Михаил Веллер - Своими глазами (сборник)

БРЕЖНЕВ. Должен меньше пить и кушать. Потому что трудно напастись.

ЦАРЬ. Народ должен быть богобоязненным.

СТАЛИН. Скажем коротко — народ вообще должен. По жизни должен, понял. Народ? Значит, должен.

МАХНО. Народ еще всех вас переживет!

СТАЛИН. А куда он денется?

ГОРЬКИЙ. Вы слышите гул? Этот гул рожден в недрах народных масс, вдохнувших свободы и пробужденных к свету!

СТАЛИН. Тысячу лет гудело — еще погудит, ничего.

КЕРЕНСКИЙ. Граждане! Разве мы не отдали все, что у нас было, ради служения России и русскому народу? Мы, — самые умные, самые энергичные, самые преданные и пламенные борцы? Так почему же…

ЛЕНИН. Почему же получается дважды два — сапоги всмятку? Мы же боролись…

МАХНО. Су-уки! Вы же боролись со мной! И друг с другом! Надо работать — они борются. Дышать не дают, пахать не дают, последнее грабят, нахлебники, захребетники!

СТАЛИН. Вот так послушаешь — все помощники. Колупнешь — все вредители. Работать надо было, а не самогон пить в тачанке, товарищ Махно.

МАХНО. А жизнь такая, что не выпьешь — сдохнешь.

КЕРЕНСКИЙ. Ничего. Ничто не проходит даром. Еще будет в свободной России и демократия, и европейский достаток, и либеральная передовая экономика…

ЦАРЬ. И православие. И монархия.

ТРОЦКИЙ. И стальные когорты несокрушимой армии!

СТАЛИН. И мощь. И уважение. И все враги трястись будут и там, и здесь.

ГОРЬКИЙ. И расцвет свободных искусств, облагораживающий души счастливых людей новой России.

ЛЕНИН. Плод моего больного воображения… Кремлевский мечтатель!

АЛЕКСАНДР. Володя.

ЛЕНИН. Что? Что с тобой?

АЛЕКСАНДР. Знаешь, чего я хочу?

ЛЕНИН. Не надо!

АЛЕКСАНДР. Я хочу повеситься.

ЦАРЬ. А вы застрелиться не пробовали?

ВРАЧ-ВРЕДИТЕЛЬ. Есть прекрасные мягкие средства. Вот новое поколение предпочитает пепси.

МАТЬ. Мать вашу всех, когда же это кончится!..

ЛЕНИН. Пролетарии всех стран, извините! Ну, ошибочка вышла. Но будет еще и на нашей улице… чаепитие!

ГОРЬКИЙ. Запирайте етажи, нынче будут грабежи!

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. Что делать.

МАХНО. Что бы ни делал человек в России — а все равно его жалко.

ГЕРЦЕН. Бумм! Кто виноват?

ПОРУЧИК. И что характерно — даже здесь: ни счастья, ни отдыха, а та же хренотень.

КОМИССАР. Если уж что-то произошло — так это навсегда. Хотя… в том и счастье, что ничего никогда не кончается. Все — дерьмо, а хочется чего-то… оптимистического!

ПОРУЧИК. Шампанского!

Шутки шутят:

старшее поколение

ВАЛЕНТИН МИХАЙЛОВИЧ, инженер-строитель, под 50 (250 р. в месяц).

ВАЛЕНТИНА МИХАЙЛОВНА, его жена, кандидат мед. наук (250 р.)

САНТЕХНИК жэка, их ровесник (на заработок не жалуется).

младшее поколение

БОРИС, старший сын В. М. и В.М., студент пединститута. Романтик.

ГЛЕБ, младший сын, восьмиклассник. Юный супермен.

ВИТЕНЬКА, девочка Бориса, лапочка-стервочка.

и усугубляющие сумятицу

Четверо РАБОЧИХ сцены и РАСПОРЯДИТЕЛЬ.

ЧАСЫ С КУКУШКОЙ, кукующей не вовремя.

ТЕЛЕВИЗОР — оснащен дистанционным управлением и повернут, к сожалению, экраном от зрителя: иногда кто-нибудь переключает программу или усиливает звук.

Все происходит здесь и сейчас: будний вечер в обычной квартире.

Досадная неувязка.

Свет в зале гаснет. За опущенным занавесом — стук передвигаемых декораций. Занавес поднимается — не до конца, резко идет вниз; опустившись на треть, застывает, дергается, еще раз, еще, один край заедает, и он застывает в кривом положении. За ним — прозрачный занавес из крупной сетки или кисеи и сцена в рабочем освещении. ДВОЕ РАБОЧИХ сцены несут и ставят диван, третий — ТЕЛЕВИЗОР. Несут с трудом, ничего не замечая: им тяжело.

1-Й РАБОЧИЙ. Что сегодня играют-то?

2-Й РАБОЧИЙ. А, опять лажа какая-то. «Ничего не происходит».

1-Й РАБОЧИЙ. А не происходит, так нечего и дергаться. Им хорошо на сцене трындеть, а нам таскай все это.

3-Й РАБОЧИЙ ( лезет на стул ). Подай-ка. ( 1-й подает ему настенные часы, он вешает их. ) Хорошо хоть сейчас спектакли кончаются рано, домой спокойно успеваешь. Этот длинный?

2-Й РАБОЧИЙ. Да нет, коротенький. ( Трогает струны гитары на стене-декорации. ) Хэ, настроена.

1-Й РАБОЧИЙ ( плюхается на диван, утирает пот, глотает пива из бутылки на столе ). В гробу я видал эти реалистические постановки. Таскаешь, будто грузчик в мебельном, а платят…

2-Й РАБОЧИЙ снимает гитару, вольготно раскидывается в кресле спиной к залу. 3-Й РАБОЧИЙ, бурча под нос, вешает срывающиеся часы, садится на стул, закуривает. 2-й, перебирая струны, поет.

Из-за кулисы показывается РАСПОРЯДИТЕЛЬ СЦЕНЫ и отчаянно машет: опустите занавес! РАСПОРЯДИТЕЛЬ ( сдавленно, в панике и бешенстве ). Вы что, ссамодеятельность, cc ума ссошли! Вон немедленно! ( Бросается назад к рубильнику. )

Сцена гаснет, остается лишь лампа за задником. Рабочие спешно убегают: 2-й вешает гитару, она срывается, он возвращается и вешает ее снова; 1-й, пригибаясь, возвращается бегом, хватает со стола пустую бутылку и убегает. Занавес дергается. С края, где его заело, 4-Й РАБОЧИЙ выносит стремянку, лезет на нее, возится наверху. Занавес идет вниз.

4-Й РАБОЧИЙ ( за занавесом ). Вечно что-то напортачат. РАСПОРЯДИТЕЛЬ ( выходит перед занавесом, прижимая руки к груди ). Уважаемые зрители! Просим простить нас за некоторые технические неполадки. Сейчас начнется спектакль.

«Большая комната» трехкомнатной квартиры. Три двери: налево — в «ребячью» комнату, направо — в спальню родителей, позади — в прихожую ( туда же в ванную и кухню ) . На переднем плане В. М.-ОТЕЦ на велоэргометре. В. М.-МАТЬ за столом с кипой журналов: читает, подчеркивая. ГЛЕБ вяжет на спицах, не отрывая глаз от учебника. ( Спиц он не выпустит из рук до конца действия, когда свитер будет связан. )

МАТЬ ( закрывая журнал, вздыхает ). Ничего нового. Вот и еще день прошел… ( Глебу. ) Ну, как успехи?