. И именно сейчас я понял, что мои чувства к ней сильнее, чем я думал. Тот момент, когда я незаметно в нее влюбился, располагался на временной оси где-то между нашей встречей и теперешним сидением на полу в ванной.

Голубка опять вздохнула и положила голову мне на колени. Я хорошенько ее укрыл и только после этого позволил себе задремать.

— Трэв? — прошептала она.

— Да?

Эбби не ответила. Ее дыхание выровнялось, голова тяжело упала мне на ноги. Холодный фаянс за спиной и жесткий кафельный пол под задницей были не самой уютной постелью. Но я не шевелился: Голубка так уютно на мне улеглась, и тревожить ее не хотелось. Минут двадцать я смотрел, как она дышит. Те части моего тела, которые ныли от боли, начали неметь, и я закрыл глаза.

Итак, день начался не лучшим образом. Продолжение было в том же духе: Эбби отправилась к Америке, чтобы уговорить ее не бросать Шепа, а сам Шеп сидел в гостиной и грыз ногти в надежде на то, что Голубка сотворит чудо.

За все это время я только один раз выпустил щенка из коробки. Мерик и Эбби могли вернуться неожиданно, и тогда сюрприз бы не удался. Я покормил беднягу и подстелил ему полотенце, но он все равно скулил. Вообще-то, я не очень жалостливый, но его можно было понять: мало кому понравилось бы сидеть в темной коробке. К счастью, за несколько секунд до возвращения девчонок щенок успокоился и уснул.

— Приехали! — крикнул Шепли, вскакивая с дивана.

— Хорошо, — сказал я, прикрывая за собой дверь его комнаты, — только спо…

Прежде чем я успел закончить предложение, Шеп открыл дверь и побежал вниз по лестнице. С порога я увидел, как Эбби улыбается бурному примирению Америки и Шепли. Засунув руки в задние карманы джинсов, Голубка стала подниматься по ступенькам. Осенние облака затеняли все вокруг, но ее улыбка казалась какой-то удивительно летней. С каждым шагом Эбби приближалась ко мне, а мое сердце стучало сильнее.

— И жили они долго и счастливо! — сказал я, закрывая за ней дверь.

Мы сели на диван, я положил ее ноги себе на колени.

— Какие планы на сегодня, Голубка?

— Спать, спать и снова спать.

— Отлично. Только можно я сначала кое-что тебе вручу?

Она пихнула меня в плечо:

— Ты приготовил мне подарок? Да ладно!

— Не бриллиантовый браслет, но надеюсь, тебе понравится.

— Я в предвкушении.

Подняв ее ноги со своих коленей, я направился в комнату Шепа. Взял коробку бережно, стараясь не трясти: не хотелось, чтобы щенок проснулся и своим писком испортил сюрприз.

— Ч-ш-ш… не плачь. Сиди спокойно, старичок!

Я поставил коробку у ног Эбби, а сам присел на корточки рядом:

— Открывай скорее, мне не терпится тебя удивить.

— Скорее? Ну ладно… — Голубка сняла крышку и от неожиданности раскрыла рот. — Собачка! — закричала она, доставая щенка и поднося его к лицу.

Он дрыгал лапами и вытягивал шею, чтобы расцеловать новую хозяйку.

— Нравится?

— Еще как! Ну надо же! Ты подарил мне собачку!

— Это кернтерьер. В четверг после занятий три часа за ним ехал.

— А… Ты тогда сказал, что вам с Шепом нужно отогнать его машину в сервис…

— Да, на самом деле мы ездили за подарком, — кивнул я.

— Какой кудрявенький! — рассмеялась Эбби.

— У каждой девчонки из Канзаса должен быть свой Тотошка, — сказал я, подхватывая пушистый комочек, норовивший свалиться с Голубкиных коленей.

— Он действительно похож на Тотошку! Так его и назову!

Эбби весело ткнулась носом в мордочку щенка. Она была рада моему подарку, а я был рад, что она рада.

— Щенок может жить здесь, я буду за ним ухаживать. Он для меня гарантия того, что ты не забудешь сюда дорогу, когда этот месяц закончится и ты вернешься в «Морган».

— Я бы в любом случае приезжала к тебе, Трэв.

— Я готов сделать что угодно, лишь бы ты почаще улыбалась, как сейчас.

Эбби помолчала, потом снова переключилась на щенка:

— Думаю, Тото, тебе пора вздремнуть. Да, давай-ка.

— Ладно, пойдем, — кивнул я, сгреб Голубку вместе со щенком к себе на колени, поднялся и направился в спальню.

Откинув покрывало, я опустил Эбби на кровать. Наверное, это должно было бы меня завести, но я слишком устал. Потянулся через Голубку, чтобы задвинуть шторы, и упал на подушку.

— Спасибо, что возился со мной ночью, — сказала Эбби хрипловатым сонным голосом. — Тебе было совершенно не обязательно спать возле меня на полу.

— Это была одна из лучших ночей в моей жизни.

Она посмотрела на меня с сомнением:

— Ты лежал между унитазом и ванной на холодном жестком кафеле, рядом с идиоткой, которую постоянно рвало, и это была одна из лучших твоих ночей? Сочувствую, Трэв.

— Я радовался тому, что могу тебе чем-то помочь, мне приятно было смотреть, как ты засыпаешь у меня на коленях. Я почти не спал, зато твой девятнадцатый день рождения мы провели вместе, и ты просто прелесть, когда пьяная.