Эндрю Холмс - Звездун

Так что благодаря «Закону об уважении к суду» от 1981 года стране пришлось немного подождать, прежде чем она узнала больше о человеке, убившем Феликса Картера.

Так на чем я остановился?

Вы появляетесь на работе…

Да. В лифте я какое-то время любуюсь образом человека, страдающего от похмелья, затем думаю об отце. Вообще-то я вспоминаю, что он умер и что в последний раз мои коллеги видели меня, когда я как обычно покидал офис.

Лифт открывается на этаже, где находится отдел продаж, и первый, кого я вижу, — Джефф, мой руководитель, мой непосредственный начальник собственной персоной.

— Крис, — обращается он к вышедшему из лифта человеку с «дипломатом» в руке, — рад вас видеть. Зайдите ко мне минут так через десять, нужно кое-что обсудить.

Десять минут больше того времени, которое Джефф обычно мне отпускает. Как правило, он говорит:

— Оторвитесь-ка ненадолго.

Или:

— Как будете готовы.

Десять минут — это уступка из-за печального события, ведь я недавно лишился отца (на самом деле обоих родителей, но Джефф об этом не знает). Любопытно, сказал ли он остальным членам команды что-нибудь вроде того, что обычно говорил директор школы: «Дети, папа Кристофера умер и теперь на небесах. Поэтому Кристоферу сейчас грустно, и мы все должны поддержать его. Что такое, Адам?.. Нет, то, что его папа умер, совсем не значит, что твой тоже умрет. Ребята, даже не думайте об этом».

Работающие на нашем этаже сотрудники входят в команду продаж для той категории населения, которая объединяет молодых женщин. «Дерзость» покупают молодые женщины, значит, мы — те, кто отвечает за рекламу, — тоже часть команды. Нас четверо — рекламисты из отдела частных объявлений работают не на этом этаже. Мы ютимся в уголке и оттуда убеждаем рекламодателей вложить деньги именно в наше издание, а не в какой-нибудь другой глянцевый журнал из сотни подобных. А я — главный уговаривающий. Менеджер по рекламе журнала «Дерзость». Звучит шикарно, хотя наделе вовсе не так.

Когда я появляюсь, наш отдел ничем не напоминает оживленный улей. Почти все в сборе, пустует только одно место. Кстати, Джефф хочет меня видеть еще и по этой причине: собеседование с новым работником рекламной службы. Итак, если не считать одной вакансии, отдел укомплектован и готов к действию. Грэхэм и Адам ожидающе смотрят, как я приближаюсь.

— Ну, Крис? — спрашивает Грэхэм с сочувствием. — Как прошли похороны?

Ага, значит, все уже известно, и я готов его расцеловать.

— Спасибо, Грэхэм. Знаешь, как это обычно бывает. Все прошло гладко.

— Ну и хорошо. Рад слышать, — произносит Грэхэм, а Адам ему вторит:

— Замечательно!

— Слушай, как только придешь в себя, я тебе такое расскажу… — продолжает Грэхэм.

В этом-то с ним и проблема: отлично справляется с работой, но иногда уж слишком деловой. А я совсем забыл, что деловитость плохо сочетается с похмельем.

— Отлично, Грэхэм. У меня встреча с Джеффом, а потом поговорим, ладно? Чай будешь?

Из всех нас именно Грэхэм рожден для того, чтобы продавать, точно так же, как другие бывают прирожденными убийцами или медсестрами. Дело в том, что при нашей профессии ты либо вкладываешь в нее всю душу, либо стесняешься ее, словно какого-то прыща, который, как ты надеешься, никто не заметит. Грэхэм предан работе душой и телом. Он видит в ней возможность полномасштабного вторжения в чужие бумажники. По утрам он глядится в зеркало, a его отражение улыбается ему и говорит:

— Ты просто чудо, чувак!

В общем, для него это стиль жизни.

Можно подумать, что Грэхэм законченный мудак, и, собственно, почти так оно и есть. Но я не испытываю к нему ненависти, наоборот, Грэхэм мне нравится. Просто он очень хорош в деле, а если у него все отлично получается, то создается впечатление, что и я хорошо работаю. Хотя, честно говоря, я далеко не так успешен, как кажется благодаря Грэхэму. И потому, когда я смотрюсь в зеркало, на меня оттуда глядит не Грэхэм. Я вижу постаревшего Адама.

Адам сделан совсем из другого теста. Полная противоположность Грэхэму. Он попал к нам через агентство, а туда — через раздел «Вакансии» в газете «Гардиан». В мире продажи рекламы это ничто иное, как эквивалент отряда вербовщиков в морской флот в старину. Правда, для того, чтобы заманивать новых рекрутов, вместо дубинок и пьяных угроз используется выражение «работа в средствах массовой информации».

Как и я в свое время, Адам вышел из университета со смутной надеждой заниматься чем-то творческим и вскоре попал в сети «Гардиан». Без сомнения, он думал, что любая работа в средствах массовой информации лучше никакой, возможно, даже предполагал, что, если он начнет с самой нижней ступеньки, ему удастся подняться по карьерной лестнице до желаемой должности. Конечно, Адам заблуждался, а рядом не было никого, чтобы раскрыть ему глаза, а если он считал, что я или Джефф скажем правду на собеседовании, то совершенно напрасно.

Адаму, как и всем нам (за исключением прирожденных продавцов вроде Грэхэма), пришлось столкнуться с суровой действительностью. А заключается она в том, что продажа рекламного места имеет так же мало общего с гламуром средств массовой информации, как награда «Шампунь года» журнала «Дерзость» с вручением премии «Оскар». Время от времени мы встречаемся в лифте с аристократичными, упакованными в одежду от «Прада» представителями редакции, которые появляются обычно часа на два позже нас, держа в руках чашки с двойным кофе-латте за три фунта. Эти воображалы задирают носы еще выше, когда проезжают наш этаж; видно, боятся, что бренные финансовые заботы могут плохо повлиять на их драгоценные творческие способности.

Так что печальные перспективы карьерного роста предстают перед Адамом с каждым днем все яснее. Бедный парень. Увеличивающаяся пропасть между мечтой и реальностью делает его самым слабым звеном моей крошечной команды, к вящему презрению Грэхэма. Тем не менее на лице Адама написано искреннее сочувствие, когда я швыряю на стол «дипломат» и включаю компьютер.

— Поговорим позже, Адам, — обращаюсь я к нему. — Лучше расскажи, как у тебя дела.

— М-м-м… думаю, хорошо, — неуверенно отвечает он.

— Ничего, ничего, мы еще сделаем из тебя настоящего продавца! — уверяю я. И сразу же вспоминаю, как когда-то журнал комиксов для мальчиков «Бино» печатал историю про малюток, которые жили у человека в черепной коробке и занимались тем, что контролировали и направляли его поведение. После заявления насчет того, что мы еще сделаем из Адама настоящего продавца, трое малышей из отдела управления стыдом в моей собственной голове были уволены за серьезное должностное преступление. Неудивительно, что в этом отделе самая большая текучесть кадров, даже больше, чем в отделе контроля вины, который в свете событий последней ночи работает сверхурочно. Я молю крох из подразделения управления похмельем, чтобы они потрудились на совесть, и иду в кабинет Джеффа.