Михаил Веллер - Своими глазами (сборник)

Главарь выплескивает на свиту кастрюлю компота:

— Передохнули, ребята? — заботливо спрашивает. — А то ведь у нас завтра большой день — не забыли? Похороны. Или его, или ваши.

Рыбой гладит советника по лицу. Зловеще — срываясь в крик:

— Я т-тебя научу… рыбку ловить!! — сует рыбу ему в штаны.

На берегу старик с удочкой ловит рыбу. Кусты, мычание коров.

Рядом сидит с удочкой мальчик. У него клюет. Выдергивает — пустой крючок.

— Главное в рыбной ловле — терпение, — поучает старик.

У него тоже клюет. Осторожно ведет — и подсекает: вылетает из воды тоже пустой крючок.

— И умение, — бурчит мальчик.

Наживляют червячков из одной банки и закидывают удочки.

— Вообще-то главное в рыбалке, конечно, удовольствие. — Старик.

— А я думал — выпивка, — непокорно бурчит мальчик.

Из кустов появляется негритянка — в сапогах, ватнике, платке.

— Хозяюшка говорит — баня готова, — зовет она.

Старик, негритянка и мальчик парятся в деревенской баньке — нагишом, естественно, в тусклом освещении.

Старик лежит на полке, они охаживают его в два веника.

— В дере-евне жить надо, — блаженно кряхтит, постанывает он.

…Старик отдыхает на нижнем полке, теперь мальчик банит негритянку — завороженно припал глазами к ее телу.

— Ты так смотришь, — невинно говорит она. — Ты никогда не имел женщину?

— Отдери-ка мне его, — велит старик. — Отжарь.

Негритянка кладет мальчика и лупит веником.

— Здесь не горячо? — прижимает веник ему к низу живота.

— Ты что, не поняла? Трахни его! — приказывает старик.

Она садится верхом на мальчика. Движется, быстрее, скачет, вскрикивает.

— Тише, — охолаживает старик. — Важное дело спешным не бывает.

Мальчик ахает в оргазме, они кончают.

— Теперь ты понял, что такое баня? — поясняет старик.

…Они намыливаются, мальчик трет нагнувшейся негритянке спинку, груди ее качаются. Белая пена на черном глянцевом теле.

…Визжа и ухая, окатывают друг друга холодной водой.

В избе у стола — они втроем: свежие, распаренные. Картошка, огурцы, сало, сметана. Бутыль самогона. Керосиновая лампа.

Хозяйка печет блины. Подсаживается к столу: бедная пожилая беззубая баба.

— А что ж электричество не горит? — Старик наливает стаканы.

— А солярки для движка не стало, — отвечает она, беря стакан: — С легким паром вас.

Пьют, закусывают, макают блины в сметану.

— Самогон требует сала. — Старик.

— И соленого огурца. — Мальчик явно возомнил, вставляет слова.

— Нравится? — ревниво спрашивает хозяйка негритянку.

— Мало перца, — отвечает та, уплетая блины.

— А что у вас едят? — с превосходством спрашивает хозяйка.

— Вкуснее всего человечье мясо, — доверительно отвечает та.

И все хохочут над реакцией подпрыгнувшей хозяйки.

…Все окосели, отвалились. Старик сминает пустую сигаретную пачку. Мальчик смотрит в ужасе: неужели погонит ночью в деревне красть сигареты?! Хозяйка видит, приносит махорку и кусок газеты.

— Теперь можно и музыку, — говорит старик, ловко вертя самокрутку, прикуривает и сует в рот негритянке, вторую делает себе.

Мальчик пока достает скрипку, настраивает.

— Ой, да не пили ты мне душу, — морщится хозяйка и, пригорюнясь позой, заводит «Лучинушку».

Ей начинают подтягивать, и вот вкруг стола дикий и абсурдный квартет: блики лампы, месяц в черном окне — и почти обнявшись, покачиваясь, с пьяноватой слезой и сердечным надрывом, хрипотца и африканский акцент, они изливают душу в пении [7] Если вы никогда, ночью, по пьяни, не пели на три голоса «Лучинушку», и не прошибала при этом слеза, не щемило сердце, не изливалась больно-сладкая тоска душевная — вы мудак, закройте книгу и ступайте слушать Богдана Титомира. «И-и-звела-а меня-а-а кручина, по-одко-ло-одная-а-а зме-я… Ты гори, догорай, моя лучи-ина, да-а-гарю-у с тобо-ой и я…» Первый! второй! подголосок! налейте, братцы… .

Негритянка и мальчик стоят ночью у забора во дворе, смотрят на луг, кусты у реки. Она гладит его по голове [8] Пародия на классический голливудский кадр. .

— Только я говорила, кровать у меня одна, — говорит в избе хозяйка, стеля постель на широкой металлической кровати.

— Поместимся, — успокаивает старик.

Постель хозяйки — на лавке за занавесочкой. Она уходит туда, ложится, предварительно задув лампу.

Горница освещена луной. На кровати: старик лежит с краю, негритянка посредине, мальчик — у стенки. Глаза у всех закрыты.

Под одеялом негритянка начинает трогать мальчика. Он старается дышать ровно, сгибает ногу в колене — одеяло домиком.

— Без блядства, — тихо говорит старик, не открывая глаз. — Хватит. Он еще маленький.

— Большой, — вдруг так же тихо и ровно отвечает мальчик.

— Средний! — прыскает шепотом негритянка, притворно вздыхает, поворачивается к старику, кладет руку, закидывает на него ногу.

— Уймись, — шепчет он. — Я тебе и так плачу.

Она гладит его по щеке.

Лежа за своей занавесочкой, с открытыми глазами, вслушиваясь, хозяйка покачивает головой, тихо шепчет сама себе:

— Во что деется. А мы здесь…

День. Деревня. Двор. Негритянка обрывает лепестки ромашки — гадает [9] Голубое небо. Зеленая трава. Белые ромашки. В них сидит черная девушка в красной майке. Дичь! Стеб! Озорство! Пальцы ее тонкие, сухие, изящные. Обрывают белые лепестки. Экзотика. А вот и лицо, глаза… Слезы на глазах. Тихие, безысходные. Душа у нее внутри. Одиноко душе. Горько. Как жить, где счастье?.. Вот вам смех… P. S. Если режиссер каждый кадр не разворачивает вот так примерно, — то какой же он на хрен режиссер?.. . Над ней из окна старик дразнит шипящего гусака.

Офицер милиции в школе говорит учительнице:

— Есть новости о пропавшем мальчике? Друзья когда его видели?

На сонной сельской улице мальчик звонит из автомата у почты:

— Никому ни слова! Ты ничего не понимаешь. Потом скажу. Пока!

И с огромной сеткой продуктов мирно бредет домой.

На солнцепеке мальчик неумело колет дрова — уже гора. Он в поту. Пальцами двух рук старается обхватить талию, втягивает живот.

Старик дремлет во дворе — на коленях кошка.

Мальчик, подкравшись, смотрит вниз в его карман — и тихо вытаскивает пистолет. Держа его в двух руках, целится вдаль.

— Не так, — произносит старик. Берет пистолет, показывает:

— Указательный левой руки — на скобу. Локти выпрями! Левой тяни на себя, а правой — отталкивай. И стоит, как в станке.

Мальчик целится.

— Снизу подводи! — учит старик. Отбирает пистолет. Спрашивает:

— Все в порядке? Ничего такого не видел?